Тамерлан. Потрясатель вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Гарольд Лэмб cтр.№ 47

На Баязеда были устремлены глаза восточных властителей, любопытные, насмешливые, нестерпимые. У него появился повод вспомнить о тех письмах, которые он год назад писал повелителю этих татар. Неистовая гордость султана не давала проявляться бешенству, сжигавшему его, будто лихорадка. Но есть он не мог.

Смотрел ли Тимур с безразличием, может, с легкой пытливостью на царственно разодетого Баязеда? Считал ли, что воздает своему выдающемуся пленнику честь? Или это празднество было утонченной насмешкой? Никто не знал, и султана, казалось, это не заботило. Потом он услышал бой татарских барабанов, неистово взревели трубы, и степные певцы запели победную песню.

Баязед продолжал держать в руке золотую булаву, его могучее тело сотрясала мучительная дрожь. Но когда татары приказали войти своим баядерам, певицам, и велели им петь турецкие любовные песни, воля Баязеда сломилась. Встав, он указал в сторону выхода.

Султана отпустили, двое татарских беков тут же поднялись, взяли его под руки и повели между пирующими, его голова в тюрбане свешивалась на грудь.

Потом Тимур приказал отправить Деспину к Баязеду и сказать, что он возвращает султану любимую жену.

Так закатилась звезда Молниеносного. Силы его были подорваны невоздержанностью, тяжким испытанием той битвы, гордость была сломлена, и через несколько месяцев он скончался.

Поражение турок было столь сокрушительным, что второй битвы не потребовалось. Анкара сдалась, Бурса и Никея были взяты натиском шедших в погоню татар. Побережье Малой Азии по всем сторонам полуострова кишело бегущими турками, возглавляли беглецов сыновья султана, паши и беи. Рыбацкие лодки и прогулочные барки переправляли целые толпы их на острова, даже греческие и генуэзские галеры помогали остаткам султанской армии, перевозя их в Европу.

Что побудило христиан способствовать в бегстве своим прежним угнетателям — неясно. Возможно, деньги; возможно, то была старая политика греков заигрывать со всеми державами. Их агенты раньше предлагали Тимуру помочь золотом и кораблями, если он выступит против Баязеда, и их двуличие разъярило старого татарина, особенно когда они отказались переправлять его тумены вслед за турками.

Через месяц в Азии не было ни единого вооруженного турка. С другой стороны, и ни единого татарина в Европе. Самаркандские всадники подъехали к проливу, посмотрели через него на золотые купола Константинополя. Проскакали по давно погребенным развалинам Трои, где некогда шла война за Елену Прекрасную. Затем обнаружили в Смирне крепость рыцарей ордена святого Иоанна. Стояла зима, сезон проливных дождей, однако Тимур, узнав, что крепость в течение шести лет выдерживала осаду Баязеда, отправился взглянуть на нее.

Христианские рыцари в этой крепости — стоявшей на холме у самой бухты — отказалась сдаться. Тимур осадил ее, строил деревянные платформы над водой и прикрывал своих землекопов стрелами и метательными снарядами с лигроином. Стал строить мол, чтобы перегородить узкий вход в бухту. Через две недели европейцы не выдержали и прорвались к бухте, пока выход в море не оказался закрыт. Около трех тысяч рыцарей устремилось к кораблям, отгоняя мечами и веслами несчастных жителей города, пытавшихся следовать за ними. На другой день показался шедший на выручку флот с Родоса.

Когда галеры с рыцарями приблизились к берегу, расположившиеся в крепости татары приветствовали их жутким образом. Заложили в катапульту голову убитого крестоносца и выстрелили ею в ближайший корабль. Христианский флот повернул обратно, и татары покинули Смирну, оставив на память две пирамиды из отрубленных голов.

Покидая Малую Азию, два особо разыскиваемых владыки, Кара-Юсуф и султан Ахмед, бежали разными путями. Повелитель Багдада нашел убежище при дворе мамлюков в Египте, туркменский хан предпочел Аравийскую пустыню. Она оказалась безопаснее двора. Египет, открытый теперь татарскому вторжению, поспешил послать изъявление покорности и предложение дани, имя Тимура стало произноситься на общественных богослужениях. Несчастного Ахмеда заковали в цепи и бросили в тюрьму.

Европейские монархи испытывали смешанные чувства — сильное любопытство и удивление, легкую радость и более чем легкий страх. Такой переворот у порога Европы озадачил их. Там, где турки властвовали целое столетие, появился из глубин. Востока татарский завоеватель, Баязед и его войско перестали существовать.

Генрих Четвертый Английский отправил Тимуру письмо, в котором поздравлял его с победой, как один любитель состязаний другого. Карл Шестой, Dei gratia rex francorum , вспомнил о письме, которое привез от татар Иоанн, епископ Султании, потребовал его к себе и вручил ему письма и дары для Тимура.

Странствующий император Мануэль поспешил в Константинополь, послал оттуда Тимуру изъявление покорности и предложение платить дань. Обедневший наследник цезарей обрел покровителя, более сильного, чем любой европейский король. На другом берегу Золотого Рога генуэзцы водрузили на башнях Перы знамена Тимура.

Однако настоящую связь с повелителем Татарии установили испанцы. Энрике Третий, король Кастилии, недавно отправил двух военных наблюдателей на Восток, поручив им сообщать о планах и силах турок. Эти два рыцаря, Пелайо де Сотомайор и Фернандо де Паласуелос, разъезжали по Малой Азии и оказались в войске Тимура как раз вовремя, чтобы наблюдать битву под Анкарой. Тимур принял обоих и подарил им двух христианок, выбранных из Баязедовых пленниц — хроника называет их Ангелиной, дочерью венгерского графа, знаменитой красавицей, и гречанкой Марией. С этими испанцами Тимур отправил в Кастилию собственного посла.

В ответ на эту любезность Энрике отрядил трех послов сопровождать этого «татарского рыцаря» обратно к его повелителю Тимуру. Главой их стал гофмейстер, славный Руи де Гонсалес де Клавихо.

Со своими спутниками и тимуровым военачальником Клавихо отплыл на галеоне из порта Святой Марии в мае тысяча четыреста третьего года. Но достигнув Константинополя, узнал, что татары ушли. И повинуясь полученным приказам, последовал за ними. Путь привел его в Самарканд.

Тимур не делал попытки вторгнуться в Европу. Путь через проливы был для него закрыт, но эмир мог бы пойти в обход Черного моря — несколько лет назад он побывал в Крыму. Однако причин для этого не было. Его воинам не терпелось вернуться в Самарканд. В городах Баязеда было захвачено огромное богатство — в том числе серебряные ворота Бурсы, украшенные изваяниями святых Петра и Павла, и византийская библиотека, попавшая в руки султана. Все это Тимур забрал с собой.

Какое-то время эмир занимался политическими вопросами, урегулировал выплату дани, назначал новых правителей в турецкие земли, принимал послов. Тем временем Баязед умер, и Тимур думал о новом завоевании.

В это время он переживал неожиданную и горестную утрату. Ему сообщили, что Мухаммед-Султан, так и не оправившийся от ранения, полученного под Анкарой, при смерти. Тимур немедленно отправился к внуку, велел приставить к нему самых искусных арабских лекарей. Но когда достиг лагеря Мухаммед-Султана, нашел его уже безгласным, умирающим. Тогда-то он и велел бить сбор, собирать тумены для возвращения в Самарканд.