Франклин Рузвельт. Человек и политик - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Макгрегор Бернс cтр.№ 123

Если Рузвельт слишком полагался на свое личное участие в разрешении внутренних кризисов 1943 года, то и эти кризисы оказывали воздействие на президентские структуры. Под их постоянным влиянием Белый дом не только расширился организационно, но приобрел новую форму и силу. Даже если президент и цеплялся за свои старые административные привычки, вокруг него все равно росла новая структура исполнительной власти.

Перемены происходили урывками. Через год после Пёрл-Харбора оборонная программа Рузвельта все еще оставалась темой общественных дебатов. Назначение царей, консолидация Совета по военному производству, утверждение Бирнса директором Программы экономической стабилизации — эти и другие меры ненадолго успокоили критиков. В конгрессе Трумэн и Комитет по миграции продолжали требовать более централизованной власти. Подкомитет сената по военным делам докладывал, что программа военной мобилизации переживает «кризис». Нельсон подвергался критике за пренебрежение к интересам военных в вопросах производства и снабжения, руководство Совета по военному производству раздирали споры. В сенате сторонники президента предложили законопроект об учреждении сверхведомства, которое подчинит себе десяток других военных учреждений. Бирнс, бившийся над решением проблем стабилизации — ему мешали огромные бюрократические структуры и их цари, — склонялся к идее создания Агентства экономической стабилизации с широкими полномочиями по руководству всеми военными усилиями.

Какое-то время президент стремился к реализации меры, которой долго сопротивлялся, — восстановлению Совета по военному производству (СВП) в качестве верховного мобилизационного ведомства по образцу Совета военных отраслей промышленности времен Первой мировой войны. Он даже решил поставить главой нового ведомства Бернарда Баруха, того самого деятеля, который руководил прежним советом и располагал престижем, статусом и решимостью восстановить и направить деятельность ведомства, соперничающего с Белым домом в публичности и власти. Должно быть, президента чересчур тревожило состояние дел с военной мобилизацией, а также конфликты внутри и между военными учреждениями — особенно в СВП, — если он обратился к Баруху. В письме к Баруху он откровенно признался, что «обращается к старому государственному деятелю за помощью». Удивленный и польщенный, Барух поинтересовался, должен ли он поступиться своей свободой, символ которой — его скамья для отдыха в Лафайет-парке, и хватит ли ему сил для руководства новым ведомством. Он направился в Нью-Йорк проконсультироваться с врачом, когда, к счастью или несчастью, заболел. Только через неделю Барух вернулся в Вашингтон, чтобы сообщить президенту о принятии его предложения. Рузвельт, откинувшись на спинку кресла и попыхивая торчащей кверху сигаретой, приветствовал старика с обычной любезностью.

— Господин президент, — начал Барух, — я прибыл для выполнения своих обязанностей.

Рузвельт не ответил, казалось, он не слышал слов собеседника. Барух понял: случилось что-то неладное. Президент прервал молчание:

— Бернье, давай я расскажу тебе об Ибн Сауде.

Рузвельт поболтал немного о Ближнем Востоке; затем прервал беседу, извинился и отбыл на заседание кабинета. Больше он никогда не упоминал о возможности назначения Баруха руководителем СВП. Смиряя гордыню и ища объяснение происшедшему, Барух решил, что дело, видимо, во вмешательстве Гопкинса, который казался старику слишком подозрительным и озабоченным чувством самосохранения, присущим людям, которые стоят близко к трону.

Несомненно, отказ Рузвельта от своего решения не обошелся без влияния Гопкинса, но здесь примешивался и гораздо более важный фактор. И президент, и директор программы экономической стабилизации в начале 1943 года все более склонялись к идее создания мобилизационного ведомства, прямо подчиненного президенту, вместо нового, мощного и независимого учреждения во главе со сверхцарем. Работая несколько месяцев в восточном крыле Белого дома, Бирнс сталкивался с массой проблем, выходящих за рамки стабилизационной программы. Он предложил проект нового Агентства военной мобилизации, с широкими полномочиями в сферах военной промышленности, распределения ресурсов и рабочей силы (за исключением призыва в армию). Предполагалось, что он возьмет на себя эти широкие полномочия, а функции экономической стабилизации передадутся Фреду М. Винсону, бывшему конгрессмену и старому приятелю Бирнса.

Согласиться с этим планом Рузвельту было нелегко. Пресса уже окрестила Бирнса «исполняющим обязанности президента» и «начальником штаба» — определения, которые не нравились Рузвельту, — и, кроме того, весь период своего президентства он сопротивлялся передаче власти какому-либо влиятельному деятелю или учреждению подобного рода. С другой стороны, президент доверял Бирнсу. Бывший судья не принадлежал к числу тех, кто прыгает в седло белого скакуна и несется сломя голову, когда дело касается военных усилий. Его долго шлифовали и полировали традиции юга и парламентские коридоры Капитолийского холма. Он приобрел осторожность и рассудительность, хотя и не был лишен некоторой узости кругозора и воображения. Бирнс предпочитал иметь дело с просьбами конфликтующих ведомств, разработкой планов и получать указания сверху. Предложил продолжать работу в составе крохотного штаба, возглавляемого старым другом и советником Рузвельта Бенджамином Коэном. Вместо углубления в новый бюрократический пласт его агентство должно координировать действия уже существовавших военных ведомств. Не пренебрегал он и услугами способных людей, даже Баруха, который продолжал охотно консультировать Бирнса и Белый дом.

Рузвельт продолжал борьбу с инфляцией среди кризисов, споров и нападок конгресса. В конце 1942 года ушел в отставку с поста главы Бюро ценового регулирования и гражданского обеспечения (БЦР) Гендерсон, изможденный, больной, с кровоточащими политическими ранами. Президент заменил его бывшим сенатором Прентиссом М. Брауном в надежде улучшить отношения бюро с конгрессом. Однако с уходом Гендерсона конгрессмены удвоили свои усилия с целью заставить БЦР ослабить контроль за ценами и снять ценовые ограничения, как минимум, частично. Бизнес считал ценовую политику слишком жесткой, профсоюзы — слишком либеральной, сотрудники БЦР — маловразумительной.

В свою очередь для фермеров и рабочих, доходы которых регулировались ведомствами, не подчиненными БЦР, цены были обременительны. Значительным большинством голосов конгресс принял закон, •который запрещал исключение субсидий фермерам при расчете паритетных цен. Рузвельт болезненно отреагировал на это; он сознавал, что любое повышение цен, особенно на продовольствие, спровоцирует воинственные профсоюзы, подобные горняцким, на отказ от формулы оплаты, действующей на металлургических предприятиях, которые не входили в стальной трест. Провозгласив, что никто не боролся за обеспечение фермерам паритетных цен на урожай больше, чем президент, Рузвельт использовал против закона право вето и неделей позже выступил с драматическим призывом «сохранять позиции» по ценам и зарплатам. На следующий день сенаторы и члены палаты представителей толпились в приемной Белого дома — требовали личной встречи с президентом. Рузвельт сказал Уотсону, чтобы тот провел их к Бирнсу. Здесь Филип Мари, обычно мягкий в выражениях профсоюзный лидер, бил рукой по столу Бирнса, чтобы внушить тому мысль: если он не добьется повышения зарплаты для членов Конгресса производственных профсоюзов, его обойдут с фланга Льюис и его Объединенные профсоюзы. Рузвельт игнорировал все жалобы и требования; он считал, что БЦР должно следовать его призыву, кроме выполнения указаний, которые фактически способствовали снижению цен на некоторые продукты.