Шхуна, которая не желала плавать - читать онлайн книгу. Автор: Фарли Моуэт cтр.№ 12

Хотя с тех пор пролетело много лет, Джек все еще не желает обсуждать этот эпизод. Утверждает, что вообще его не помнит. Подозреваю, это умственное затемнение явилось результатом забот, которыми его в тот вечер окружили Енос и семь энергичных дочерей Еноса. Напряжение нескольких часов в жаркой кухне, где его насильственно кормил выводок из семи валькирий, а одет он был только в корсет да кое-как завернут в одеяло и тщетно пытался установить контакт с восемью людьми, которые изъяснялись на неизвестном языке, — это ли не причины для потери памяти?

Мы с Оби вернулись в Грязную Яму за полночь. К счастью, Джек уже крепко спал, и я забрался в свой спальный мешок с тяжелым сердцем и сильными сомнениями относительно грядущего дня.

Разбужен я был спозаранку. Над моим ложем наклонился Джек, облаченный в одеяло и чем-то озабоченный.

— Привет! — сказал он и добавил изнемогающе: — Где тут, черт побери, туалет?

Не следует забывать, что Джека сформировали очень хорошая частная школа, принадлежность к старинной торонтской семье и жизнь, исполненная если не роскоши, то всяческого комфорта. Он не принадлежит к племени закаленных первопроходцев. Ему дороги его удобства. Он к ним привык и без них чувствует себя неуютно.

Однако жилища Грязной Ямы удобствами особенно похвастать не могут. Внутри их туалетов нет, снаружи туалетов тоже нет. Дамы держат под кроватями фаянсовую ночную посуду, а мужчины — нет. Это представляется дискриминацией, даже жестокостью, пока вас не посвятят в тайну мужского населения маленьких рыбачьих портов.

Когда я сам в первый раз оказался на Ньюфаундленде, мне потребовалось несколько дней, чтобы проникнуть в эту тайну — несколько дней неизбывных страданий. Однако я стал членом братства и мог избавить Джека от мук самостоятельных поисков.

— Привет! Хорошо выспался? Да? Ну так спустись на помост, ну, на пристань из жердей. На конце ближе к берегу увидишь сараюшку. Ее называют рыбным складом, и она имеется у каждого рыбака. Войдешь и увидишь дыру у разделочного стола, куда они бросают тресковые потроха. И, да! Захвати с собой бумагу.

На лице Джека отобразилась происходившая в нем борьба. Меня растрогал его молящий взгляд, но необходимость требовала непреклонности.

— Послушай, — сказал я мягко, — выбора у тебя нет. Разве что проберешься в спальню девочек и позаимствуешь ночной горшок. — (Все семь дочерей спали в одной комнате на двух кроватях). Джек содрогнулся. — А что до великого безмолвия и безлюдья — забудь! Будешь развлекать пять-шесть мальчишек и столько же собак; они возникнут ниоткуда, едва ты решишь, что пребываешь в одиночестве.

Джек испустил легкий стон, бросил на меня тоскливый взгляд и устремился к двери. Отсутствовал он долго, так что девочки успели встать и затопить плиту. Когда он вернулся, они уже стряпали завтрак.

Я сочувствовал Джеку, горячо сочувствовал. В памяти у меня жило первое мое посещение рыбного склада: сидя на корточках под ударами ветра и над водой в окружении благоуханных лоханей с засаливающейся треской, я имел неосторожность посмотреть вниз и узрел собрание керчаков, камбал, крабов и угрей, которые с надеждой взирали на меня с мелководья.

Каким тяжким ни было это испытание, Джек сумел встать выше его. Но он чуть не хлопнулся в обморок, когда его обдал аромат завтрака. Он гурман и очень разборчив в еде. К тому же у него слабый желудок.

Он до боли стиснул мой локоть и хрипло шепнул мне на ухо:

— Во имя всего святого, Что Это Такое?

— Это, — бодро ответил я, — национальное ньюфаундлендское блюдо. Особый знак уважения к гостям. Называется рыбное хлебово.

— В первый раз слышу! А из чего оно?

— Ну, собственно говоря, это мешанина. Берешь черствый хлеб или морские сухари, замачиваешь их с вечера, чтобы они размякли, а мучные черви всплыли. Берешь вяленую рыбу и тоже замачиваешь с вечера — «смачиваешь», как тут говорят. Затем варишь рыбу вместе с черствым хлебом, а когда они уварятся в кашицу, вливаешь чашку растопленного, еще горячего нутряного сала, а затем…

Я не докончил объяснения: Джек уже умчался вновь навестить керчаков и угрей.

На исходе утра, когда с помощью джипа и полдесятка крепких миниатюрных лошадок мы извлекли «бьюик» из овчарни и отбуксировали на гребень, какие-то латентные остатки совести побудили меня честно объяснить Джеку положение вещей. Я сказал, что в самом лучшем случае оснастить шхуну для плавания раньше чем через две недели нам не удастся. И добавил, что и тогда выйти на ней в море будет очень и очень рискованно.

— Если решишь отказаться, Джек, я тебя пойму. После всего, что ты уже вытерпел, и — говорить так говорить! — всего, с чем тебе придется мириться в море. Скажи только слово, и мы бросим чертову посудину валяться тут и вернемся в Сент-Джонс. Оттуда еженедельно сухогрузы направляются в Карибское море, и ближайший отплывает как раз завтра. Мы можем быть на борту еще сегодня вечером.

Джек помолчал. Поглядел вдаль, за гавань, за помосты и рыбные склады, за угрюмые береговые обрывы, на серую пустоту надвигающегося тумана и темную воду — и тогда к вечной своей славе ответил:

— Как бы не так! Думаю, я заполучу такое несварение желудка, какого медицина еще не знает. После вчерашнего моей спине уже не излечиться. Возможно, Фарли, мы пойдем ко дну, едва выйдем в море на этой фантастической куче хлама, которую ты купил. Но, Фарли, мы отплывем на ней отсюда, даже если оба погибнем. А теперь — за работу!

Джек приступил к руководству. Он пришел к выводу, что наша главная беда заключалась в отсутствии организованности, и первым делом устроил совещание на кухне Еноса. На совещании присутствовали Оби, Енос, я и неопознанный прохожий, который хранил молчание, направляя миниатюрные гейзеры табачной жвачки на горячую плиту, и они шипели, высыхая.

В самой лучшей своей председательской манере Джек объяснил, что мы слишком много времени теряли зря. Почти ежедневные поездки в Сент-Джонс совершенно не нужны, сказал он. Нет, мы составим исчерпывающий список всего, что необходимо для приведения шхуны в полный порядок, а тогда он отправится со мной в город и, посвятив день интенсивным покупкам, мы запасемся всем, что может нам понадобиться.

А когда вернемся, мы вчетвером, работая по тщательно разработанному графику, хорошенько наляжем, и в самое короткое время шхуна будет готова к плаванью.

— Что же, господа, вы согласны? — Он бодро посмотрел на нас, ожидая одобрения.

Я поглядел на Еноса, а он поглядел на Оби, а он поглядел на свои резиновые сапоги. Никто ничего не сказал. Было бы бессердечно вылить ведро холодной воды на такой простодушный энтузиазм.

Мы с Джеком отправились в Сент-Джонс на следующий день — «Страстоцвет» тащил на буксире потрепанный «бьюик». В городе мы расстались — каждый со своим списком, — договорившись встретиться в шесть в баре на набережной. Джек отправился на джипе, а я, на опыте познавший сент-джонские невероятные заторы, предпочел пойти пешком.