Франклин Рузвельт. Человек и политик - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Макгрегор Бернс cтр.№ 56

Потерпели неудачу не расчеты Рузвельта, а его просчеты. И поскольку ему недоставало инициативы, поскольку президент занял одностороннюю позицию морального обличения гитлеризма как основного зла, как угрозы порабощения мира без открытой и тотальной борьбы с ним, он столкнулся с массой небольших, но досадных неприятностей. Осенью 1941 года активизировались профсоюзы, почувствовавшие шанс добиться своих целей в условиях роста военного производства. Для многих бизнесменов бизнес продолжался как обычно. В руководящих структурах Управления по промышленному производству в августе создан Совет по приоритетным поставкам и ассигнованиям, но работал он ненамного лучше, чем прежние учреждения. Конгресс, казалось, был не способен принять закон, устанавливающий эффективный контроль над ценами. Военная помощь союзникам хотя и росла, оставалась недостаточной перед лицом гигантских потребностей. Наладившийся поток поставок продовольствия и военного снаряжения прерывался внезапно возникавшими чрезвычайными обстоятельствами и изменчивым спросом.

Стимсон все еще настаивал, что избавиться от всех этих бед можно, лишь если президент станет осуществлять твердое моральное руководство, возьмет на себя инициативу в противоборстве с Германией, установит четкие приоритеты внутренней и внешней политики. Но Рузвельт еще не запрашивал в конгрессе одобрения на объявление войны. Вместо этого он пытался использовать вес страны в международном балансе сил, прибегая к административным решениям и маневрированию.

Особенно осторожную позицию Рузвельт занял в отношениях с Москвой. Поражение России на Украине не изменило отношения к ней среди конгрессменов и населения, а также политиков Белого дома. Убежденные изоляционисты все еще противились помощи СССР и выражали удовлетворение тем, что русские и немцы истребляют друг друга. Этот конфликт, отмечала «Чикаго трибюн», — единственная война в столетии, которая воспринимается цивилизованными людьми с полным одобрением. Рузвельт, державший переговоры с Кремлем под своим контролем, помогал России долларами и материальными средствами, но в небольших дозах, сознавая, что эта страна нуждается в массированной помощи. Он старался не предлагать — и даже не обсуждать — вопрос о включении Советов в число пользователей программы ленд-лиза, пока конгресс не принял законопроект о крупных ассигнованиях под эту программу.

Президент демонстрировал свое обычное уважение к общественному мнению, как всегда крикливому, многообразному, примитивному в оценках и ожидающему твердого руководства. Особенно его беспокоило неприятие сотрудничества с большевизмом католиками. При негласном поощрении президента его друг, член Верховного суда Фрэнк Мэрфи доказывал своим единоверцам-католикам, что коммунизм и нацизм безбожны в одинаковой степени, но последний сочетает безбожие с беспрецедентной жестокостью. Когда президент заметил в беседе с репортерами, что русские допускают в рамках конституции некоторую свободу религии, лидеры религиозных конфессий набросились на него с обвинениями в софистике и невежестве. Хэм Фиш предложил президенту пригласить Сталина в Вашингтон и окрестить его в бассейне Белого дома. Рузвельт направил своего представителя Мирона Тэйлора в Рим приветствовать папу Пия и сообщить ему, что «согласно... достоверной информации, сегодня русские церкви открыты для верующих и посещаются большими массами населения». Тэйлор привез с собой письмо президента папе с утверждениями: советская диктатура столь же «жесткая», как и нацистская, но гитлеризм более опасен для гуманизма и религии, чем коммунизм. На папу это не произвело впечатления; его эксперт по вопросам вероучения монсеньор Доминико Тардини резко возразил: коммунизм был и всегда останется атеистическим и милитаристским. В частном порядке монсеньор пожаловался папе, что Рузвельт оправдывает коммунизм. Ватикан пошел чуть-чуть навстречу Рузвельту, выразив свою позицию таким образом, чтобы католики проводили различие между помощью русским и помощью коммунизму. Рузвельт всегда стремился побудить Москву смягчить свою антирелигиозную позицию, но не преуспел в этом.

Очевидно, великий прагматик не мог существенно повлиять на великого доктринера. Хотя президент вряд ли добивался руководства крестовым походом за полное сотрудничество антифашистских сил, ему удавалось по крайней мере устранять препятствия для такого сотрудничества и позволять этому процессу двигаться естественным ходом. Конгресс отклонил поправки, запрещавшие президенту предоставление России помощи в рамках программы ленд-лиза; в конце октября президент без всякой помпы сообщил Сталину, что тот может рассчитывать на американские поставки стоимостью миллиард долларов. Однако за это президент платил определенную цену. Ему и его коллегам пришлось поступаться провозглашением великих идеалов Объединенных Наций и делать упор на целесообразность помощи России: это позволяет ей выстоять в войне и, таким образом, делает американское вмешательство в войну менее необходимым. Получалось, что помощь предоставляется из циничных, эгоистических соображений. Единственное, что связывало американцев и русских, — общая ненависть к нацизму и страх перед ним.

Сталин не обманывался на этот счет. В начале ноября он писал Черчиллю, что причины отсутствия ясности в отношениях между двумя странами просты: нет согласия по целям войны и мира, а также нет второго фронта. То же самое он мог сказать и Рузвельту.

В конце осени 1941 года вся антифашистская коалиция пребывала в стратегическом разброде, даже несмотря на то, что сотрудничала по многим экономическим, военным и дипломатическим вопросам. Черчилль почти отчаялся насчет присоединения к войне Соединенных Штатов. Относительно способности России выстоять все еще питал серьезные сомнения — приходилось считаться с кошмарной реальностью: Англия одна в противоборстве с полностью мобилизованным вермахтом; мириться с распределением американской помощи между Англией и Россией. Заинтересованный в том, чтобы «русский медведь» продолжал сопротивляться, Черчилль встречал помощь ему ворчанием и ревностью. По-прежнему опасался весеннего вторжения нацистов на Британские острова и готовил в Северной Африке контрнаступление на запад. Сталин всегда был колючим партнером. Поездка в Москву делегации во главе с лордом Бивербруком и Авереллом Гарриманом позволила установить тесные рабочие отношения с Советами, но ни одна миссия не могла решить главной проблемы: Россия несла огромные потери, пока в нее текли лишь небольшие ручейки поставок через Архангельск, Владивосток и Иран. Что касается Китая — в лучшем случае третьего в списке ожидающих американской помощи, — то в Чунцине господствовали настроения в диапазоне между горечью и пораженчеством.

Таким образом, если Рузвельт оказался в трудном положении между войной и дипломатией, то и другим мировым лидерам в 1941 году приходилось не лучше. Все они стали свидетелями крушения своих прежних надежд и планов. Гитлер предпринял нападение на Россию в стремлении избежать позиционной войны на два фронта, однако попал именно в такую ситуацию. Черчилль надеялся иметь полноценным партнером в войне Соединенные Штаты, но стала им Россия. Хотел овладеть стратегической инициативой заблаговременно, однако потерпел неудачу. Сомневался, что Япония выступит одновременно против Англии и США, но события показали необоснованность таких сомнений. Сталин стремился выиграть время, но ему это не удалось. Немцы, находившиеся в 50 милях от Москвы, готовились к решающему броску.