Франклин Рузвельт. Человек и политик - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Макгрегор Бернс cтр.№ 150

— Без этих американских самолетов, — говорил он, — война была бы проиграна.

Закончил он тостом в честь президента. В два часа ночи Рузвельт попросил предоставить ему привилегию произнести последний тост.

— Сегодня здесь много говорили о различных цветах политического спектра, — сказал президент. — Хочется сравнить это с радугой. В нашей стране радуга — символ благополучной судьбы и надежды. В ней много разных цветов, каждый из них индивидуален, но все они составляют прекрасное целое.

Так и с нашими странами. У нас разные обычаи, философия и образ жизни. Каждый из нас строит свои планы в соответствии с пожеланиями и чаяниями своих народов.

Но здесь, в Тегеране, мы доказали, что различные идеалы наших народов могут слиться в гармоничное целое, развиваться в единстве ради нашего общего дела и в интересах всего человечества...

Конференция вполне могла бы завершиться на этой гармоничной ноте, но у нее имелась подоплека — ряд политических вопросов. В ходе нескольких встреч на следующий день Сталин согласился помочь убедить турок присоединиться к войне, хотя и сомневался, что они пойдут на это. Настаивал на расчленении и разгроме Германии, требовал крупных репараций со стороны Финляндии и восстановления договора 1940 года с возможным обменом Петсамо на полуостров Ханко. Рузвельт и Черчилль незлобиво спорили с ним по этим вопросам. Но камнем преткновения оставалась Польша. Рузвельт знал, что ему придется возвращаться к этому вопросу.

С решением вопроса о втором фронте президент решил лично попросить Сталина что-либо предпринять в отношении Польши. Однако, несмотря на свои попытки несколько отдалиться от Черчилля, Рузвельт чувствовал, что еще не добился доверительных отношений со Сталиным. Маршал оставался жестким и неулыбчивым. Казалось, у него нет ни одной человеческой слабости, которую можно использовать. Позднее Рузвельт признавался Фрэнсис Перкинс, несомненно не без рисовки, что готов был пойти на какой-нибудь неординарный шаг.

— Этим утром на пути в зал заседаний конференции мы встретились с Уинстоном. Я мог только сказать ему: «Уинстон, надеюсь, ты на меня не обидишься за то, что я собираюсь сделать».

Уинстон просто переместил во рту сигару и неопределенно хмыкнул. Должен сказать, он вел себя затем достойно.

Как только мы вошли в конференц-зал, я принялся приватно беседовать со Сталиным. Ничего не было сказано мною из того, что не говорилось раньше, но это сообщалось любезным доверительным тоном. Другие русские, заинтригованные, подошли к нам послушать. Тем не менее на лице маршала не промелькнуло ни тени улыбки.

Затем я прошептал, прикрыв рот тыльной стороной правой ладони (что, конечно, бросалось в глаза присутствующим): «Этим утром Уинстон не в себе, встал не с той ноги».

В глазах Сталина появились едва заметные искорки смеха, и я понял, что нахожусь на верном пути. Как только мы сели за стол переговоров, я начал высмеивать британский снобизм Черчилля, потешаться над байками о Джоне Булле, над сигарами и привычками премьера. Сталин это заметил. Черчилль покраснел и набычился. Чем больше он менял свой обычный вид, тем больше улыбался Сталин. Наконец разразился глубоким, раскатистым хохотом. Впервые за три дня я увидел свет в конце туннеля. Продолжал отпускать свои шутки до тех пор, пока мы не стали смеяться вместе, и как раз тогда я назвал его впервые Дядя Джо. Должно быть, днем раньше маршал считал меня недотепой, но в этот день он смеялся от души и подошел ко мне, чтобы пожать руку.

С этого времени наши отношения потеплели. Сталин сам отпускал при случае остроумные замечания. Лед был сломан, мы общались друг с другом по-человечески и по-братски.

Менее чем через три часа Сталин навестил президента. Рузвельт говорил, что сам попросил маршала зайти для краткого и откровенного разговора касательно внутренних американских дел. Рузвельт не собирался баллотироваться на новый президентский срок в 1944 году, но в случае продолжения войны такая перспектива не исключалась.

В Соединенных Штатах проживает 6-7 миллионов американцев польского происхождения, сообщил президент собеседнику, и, как практичный политик, он не хотел бы потерять их голоса. Рузвельт сказал, что он лично согласен с мнением маршала о необходимости восстановления польского государства и хотел бы, чтобы его восточная граница была отодвинута на запад, а западная — даже к Одеру. Президент надеялся, однако, на понимание маршала: из предвыборных соображений он не сможет принять участия в решениях по польскому вопросу ни в Тегеране, ни даже предстоящей зимой — не время ему сейчас публично заниматься такими вопросами.

Сталин ответил, что после разъяснений президента ему все стало понятно.

Воодушевленный этим замечанием, Рузвельт продолжал разговор. Имеется также много американцев литовского, латвийского и эстонского происхождения. США, конечно, не собираются воевать с Россией, когда она вновь оккупирует три балтийские республики! Но для американцев имеет большое значение реализация права на самоопределение. Лично президент убежден, что население республик проголосует за воссоединение с Советским Союзом.

Сталин. Три балтийские республики не пользовались автономией при царе, который был союзником Великобритании и Соединенных Штатов. Тогда никто не поднимал вопроса о том, как отреагирует на отсутствие автономии общественное мнение, и нет причин, почему этот вопрос следует поднимать сейчас.

Рузвельт. Общественность не знает и не понимает сути вопроса.

Сталин. Ее нужно проинформировать, проделать определенную пропагандистскую работу.

«Понимание» Сталиным польского вопроса вечером улетучилось. Когда президент выразил надежду, что Москва восстановит отношения с польским правительством в изгнании, Сталин парировал: лондонская группировка сотрудничает с нацистами и убивает партизан. Разумеется, он хочет дружественных отношений с Польшей — от этого зависит безопасность СССР, — но такие отношения возможны лишь с антинацистским правительством. Соглашение 1939 года вернуло украинскую землю Украине, а белорусскую — Белоруссии.

— По линии Риббентроп — Молотов, — заметил Иден.

— Называйте это как хотите, — ответил Сталин. — Мы считаем эту линию справедливой и правильной.

Три лидера склонились над картами Центральной Европы, взятыми из Государственного департамента. Об одной из этнографических карт Сталин насмешливо заметил, что для ее составления использовалась польская статистика. Дебаты продолжались. Сталин не уступил ни на йоту. К концу дня — он стал завершающим днем конференции — никакого соглашения достигнуто не было, но сталинские требования о границах молчаливо принимались.

«Мы прибыли сюда с надеждой и решимостью, — провозглашалось в совместном коммюнике Тегеранской конференции. — Мы расстаемся друзьями по сути, по духу и по целям». На следующее утро, 3 декабря, президент вылетел в Каир на встречу с Черчиллем и начальниками штабов США и Англии для окончательного определения большой стратегии на 1944 год.