Из ада в рай и обратно. Еврейский вопрос по Ленину, Сталину и Солженицыну - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Ваксберг cтр.№ 80

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Из ада в рай и обратно. Еврейский вопрос по Ленину, Сталину и Солженицыну | Автор книги - Аркадий Ваксберг

Cтраница 80
читать онлайн книги бесплатно

Тем не менее о ее пожелании счастья и процветания государству Израиль доложили Сталину, вызвав у него вполне определенную реакцию. Вскоре после ареста «бывшей» жены Молотов был смещен с поста министра иностранных дел, уступив место вышколенному сталинскому лакею Андрею Вышинскому. Впрочем, и сам Молотов, и проведшая несколько лет в ссылке его жена остались до конца своих дней столь же преданными хозяину, какими были всегда.

Список арестованных между тем рос день ото дня: затевалось грандиозное дело, притом, как это вытекает из известных теперь следственных материалов и секретной переписки между Кремлем и Лубянкой, процесс должен был быть открытым – показательным и назидательным. Для этого, естественно, будущим подсудимым надлежало признаться в совершении несуществующих преступлений, а сочинители должны были быть уверены, что те не откажутся от своих вымученных признаний на публичном суде. Кстати, уже по одному тому, что на Михоэлса в этом смысле никак нельзя было положиться, он для открытого суда не годился и хотя бы только поэтому должен был быть устранен без камуфляжа легального судопроизводства.

Для того чтобы Сталин безоговорочно поверил в широко разветвленный заговор, угрожавший непосредственно его жизни, в список заговорщиков внесли и других, кроме Жемчужиной, еврейских жен его приближенных, и еще несколько знаменитых евреек. Арестовали жену начальника его секретариата Брониславу Соломоновну Поскребышеву, жену члена политбюро Андреева Дору Хазан (Сермус)[26]. В тюрьме оказались жена начальника Тыла вооруженных сил СССР, генерала армии Хрулева – Эсфирь Горелик[27]. Вместе с ними, по наспех сочиненной Лубянскими мастерами версии, попала под метлу член-корреспондент Академии наук, видный экономист Ревекка Левина, которая подверглась особо жестоким пыткам[28].

Оказалось, все они только тем и занимались, что разными путями «собирали сведения о личной жизни главы Советского правительства», передавали их американским шпионам, а уж в Америке на основе этих сведений готовились какие-то террористические акты, направленные против любимого вождя и учителя товарища Сталина. Сегодня кажется, что у сочинителей этих низкопробных сюжетов просто поехала крыша… Но нет, все сочинялось и, главное, воспринималось совершенно всерьез. И не было никого, кто мог бы втолковать обезумевшему тирану, что его просто дурачат, а он с превеликой охотой и тоже с полной серьезностью сам все подливал и подливал масла в огонь.

Разумеется, ни о какой лубянской самодеятельности не могло быть и речи. Прямых указаний – разработать такой-то план арестов, сколотить такую-то группу мифических заговорщиков и т. д. – Сталин никому не давал. Он вообще никогда не действовал столь примитивно и грубо, заботясь, в частности, о том, чтобы остаться в тени, не оставить безусловных улик и всегда иметь возможность дать задний ход. Но в том, что абакумовские сотрудники выполняли именно его поручения, нет ни малейших сомнений. Да и сами они нисколько в этом не сомневались. Своим повышенным интересом к увлекательному чтению их «докладных» вождь недвусмысленно поощрял авторов. Достаточно ему было нахмуриться или пошевелить пальцем, и их активность тут же дала бы отбой.

Тот факт, что к этому времени наверху уже было принято не просто решение, относящееся к судьбе комитета или какого-то одного судебного дела, пусть и масштабного, а разработан план сталинского (видоизмененного гитлеровского) решения «еврейского вопроса» в целом, подтверждается начавшейся одновременно с массовыми арестами шумной пропагандистской кампанией против так называемого «безродного космополитизма». Этому предшествовало как бы случайно, но поразительно вовремя, подоспевшее письмо на имя Сталина от никому не известной, малограмотной журналистки Анны Бегичевой, которая работала в отделе искусств газеты «Известия»[29]. Оно отправлено 10 декабря 1948 года – через три недели после закрытия ЕАК, о чем в печати не сообщалось хотя бы уже потому, что на решении политбюро стоит гриф «совершенно секретно».

Естественно, те, кому был нужен такой «сигнал», об этом решении знали, потому-то и «организовали», то есть, попросту говоря, спровоцировали «искренний стон» обиженной критикессы[30]. Бегичева начинала свое письмо с истерической ноты: «Товарищ Сталин! В искусстве действуют враги!» Врагами – «европо-американскими агентами», как она их называла, – оказались поименованные доносчицей театральные критики, – все до одного евреи. Возмущенная «вражеской деятельностью» своих конкурентов, вообще не ведавших о ее существовании, невежда с двумя институтскими дипломами требовала «срочного принятия мер».

Меры не задержались. Все ее письмо исчеркано пометами, восклицательными знаками на полях – верными признаками внимательного чтения. Нет сомнения в том, что письмо читал сам Сталин. Не только читал, но вполне однозначно отреагировал. Об этом свидетельствует отправленная Сталину докладная записка по этому поводу заведующего отделом пропаганды ЦК – Дмитрия Шепилова (будущий секретарь ЦК), который дирижировал всей начавшейся антисемитской кампанией: «Заверяю Вас, что по-большевистски будут выполнены все Ваши указания, товарищ Сталин»[31].

Таким образом, можно с уверенностью сказать: есть документальное подтверждение того, что лично Сталин приказал эту кампанию провести. Тем самым опровергаются утверждения нынешних его апологетов, будто Сталин оклеветан и к преступлениям, которые ему «приписаны», отношения не имел.

Тот же Шепилов подготовил проект постановления ЦК «Об антипартийной группе театральных критиков» и отправил его 23 января 1949 года в секретариат Сталина. Это постановление и было принято на следующий день[32]. Как раз в эти дни и достигает своего пика волна арестов деятелей ЕАК и тех, кого повязали с ними в одну цепь.

29 января «Правда», а на следующий день и специально созданная для проведения погромной кампании газета «Культура и жизнь» (выходила три раза в месяц) публикуют редакционные (то есть, по советской практике, руководящие, обязательные к исполнению) статьи «Об одной антипатриотической группе театральных критиков».

Официальная антисемитская кампания началась. Целью были вовсе не театральные критики как таковые (они – лишь повод), а все те, кого в статье, явившейся дословным воспроизведением постановления ЦК, называют «безродными космополитами». Именно с тех пор этот термин стал эвфемизмом еврея, если по каким-то причинам не хотелось пользоваться аналогичным ему, но еще более прозрачным, эвфемизмом: сионист.

Самым зримым признаком начавшейся антисемитской кампании явилось так называемое «раскрытие скобок». Поскольку некоторые авторы, отнюдь не только театральные критики, пользовались псевдонимами, то в статьях, где они подвергались оскорбительной и вздорной «критике», стали в скобках указываться их подлинные имена. Первым этой чести удостоился критик Ефим Холодов: при каждом упоминании его имени в скобках указывалось, что на самом деле он Меерович. Затем до сведения читателей довели, что молодые критики Даниил Данин и Борис Рунин на самом деле, соответственно, Плотке и Рубинштейн. Самое, пожалуй, трагикомическое: эти пресловутые скобки раскрывались не только для широкой публики, но и во внутренней – служебной и партийной – переписке. Употреблять слово «еврей» воспрещалось («интернационализм» из пропагандистских клише никуда не ушел), а обозначить национальную принадлежность обреченных на расправу было совершенно необходимо. Поэтому, например, подготовив постановление об изгнании из журнала «Новый мир» эссеиста Бориса Яковлева, – сочинившие этот проект и отправившие его начальству – партчиновники в сопроводительном письме с грифом «секретно» не забыли отметить, что злосчастный эссеист на самом деле, конечно, вовсе не Яковлев, а Борух Хольцман[33].

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению