— Написано: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…» Моя судьба будет такой, какой назначит ей быть Отец, а не твоя госпожа. Нет надо мной власти Женщины. Я пришел разрушить сделанное ею.
Мария-цирюльница принялась гребнем из слоновой кости расчесывать свои длинные белые волосы и, расчесывая их, призывать древние силы зла погубить Иисуса. Она звала шедим с ногами, покрытыми чешуей, и гнусавых рухим, и зловредных миззиким, и живущих в горах козлоподобных сеирим, и с ослиными копытами лилим из песчаной пустыни, и Сави-ри, демона слепоты, который живет невидимый в лужах, и демона каталепсии Руах-Зилахту, и Бен-Не-филима, демона эпилепсии, и демона ночных кошмаров Руах-Кецарита, и демона безумия Руах-Тегапита, и демона печали Руах-Кардияко, и Шиббе-ту, и Руах-Зенунима, и Девера, демона чумы, и, наконец, Пуру, коварного демона лени и беспамятства, которого богобоязненные иудеи страшатся больше всех остальных.
Они явились и яростно крутились вокруг Иисуса, стараясь сорвать святую бахрому с его одежды и амулеты с его руки и со лба. Он же оставался спокоен и недоступен им, только губы его трижды три раза прошептали: «Слушай, о Израиль», Три раза, чтобы одолеть первую Еву, три раза, чтобы одолеть вторую Еву, и три раза, чтобы одолеть третью Еву. Когда с этим было покончено, он сказал:
— Именем благословенного Бога Израиля, уйдите от меня, творения ночи и смерти, туда, где Вершителем Всего вам назначено быть.
И они все с невнятным бормотаньем один за другим исчезли.
Мария громко крикнула:
— Я знаю тебя, враг моей госпожи! Наконец-то ты явился сюда, отступник Адам, сын Давида!
Иисус велел ей замолчать, но она зажала уши руками и завизжала:
— Отступник был изгнан из рая в Эдеме, изгнан из Хеврона. Он должен был скитаться по земле, но сказали пророки, что когда-нибудь он вернется в Хеврон посчитаться с Великой Богиней. Отступник может свергнуть свою мать, первую Еву, он может отвергнуть свою невесту, вторую Еву, и все же третья Ева, его жена, подчинит его себе.
— Если первая Ева будет отвергнута из любви к Вездесущему, и вторая Ева будет отвергнута из любви к Вездесущему, найдет ли третья Ева косточки, чтобы похоронить их?
Мария крепкими, как у собаки, зубами прокусила себе руку и стала жадно пить кровь. Потом схватила маску старого Адама, надела ее на себя и, то и дело всхлипывая, принялась прорицать грубыми гекзаметрами:
— Сын теревинфа Адам, первородное чадо,
Мириами зеленоглазой по' смерти года покинув утробу,
От Азазелова гнева восхищен ты был пастухами Хеврона:
Вести о подвигах первых твоих изумили край сей чудесный,
Тайны твои непостижны, и мудр ты, как царь Соломон.
Сын теревинфа Адам, достойно ты выдержал пост
Сорокадневный и силы нечистые ты сокрушил.
Вновь возвратится пророк вечно юный помазать тебя,
Будешь ты господином земли, в дом Мириами войдешь,
И на Адамову станешь стезю, по реченному сбудется всё -
Вплоть до того, что повиснешь, оставлен родней и друзьями,
На теревинфе, привязанный крепко ветками ивы,
Муки терпя во исполнение предначертанья.
Пастырей смелых двенадцать вкусят от крови и плоти твоей.
Еиа же восторжествует — пифия ей возвестит:
Там воскреснет Адамова кость, где череп Адама зарыт.
{10}
Когда она прокаркала последние стихи, фонарь зашипел и чуть было не погас. Холодная капля упала с потолка на ногу Иисусу, через минуту — другая.
Он сказал:
— При чем тут старый Адам, еле слышно лепечущий во прахе? Новый Адам приходит с именем Высочайшего, чтобы покончить с прошлым, связать Женщину ее же волосами и надеть несокрушимые оковы на врага Господа. В старом Адаме все умирает, в новом Адаме все оживает.
— Осторожно! Зверей, которые вошли в круг, очерченный тобой под хоривским терном, было четыре числом. Троих ты приручил, а четвертый разве не идет в стороне от них?
Задрожал Иисус и взмолился:
— Господи, кто разберется в его блужданиях? Молю, очисть меня от моего неведомого греха!
Мария сняла маску, рассмеялась и принялась поносить Иегову. Тогда Иисус схватил ее за волосы, и она, как гиена, дралась с ним.
— Именем Того, Кто властен над всеми горами и норами, покинь ее! — крикнул он.
Один за другим нечистые с неохотой вылетели у нее изо рта. Он назвал их всех по имени и навсегда запретил им забираться к ней внутрь. Первым был Алу-ка, лошак несмысленный, вторым — Зевув, трупная муха, третьим — Аквар-мышь, четвертым — Ата-лев — летучая мышь, пятым — Гинсимет-ящерица, шестым — Арневет-заяц, седьмым и последним — Шафан-кролик. С каждым выдохом она сопротивлялась все меньше и в конце лишь дрожала, опустошенная и обессиленная, не в силах даже закрыть рот.
Он освободил ее и сказал примирительно:
— Пойдем, Мария! Вернемся на землю живых. Мы разделались с твоими мучителями.
Она открыла дверь и пошла первой по лестнице, так качаясь из стороны в сторону, что на нее было страшно смотреть. Она открыла вторую дверь, и ночной ветер затушил фонарь у нее в руке. Бок о бок ступили они на освещенную звездами землю, ибо луна скрылась за облаком.
Мария прошла немного вместе с Иисусом по дороге в Иерусалим, но неожиданно села на обочину и заплакала горючими слезами. Едва слышно она прошептала ему:
— Ладно, господин, это еще не конец. Когда Мать призовет меня к себе, я исполню свой долг.
— Конец будет, когда пожелает Вездесущий.
Несколько дней оставалось до летнего солнцестояния. Иисус стоял на восточном берегу Верхнего Иордана, где река широко течет между высокими скалистыми берегами. Он терпеливо ждал. Иоанн в белом полотняном одеянии, подпоясанный, стоял в реке, и еще девять свидетелей собрались на противоположном берегу.
— Иди, господин! — крикнул Иоанн. — Ибо сказано: «Я вложу в вас дух мой, и оживете…»
Иисус разделся и вошел в реку. Водой из потока Иоанн наполнил два кувшина, один — золотой, а другой — из белой глины, закрученный спиралью, потом вылил двойную струю на голову Иисусу и на тело его и пропел древние стихи, сохранившиеся почти без изменений во втором псалме:
Я помазал Царя Моего над Сионом,
святою горою Моею;
возвещу определение: Господь сказал Мне:
Ты Сын Мой; я ныне родил Тебя;
проси у Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе;
Ты поразишь их жезлом железным;