Царь Иисус - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ранке Грейвс cтр.№ 115

Каиафа начал объяснять, но Пилат не стал слушать.

— Ладно, господин первосвященник, это не имеет значения. Я сам допрошу его. Никодим уверяет, что он хорошо говорит по-гречески, так что мне не придется просить у тебя переводчика… или, вернее сказать, цензора?

— Прислать тебе свидетелей?

— Не трудись. Вряд ли я буду заниматься столь незначительным делом, как беспорядки в базилике, тем более что, насколько мне известно от моего секретаря по восточным делам, по Закону там не должно быть ни менял, ни торговцев. Кстати, проследи, чтобы немедленно расторгли с ними договоры. Я не потерплю никаких обид религиозным чувствам галилейских паломников. Клянусь, это ты виноват в том, что разрешил своему казначею превратить священную гору в базарную площадь. Что же касается богохульства, то тут решать Высшему суду, а не тебе и не мне.

Напевая, он направился в Мозаичный зал, где Ирод судил своего сына Антипатра.

— Развяжите его, — приказал он, когда офицер и четыре воина доставили к нему Иисуса. — Принесите для него удобное кресло и пошлите кого-нибудь за кипрским вином и хлебом. Потом уходите и держитесь подальше от дверей. Я хочу говорить с ним с глазу на глаз.

Офицер, не выразив ни малейшего удивления, сделал все, как ему было приказано, и возвратился к другим стражникам.

— Кажется, ловкач первосвященник сел в лужу, — сказал он. — Ставлю десять драхм против трех, он взял под стражу тайного осведомителя самнита. Ну, а он сейчас пьет вино и отчитывается перед ним. По крайней мере, похоже на то.

— Да, похоже, ты прав. Видел, как он заставил всю компанию прохлаждаться на крыльце, пока сам ел свинину и почки? Ну и смеялся же я, хотя, должен сказать, первосвященник держался отменно.

Пилат ласково спросил Иисуса:

— Ты не пьешь вина?

— Я назорей и давал обет.

— Понятно. Не буду настаивать. Удачно получилось, что ты говоришь по-гречески. Кстати, тебе бы надо показать ногу хорошему костоправу, если только рана не очень старая. Гиппократ в своем трактате о вывихах'дает точные указания, как ставить на место головку бедра. Если не принять мер, то формируется ложный сустав, и в старости тебя замучает ишиас. Могу показать тебя моему костоправу, если желаешь, он весьма искусен. Операция, правда, не из легких, но стоит потерпеть. Однако об этом мы еще успеем поговорить, а пока я задам тебе пару вопросов, если не возражаешь. Ограничимся теми, которые касаются только тебя лично.

— Говори.

— Тебя зовут Иисус?

— Да.

— Ты родился в Вифлееме-Ефрафе Иудейском?

— Да.

— Ты из дома Давидова?

— Да.

— Скажи, ты тот самый Иисус, имя которого упоминается здесь? Это перепись Квириния, проводившаяся двадцать два года назад. Я вырвал из нее кусок.

— Да, это я.

— Так я и думал. Согласно записи, ты родился в Вифлееме за три месяца до смерти царя Ирода. Кстати, Иисус из Вифлеема… — Пилат стремительно развернулся в своем кресле. — Ты Царь Иудейский?

— От себя говоришь или другие сказали обо мне? Пилат с наигранным прямодушием отмахнулся от вопроса.

— Разве я иудей, чтобы ловить тебя в западню и предъявлять обвинения? Я простой римский чиновник и прямо, по-римски, задаю тебе вопрос. Очень простой вопрос. Ты действительно законный наследник Ирода? Были ли твои отец и мать соединены законным браком?

Иисус неохотно ответил:

— Да.

И добавил:

— Царство мое не от мира сего.

— Я тебя хорошо понимаю. Ты был с младенчества отлучен от короны и отказываешься претендовать на нее, потому что у тебя нет ни денег, ни сторонников. Тем не менее, зная о своих царских правах, ты позволил себе поразвлечься, проехав на осле по улицам Иерусалима и ненадолго заняв Давидов трон.

Иисус не ответил ему.

— Ты претендуешь на вечную духовную власть и пренебрегаешь властью временной. Однако, друг мой, что мешает тебе насладиться обеими? Ты должен понимать, что царь, не имеющий земной власти, не может рассчитывать на полноту духовной власти. Твой верный сторонник Никодим, сын Гориона, говорил со мной о тебе, и я заверил его, что, если ты поручишь мне ведение своих дел, главные проблемы твоего несчастного народа будут решены ко всеобщему удовольствию. Согласно последнему законному завещанию твоего деда, которое император одобрил и отдал на хранение весталкам, ты наследуешь трон после твоего дяди Филиппа Боефийского, а так как он уже давно отказался от всяких притязаний, ты имеешь неоспоримое право на все владения твоего деда и на царский титул. Вот тебе мое предложение. Я отправляю императору послание, в котором поддерживаю твои притязания, особенно подчеркиваю твою верность ему, а также упоминаю о твоем осуждении Храмовой роскоши и того пренебрежения, с каким фарисеи относятся к офицерам стражи, сборщикам податей и прочим правительственным чиновникам. Я предлагаю ему дать тебе полную свободу в духовных делах вместе с титулом царя-союзника при том условии, что ты обязуешься забыть о взаимонепонимании между нашими странами, обязуешься децентрализовать богослужение, поощрить торговлю и земледелие и вообще вывести Иудею в один ряд с другими развитыми странами империи. Сейчас император отдыхает от трудов на Капри, и он, конечно же, не станет читать послание, но мы будем действовать через моего друга и благодетеля Луция Элия Сеяна, совершенно полагающегося на мое мнение, когда речь идет о Палестине. Эй, господин, ты меня не слушаешь? Тебе нехорошо?

— Царство мое не от мира сего.

— Ты уже говорил. Значит, ты не принимаешь мое предложение? А ведь твой отец был царем. Как ты думаешь, зачем, если не править, ты был рожден в этот мир?

— Свидетельствовать об истине.

— Что такое истина? — насмешливо переспросил Пилат. — Каждой так называемой истине противостоит другая истина, столь же логически обоснованная. Юмор — вот соль жизни. Сознание того, что — хвала Господу! — ничто не имеет особого значения. Неужели ты никогда не отдыхаешь от своей мономании святости?

Иисус молчал.

— Знай, господин, со мной шутки плохи. Ты должен понять, что власть над жизнью и смертью в этой провинции в моих руках. Я даже могу распять тебя, если пожелаю.

Иисус молчал.

Пилат вдруг успокоился и даже хмыкнул, осознав фантастическую несообразность ситуации.

— Честное слово, я не могу тебя понять. Ты не Христос, а хрестос (Он имел в виду не «помазанный царь», а «простолюдин».) Ладно, подумай еще, а я пока пойду поговорю с моим лакеем-префектом.

Он вышел на крыльцо и небрежно бросил Каиафе:

— Не знаю, какую вину ты за ним нашел.

— За этим подстрекателем и мятежником? Да он всех перебаламутил от Галилеи до Едома!

Пилат ответил ему широкой улыбкой.