— Так ты предал нас! Я горько оплакивал тебя, а ты, оказывается, нас предал!
— У меня не было выбора.
— Аджихад поступил правильно, посадив тебя под замок! Надо было оставить тебя гнить в темнице, тогда ничего бы не…
— У меня не было выбора! — злобно повторил Муртаг. — А после того, как Торн выбрал меня и вылупился из яйца, Гальбаторикс заставил нас обоих дать ему клятву верности — на древнем языке! И теперь мы обязаны ему подчиняться!
Жалость и отвращение охватили Эрагона.
— Ты стал таким же, как твой отец! Глаза Муртага странно блеснули.
— Я гораздо сильнее, чем Морзан. Гальбаторикс научил меня таким приемам магии, о которых ты и не слыхивал. Я владею могучими заклинаниями — их даже эльфы не осмеливаются произносить. Впрочем, эльфы — порядочные трусы. Некоторые слова древнего языка были утеряны, забыты, но Гальбаторикс возродил их, с их помощью создав новые заклинания. И новые способы управления магической энергией. И меня всему этому научил. Я узнал множество великих тайн; эти знания дают мне возможность, например, уничтожить всех твоих врагов и исполнить любые твои желания!
Эрагон вспомнил, что когда-то говорил ему Оромис, и неприязненным тоном заметил:
— То есть вы с Гальбаториксом узнали то, что навечно должно было храниться в тайне?
— Да разве ты способен это понять! Твой Бром был просто самоучка, любитель. А уж эльфы — ха! Они способны только прятаться у себя в лесах и ждать, пока их завоюют. — Муртаг внимательно осмотрел Эрагона. — Да и сам ты теперь больше на эльфа похож! Это Имиладрис с тобой такое сотворила? — Эрагон промолчал, и Муртаг пожал плечами. — Ладно, это не важно. Я все равно скоро все сам узнаю. — Он нахмурился и посмотрел куда-то на восток.
Проследив за его взглядом, Эрагон увидел Двойников. Они стояли в первом ряду имперского войска и посылали магические огненные снаряды прямо в середину армии варденов и гномов. Облака дыма мешали видеть, но Эрагон был почти уверен: лысые колдуны смеются от радости, уничтожая тех, кому некогда принесли клятву верности! Однако Двойники пока еще не замечали Рорана, который упорно подползал к ним сбоку. С той возвышенности, на которой находились Эрагон и Муртаг, Роран был отчетливо виден, и у Эрагона замерло сердце: «Дурак! Уходи! Убегай! Держись подальше от этих негодяев! Они же убьют тебя!»
Он уже открыл было рот, намереваясь произнести заклятие, способное переместить Рорана на безопасное расстояние — пусть даже ему придется истратить на это последние силы! — как Муртаг вдруг сказал:
— Погоди. Хочу посмотреть, что он намерен сделать.
— Зачем?
Губы Муртага искривились в злобной усмешке.
— Эти Двойники с таким наслаждением пытали меня, когда я оказался в плену… — Он не договорил.
Эрагон подозрительно воззрился на него:
— А Рорану ты не причинишь вреда? И Двойников предупреждать не станешь?
— Слово Всадника!
Вместе они стали смотреть, как Роран подполз совсем близко к Двойникам и укрылся за грудой трупов. Эрагон замер, когда колдуны дружно повернули головы и посмотрели в ту сторону. Казалось, они его заметили. Но нет. Они снова отвернулись, и тут Роран вскочил на ноги, взмахнул молотом и обрушил его на лысую голову одного из Двойников, размозжив ему череп. Второй Двойник рухнул на землю и забился в конвульсиях, испуская дикие крики, но вскоре тоже замолк под ударом молота. А Роран, поставив ногу на тела поверженных врагов, высоко поднял свой молот и испустил победный вопль.
— Ну, и что теперь? — спросил Эрагон, вновь поворачиваясь к Муртагу. — Ты пришел сюда, чтобы убить меня?
— Вовсе нет. Гальбаториксу ты нужен живым.
— Зачем? Муртаг усмехнулся:
— А ты не знаешь? Вот так штука! Хотя, конечно, ему гораздо больше нужна она, а не ты! — И указал в сторону Сапфиры. — Дракон внутри того яйца, что хранится у Гальбаторикса — последнего драконьего яйца в мире! — мужского пола. А Сапфира — единственная оставшаяся в живых дракониха. Если они дадут потомство, она станет праматерью новой расы драконов! Понятно? Гальбаторикс не имеет ни малейшего намерения уничтожать драконов. Он хочет использовать Сапфиру, чтобы восстановить орден Всадников. А потому и тебя убить не может, ведь без тебя его мечта никогда не осуществится. И какая мечта, Эрагон! Тебе стоит послушать, как он сам рассказывает об этом, тогда ты, может быть, перестанешь воспринимать его только как тирана и злодея. Неужели желание объединить Алагейзию под единым флагом, уничтожить все распри и войны и восстановить орден Всадников — это такое уж зло?
— Но ведь Всадников уничтожил именно он!
— Для того имелись веские причины. Всадники постарели, стали ленивыми и жирными; руководство ордена совершенно разложилось. Ими вовсю командовали эльфы, желая подчинить себе людей. Короче, старых Всадников нужно было истребить, чтобы начать все с нуля.
Яростно оскалившись, Эрагон с трудом сдерживал себя, слушая эти речи. Чтобы немного выпустить пар, он прошелся взад-вперед, тяжело дыша, а потом, кивнув в сторону поля битвы, сказал:
— Разве можно оправдать столько страданий и столько смертей бредовыми амбициями сумасшедшего? Гальбаторикс всю жизнь только и делал, что убивал, жег и карал невинных, стремясь сосредоточить в своих руках как можно больше власти. Он и сейчас лжет, этот убийца! Он просто манипулирует всеми вами, точно послушными марионетками! И ты прекрасно это понимаешь! И раньше понимал: ты ведь именно поэтому тогда и отказался служить ему! — Эрагон помолчал и продолжал уже спокойнее: — Я могу понять, что тебя заставили действовать против собственной воли; может быть, ты даже в смерти Хротгара не так уж виноват. Но я никак не пойму, почему ты не можешь бежать! Я уверен: мы с Арьей сумеем найти способ нейтрализовать те чары, которыми связал тебя Гальбаторикс, и уничтожить твою зависимость от него. Присоединяйся к нам, Муртаг! Ты же можешь принести варденам огромную пользу! Переходи на нашу сторону, и тобой будут восхищаться, тебя восславят в веках, и никто никогда не скажет о тебе дурного слова, никто не будет проклинать тебя, бояться или ненавидеть!
Муртаг с минуту смотрел на свой покрытый зазубринами клинок. У Эрагона даже зародилась надежда, что он примет его предложение. Но тут Муртаг тихо заговорил:
— Нет, Эрагон, ни ты, ни Арья не в состоянии помочь мне. Никто, кроме Гальбаторикса, не может освободить меня от данной мною клятвы, а он никогда на это не пойдет. Он знает наши истинные имена, Эрагон. И все мы — навеки его рабы!
Эрагон невольно сочувствовал Муртагу; ему бы очень не хотелось оказаться в его нынешнем — безвыходном — положении. И ему ничего не оставалось, кроме как мрачным тоном заявить:
— Что ж, тогда мы вынуждены вас убить: и тебя, и твоего дракона.
— Убить?! Неужели ты думаешь, что мы вам это позволим?
Но Эрагон, не обращая внимания на горькую насмешку, что звучала в голосе Муртага, пояснил, тщательно подбирая слова: