Митридат - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 118

— Я сделаю Махара царем Боспора, — после краткого раздумья сказал Митридат, — из-за моря он не сможет досаждать мне расспросами о своем происхождении. Заодно я буду спокоен за него, ведь рядом будет Гигиенонт, преданный мне человек.

Тирибаз отнесся к этому с одобрением.

— Это мудрое решение, царь, — сказал он.

Махар был приятно удивлен, когда отец объявил ему, что намерен сделать его боспорским царем.

— Из всех моих сыновей ты самый возмужавший, — объяснил свое намерение Митридат, — к тому же ты сам говорил, что больше не хочешь царствовать в Каппадокии. На Боспоре, сын мой, ты можешь править под своим именем. Скажу больше, Махар, с тебя в Боспорском царстве начнется новая династия.

Обрадованный Махар не стал даже затевать неприятный разговор о своей настоящей матери, боясь, что рассердившийся отец сможет изменить свое решение. Боспорское царство, затерянное где-то на дальних берегах Понта Эвксинского, казалось впечатлительному юноше какой-то полумифической страной, где, по преданиям эллинов, побывали аргонавты на пути к колхидскому царю Ээту. Там же спасался Орест, сын Агамемнона, царя златообильных Микен, от мести разгневанных эриний.

«Я возьму себе прозвище Ктист», — самодовольно думал Махар.

На сборы ушло несколько дней.

Митридат дал сыну войско: тысячу лучников, тысячу греческих щитоносцев и пятьсот персидских всадников. Щедрой рукой отсыпал золота из казны.

Знойным летним днем отряд Махара погрузился на корабли и вышел в море.

Еще не остыл пепел на жертвеннике, а караван судов, уносимый попутным ветром в лазоревую даль, вскоре очертаниями уменьшающихся парусов стал похож на стаю белых лебедей.

Толпа на пристани стала редеть; снова наполнился гомоном портовый рынок.

Митридат с трудом оторвал взор от далеких кораблей, его не покидало чувство какой-то утраты. И вместе с тем он был рад, что не сказал Махару правду об его рождении, тяжелую для сына и постыдную для него самого.

Был 96 год до нашей эры.

Митридату в ту пору было тридцать шесть лет.

Женщина лежала одна на широкой постели в окружении кисейных занавесей, которые свешивались сверху, образуя некий воздушный прозрачный домик. Через узкие окна в огромную спальню просачивались робкие лучи утреннего солнца. Над изящной серебряной курильницей на подставке вился ароматный дымок благовоний.

Обычно запах благовоний благотворно действовал на Мониму, пробуждал в ней радостные чувства. Но теперь, когда она — понтийская царица! — проводит ночи без сна в тщетном ожидании супруга, этот аромат мирры раздражал ее. Мониму выводили из себя и эти тончайшие занавески, и витые медные колонны, поддерживающие парчовый верх над ее ложем; все роскошное убранство опочивальни, подобранное ею самой с такой любовью, нынче казалось Мониме ненужной кичливой мишурой. Она — царица, но тем не менее бесконечно несчастна! Какая-нибудь пастушка, проводящая ночи со своим любимым где-нибудь на соломе подле овечьих яслей либо в поле под кустом, гораздо счастливее ее.

Монима только теперь с неумолимой ясностью поняла, что ее воплотившиеся мечты не принесли ей желанного счастья.

Монима родилась и выросла в бедной семье ремесленника, изготовлявшего глиняные светильники. Их семья жила в городе Стратоникея, расположенном в живописнейшем уголке Великой Фригии. Родители Монимы были греками. Однако в Стратоникее жило немало азиатских народностей: фригийцы, карийцы, мисийцы…

Мать Монимы отличалась необычайной красотой, которую, в полной мере унаследовала и ее дочь. Два старших брата Монимы рано покинули отчий дом, нанявшись телохранителями к какому-то римскому вельможе. В ту пору римляне только появились в Азии, но сразу дали почувствовать местному населению свой железный нрав. Налоги, которые при последнем пергамском царе поступали в царскую казну, теперь оседали в сокровищнице римского наместника. Причем количество налогов увеличилось, а способы сбора ужесточились. Неоплатных должников римские откупщики безжалостно продавали в рабство вместе с семьями.

Попал в долговую кабалу и Филопемен, отец Монимы. С той поры как умерла его красавица-жена, умевшая ткать ковры и с выгодой сбывавшая их знакомому торговцу-сирийцу, дела у Филопемена стали совсем плохи. Из Ионии вдруг понаехали в Стратоникею мастера, изготовлявшие красивые медные лампы, поэтому на товар Филопемена совсем упал спрос. От отчаяния Филопемен стал все чаще наведываться в харчевню, которую содержал его давний приятель Менар. Хитрец Менар частенько отпускал Филопемену вино в долг, давал и денег взаймы, и оливкового масла. Он давно положил глаз на подросшую дочь Филопемена и неоднократно давал ему понять это. Однако Филопемен твердо придерживался предсмертного завещания любимой супруги: Монима должна стать женой знатного человека, чтобы и дети ее тоже стали знатными людьми.

Дело в том, что мать Монимы происходила из семьи милетских аристократов, но еще ребенком была похищена пиратами и продана в рабство. Из рабства ее выкупил Филопемен, продавший ради этого свой земельный участок за городом — так поразила его красота юной рабыни.

Сколько Монима помнила свою мать, та всегда предрекала ей счастливую судьбу. Она не уставала повторять, что богиня Гера, заступница всех женщин, обязательно сделает так, что на Мониму обратит внимание какой-нибудь молодой аристократ и возьмет ее в жены. Едва Монима вышла из детского возраста, мужчины сразу начали донимать ее своим вниманием. Что там харчевщик Менар! На Мониму заглядывались первые граждане Стратоникеи, стоило ей появиться в театре или на агоре.

Вскоре долг Филопемена Менару достиг внушительной цифры. Одновременно и сборщик налогов пригрозил Филопемену долговой тюрьмой за просроченные платежи римскому наместнику. Однако и тот, и другой обещали избавить Филопемена от долгов и денежных затруднений при условии, что он проявит сговорчивость в отношении своей красавицы-дочери. Если Менар хотел видеть дочь Филопемена своей женой, то один из римских откупщиков, собиравший налоги в Стратоникее, желал сделать Мониму своей наложницей.

И вот тогда-то в жизни Монимы появился Митридат.

Он оказался в Стратоникее под видом торговца мулами, хотя своим сложением и умением ездить верхом более походил на воина. Монима сразу распознала в Митридате отпрыска знатных родителей, но она и представить не могла сначала, что этот загорелый юноша с гордым носом и пышными золотистыми кудрями — царь Понта.

Митридат и его люди несколько дней жили в доме Филопемена, расспрашивая о римском гарнизоне, о дорогах, ведущих к морскому побережью, о ценах на хлеб… Словоохотливый Филопемен рассказывал нежданным гостям все, что знал, ведь эти появившиеся неизвестно откуда торговцы отвалили ему столько серебряных монет, что он разом расплатился с долгами и еще целый год мог жить припеваючи, ничего не делая.

Уезжая, Митридат дал слово Мониме вернуться за ней, чтобы сделать ее счастливой. Он так и сказал.