От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку - читать онлайн книгу. Автор: Фарли Моуэт cтр.№ 82

Именно это изобилие морской фауны и делало возможной жизнь человека на острове. Море продолжало поддерживать это благоденствие человека вплоть до конца XII в., когда человеческий гений, изощрявшийся в истреблении всего живого, сумел настолько опустошить ресурсы жизни в океане, что море наконец оказалось не в состоянии удовлетворять запросы своих губителей.

Карта острова Ньюфаундленд.

Люди на Ньюфаундленде, по всей видимости, появились около восьми тысяч лет назад. Следом за этими первопришельцами, которых обычно называют палеоиндейцами, пришли люди — представители так называемой культуры архаических народов моря. И хотя возраст наиболее ранних стоянок архаических народов моря, обнаруженных на Ньюфаундленде, датируется примерно 5000 г., на берегу полуострова Лабрадор, обращенном к проливу Бель-Иль, и притом в местах, удаленных всего на какую-нибудь дюжину миль от Ньюфаундленда, были найдены стоянки, где люди жили уже более 7500 лет тому назад.

Первые пришельцы благодаря своей малочисленности и изолированности процветали. Их потомки со временем и стали теми самыми племенами, которых переселенцы из Европы стали называть краснокожими индейцами, что объясняется тем, что те любили покрывать свои тела охрой красноватого оттенка. Мы знаем их под именем беотуков.

Около трех тысяч лет назад потомки беотуков стали делить остров с предками тунитов. До нас не дошло никаких свидетельств о конфликтах или вражде между этими народами, весьма различными и в этническом, и в культурном отношении. Но в те времена правило «жить самому и давать жить другим» было нормой для племенных и межобщинных отношений во всем мире, пока численность населения была очень небольшой, а природных ресурсов хватало на всех, так что людям не приходилось поневоле вступать в роковое соперничество с себе подобными.

В X в. на Ньюфаундленде было достаточно солидное население, а богатств земли и моря имелось более чем достаточно, чтобы дать людям все необходимое.

Не только альбаны с Окака, но и туниты были весьма обеспокоены перспективой встречи с инну в предстоящем плавании. Мощный горный массив Киглапейт, образующий южную оконечность Окакской бухты, служил своего рода санитарным кордоном между народами, жившими на севере и юге Лабрадора. И преодолеть этот кордон представлялось делом весьма нелегким.

Что касается двух тунитов с юга, то они волновались куда меньше, что отчасти объяснялось тем, что они уже имели опыт дружеских отношений с лесными людьми у себя на родине, а отчасти тем, что инну не чинили им никаких препятствий во время прошлогоднего плавания на север.

Июль уже приближался к концу, когда два судна, выйдя из гавани Окака, прошли мимо мыса Киглапейт и вступили в область неизведанного. Их окутал густой туман, когда они, стараясь не налететь на скалы, осторожно пробирались по лабиринту островков в бухте Нейн.

Хотя туман, естественно, укрывал их от вражеских глаз, он делал продвижение вперед томительно медленным. Тем не менее лоцманы-туниты твердой рукой вели суда от островка к островку, руководствуясь главным образом чутьем — ну, или так, по крайней мере, казалось альбанам. Они не только не встретили, но и в глаза не видели никаких инну. Действительно, внешние острова выглядели родным домом разве что для чаек да всевозможного морского зверя.

После шести суток после отплытия из Окакской бухты и следуя курсом на юго-восток вдоль побережья, леса по берегам которого становились все более и более густыми, суда пошли прямо на юг, а еще двое суток спустя — на юго-запад. Вскоре они достигли устья пролива, который в наши дни носит название пролива Бель-Иль.

Лоцманы-туниты вели корабли вдоль северного побережья пролива в спокойных водах вплоть до тех мест, где он начинает сужаться, приближаясь к горловине шириной всего какую-нибудь дюжину миль, разделяющей Лабрадор и Ньюфаундленд. Они шли по взморью, и спирали дыма, поднимавшиеся над мрачными материковыми лесами и заметные еще издалека, однозначно указывали на присутствие в этих местах инну. Достигнув современного Пойнт Амур, они повернули прочь от Лабрадора, направившись через пролив.

Приливные течения оказались здесь настолько стремительными, что угрожали унести их во внутреннее море. Но титаническая мощь приливных течений оказалась далеко не главным, что вызвало восторгу альбанов, когда они пересекали пролив. Более всего их поразило несметное богатство и обилие всевозможных видов зверей и птиц в заливе. Мореходам то и дело попадались стаи китов: серых, гладких, горбатых и полосатиков; они кормились, нежились на солнце или просто лениво плыли куда-то. Впоследствии настал день, когда от всего это несметного множества китов не осталось и следа, ибо массовый их промысел привел к тому, что они вообще исчезли в акватории внутреннего моря. Но описываемую нами эпоху и это кровавое будущее разделяло еще как минимум несколько веков.

Подойдя к побережью Ньюфаундленда неподалеку от нынешнего Флауэрс Коув, наши мореплаватели двинулись на юго-юго-запад, выбирая удобную якорную стоянку, на этот раз — не из страха перед инну, а потому, что низкий берег в этих местах настолько изобиловал мелями и рифами, что был практически неприступным.

Спустя сутки-другие они миновали кишащий островками залив Бэй оф Бердз, сегодня — залив Сент-Джон Бэй. Как оказалось, они были не одиноки здесь. В предрассветном сумраке они заметили толпу мужчин, одежда и волосы которых были выкрашены красноватой охрой. Люди эти прятались за двумя большими, длиной добрых двадцать футов, каноэ, сделанными из бересты. Каноэ эти стояли на каменистом берегу у самой воды. По сигналу своего предводителя, высокого, мускулистого мужа, мужчины вошли в волны прибоя, держа над головами свои хрупкие суденышки и стараясь не повредить их об острые камни. И когда солнце поднялось из-за края окрестных холмов в глубине острова, мужчины уже гребли изо всех сил, направляясь к прибрежным островкам.

Стая за стаей целые тучи кайр и тупиков наполняли воздух шелестом крыльев и пронзительными криками. Над головами гребцов то и дело мелькали белоснежные олуши с черными кончиками крыльев. Крачки, моевки и большие чайки выписывали в небе настоящие арабески. Казалось, небо ожило от края до края.

Море также заметно оживало на глазах. Стремительно пролетая — правда, не в воздухе, а в воде — мимо, мелькали бесконечные флотилии бескрылых гагарок. И когда одна такая флотилия проплывала между каноэ, мужчины как по команде перестали грести и опустили весла, а их предводитель прикоснулся к амулету, сделанному из нижней части клюва бескрылой гагарки, висевшему на шнурке у него на шее.

Утро уже почти прошло, прежде чем гребцы добрались до намеченного ими островка. Когда они приблизились к нему вплотную, со скал начали подниматься в воздух целые мириады птиц. Вскоре их стало так много, что от их крыльев потемнело небо. Казалось, свет солнца померк и наступили мрачные сумерки. Поверхность моря буквально закипела от дождя или, лучше сказать, ливня птиц, ныряющих в воду. Неисчислимые массы крылатых обитателей обрушились на непрошеных гостей — людей, — словно смерчи торнадо. Оглушительное хлопанье целых туч крыльев и пронзительные крики птиц не позволяли людям слышать друг друга и обмениваться репликами, совершенно необходимыми, чтобы безопасно провести свои каноэ через буруны прибоя у низкого берега острова.