Дом духов - читать онлайн книгу. Автор: Исабель Альенде cтр.№ 58

В то время Аманда часто бывала в доме семьи Труэба. В газете у нее было свободное расписание, и всякий раз, когда она могла, она приходила в «великолепный дом на углу» со своим братом Мигелем. Их приход не привлекал внимания в этом огромном жилище, всегда полном людей, бурлящем от самой разнообразной деятельности. Мигелю было тогда около пяти лет, он был скромным опрятным мальчиком, не шумел, его почти не замечали, воспринимая как рисунки на обоях или как мебель, он играл один в саду или следовал за Кларой по всему дому, называя ее мамой. Поэтому и еще оттого, что Хайме он называл папой, предполагали, что Аманда и Мигель были сиротами. Аманда не расставалась с братом, брала его на работу, приучала его есть все подряд, в любое время, и спать, прикорнув, в самых неудобных местах. Она окружила его страстной и бурной нежностью, почесывала и поглаживала как собачку, кричала на него, когда сердилась, и тут же бежала обнимать. Она никому не позволяла делать замечания или что-то приказывать своему брату, не допускала никаких толкований по поводу той странной жизни, которой она заставляла его жить, и защищала, как львица, хотя ни у кого не возникало желания на него нападать. Единственному человеку она позволяла судить о воспитании Мигеля — Кларе, которая смогла убедить ее в том, что мальчика следует отдать в школу, чтобы он не рос безграмотным отшельником. Клара не была сторонницей традиционного воспитания, но полагала, что в случае с Мигелем необходимы ежедневные занятия и общение с детьми его возраста. Она сама взялась записать его в коллеж, купила ему школьные принадлежности и форму и сопровождала вместе с Амандой в первый учебный день. У дверей коллежа Аманда и Мигель обнялись, плача, и учительница не сумела оторвать ребенка от юбки его сестры, в которую он вцепился зубами и ногтями, визжа и отталкивая ногой всякого, кто к ним приближался. В конце концов с помощью Клары учительнице удалось затащить мальчика в здание и закрыть двери коллежа. Все утро Аманда просидела на тротуаре. Клара осталась с ней, потому что чувствовала себя виноватой в их горе и даже стала сомневаться в правильности своего начинания. В полдень раздался звонок и открылись двери. Они увидели, как гуртом высыпали ученики и среди них спокойно и тихо, без слез, со следами карандаша на носу и спустившимися на ботинки носками вышагивал маленький Мигель. За эти несколько часов он научился идти по жизни без помощи своей сестры. Аманда исступленно прижала его к груди и под влиянием момента воскликнула: «Я отдала бы жизнь за тебя, Мигелито». Она не знала, что придет день, когда это обещание свершится.

Между тем Эстебан Труэба чувствовал себя с каждым днем все более одиноким и потерянным. Он смирился с тем, что его жена больше уже не обратится к нему ни с единым словом, и, устав преследовать ее по углам, умолять взглядами и проделывать дыры в стенах ванной, решил посвятить себя политике. Как и предсказывала Клара, на выборах победили те, кто всегда побеждал, правда, так неубедительно, что это насторожило всю страну. Труэба считал, что наступил момент, когда нужно выйти на защиту интересов отечества и Консервативной партии, поскольку никто, кроме него, не воплощал в себе с такой безупречностью честного и незапятнанного политика, как он не раз говорил. Он добавлял при этом, что поднялся своими собственными силами, предоставив работу и хорошие условия жизни своим рабочим, поскольку только в его имении для них строились кирпичные дома. Он чтил закон, родину и традиции, и никто не мог упрекнуть его ни в одном правонарушении, разве что порой в уклонении от налогов. Он нанял нового управляющего в Лас Трес Мариас вместо Педро Сегундо Гарсиа и поручил ему заботиться об урожае, курах-несушках и импортированных коровах, а сам окончательно обосновался в столице. Несколько месяцев он посвятил избирательной кампании, опираясь на консервативную партию, нуждающуюся в представительных людях на ближайших парламентских выборах, а также на собственные капиталы, которые он пустил на пользу дела. Дом наполнился политиками, пропагандистами и сторонниками консерваторов, которые буквально взяли особняк штурмом, смешавшись в коридорах с призраками, людьми из Красного Креста и тремя сестрами Мора. Мало-помалу двор Клары был вытеснен в задние комнаты дома. Установилась невидимая граница между территорией, которую занимал Эстебан Труэба, и владениями его жены. С легкой руки Клары и в связи с нуждами момента к благородной архитектуре дома со временем добавлялись комнатки, лестницы, башенки, плоские крыши. Всякий раз, когда нужно было дать приют очередному гостю, приходили все те же каменщики и пристраивали еще одну комнату. Так «великолепный дом на углу» стал напоминать лабиринт.

— Когда-нибудь этот дом превратится в отель, — предвещал Николас.

— Или в небольшую больницу, — добавлял Хайме, который мечтал о перемещении своих бедняков в богатый квартал.

Фасад дома оставался без изменений. Возвышались героические колонны, расстилался версальский парк, но далее общий стиль был нарушен. Задний сад представлял собой непроходимые джунгли, где буйно произрастали различные растения и цветы и где нарушали тишину птицы Клары, уживавшиеся с несколькими поколениями кошек и собак. Среди обитателей этой домашней фауны в памяти всех членов семьи сохранился бедняга-кролик, которого однажды принес Мигель. Собаки лизали его непрерывно, пока у того не облезла шерсть и он не превратился в единственного лысого представителя своего вида. Блестящая кожа придавала ему вид ушастой рептилии.

По мере того как приближалась дата выборов, Эстебан Труэба становился все более и более неуверенным. Он рискнул всем, что имел, ради политической карьеры. Как-то ночью он не удержался и постучался в двери Клариной спальни. Она открыла ему. Клара была в ночной рубашке, с фарфоровыми зубами во рту — ей нравилось покусывать галеты, пока она делала свои записи в дневнике. Эстебану она показалась такой молодой и красивой, как в тот первый день, когда, взяв за руку, он привел ее в эту спальню, обитую голубым шелком, и остановился у шкуры Баррабаса. Он улыбнулся, вспомнив об этом.

— Прости, Клара, — сказал он и покраснел как школьник. — Я чувствую себя таким одиноким и удрученным. Мне хочется побыть немного здесь, если тебе это не помешает.

Клара тоже улыбнулась, но ничего не ответила. Указала ему на кресло, и Эстебан сел. Какое-то время они молчали, похрустывая галетами и с удивлением смотря друг на друга, потому что уже очень давно, живя под одной крышей, они не виделись.

— Полагаю, ты знаешь, что меня терзает, — наконец произнес Эстебан.

Клара кивнула.

— Думаешь, меня выберут?

Клара снова утвердительно кивнула, и тогда Труэба почувствовал такое облегчение, словно она дала ему письменную гарантию. Он весело и звонко рассмеялся, встал, обнял ее за плечи и поцеловал в лоб.

— Ты великолепна, Клара! Раз ты это говоришь, я буду сенатором, — воскликнул Эстебан.

Начиная с этой ночи их враждебность пошла на убыль. Клара по-прежнему не разговаривала с ним, но он не обращал на это внимания и обычно общался с ней, воспринимая самые незначительные ее жесты как ответы. В случае необходимости Клара поручала слугам или детям передавать ему сообщения. Она заботилась о благополучии мужа, помогала ему в работе и сопровождала его в тех случаях, когда он просил об этом. Иногда улыбалась ему.