Кир Великий. Первый монарх - читать онлайн книгу. Автор: Гарольд Лэмб cтр.№ 72

Пока эти годы не прошли, жители новой Персидской империи не понимали, что то было время нежданного мира. От Тира до Мараканды политики надеялись, что Ахеменид отправится на новые завоевания; торговцы остерегались, что вот-вот на огромной территории, по которой пролегали их маршруты, разразится бунт против правления одного человека; крестьяне в полях ожидали обычного появления всадников или — что было бы хуже, на их взгляд, — военачальника с копьеносцами, изымавших урожай царским именем. Ничего подобного, однако, не происходило. За последние шесть лет царствования Кира вавилонская хроника просто фиксировала ход времени, а иудеи, со своей стороны, описывали споры, задерживавшие строительство храма Яхве. «Каждый человек ходит только в свой дом».

Было несколько причин для этого непривычного спокойствия. Кочевники с севера пытались во владениях. Ахеменидов добыть богатую добычу — надеясь вторгнуться с появлением травы на пастбищах и уйти с последним урожаем — но были встречены опытными наездниками, не менее опасными, чем они сами. Что касается гражданских войн брата против брата или между князьями, с нетерпением ожидающими смерти царствующих отцов, то приказ Кира запрещал эти привычные конфликты. К тому же не осталось даже трона, за который стоило бы драться, кроме его собственного. Защитник каждой страны был назначен Ахеменидом и его чин не передавался по наследству. В беспокойном Вавилоне после отставки старого Губару наследник Камбис правил железной рукой, поддерживаемый воинством, которое многого от него ожидало. Этот халдейский Вавилон был на самом деле торговой империей, и с расширением торговли при Кире ни у одного защитника национальных традиций не возникало желания рисковать и бунтовать.

Вавилонское многообразие языков закончилось — в качестве общего языка общения везде, даже в Иерусалиме, был выбран арамейский. В Сардах, где жили люди искушенные в житейских делах, перестали горевать о Крезе. Поборники освобождения греков затруднялись ответить на вопрос: от чего же нужно было освобождать ионийских греков? Западные города, такие, как Спарта или Афины, продолжали искать свое наследие на Ионийском побережье. Наиболее прозорливые эксперты в политических вопросах, жрецы Аполлона в Дельфах, продолжали пророчествовать о Персии. (О Мидии все постепенно забыли.) Но основной причиной всего этого спокойствия было нечто неизвестное хроникерам, хотя народ в целом об этом подозревал. Всему причиной была терпимость царя.

Возникло новое представление о правителе, выразить которое не хватало слов ни у ассирийцев, ни у вавилонян. Вот какую сентенцию сложили они о присутствии правителя:

— Речь царя острее обоюдоострого ножа. Смотри, перед тобой какая-то трудность; в присутствии царя не смей медлить — его гнев быстрее молнии. Будь внимателен; если тебе дан приказ, он жжется, как огонь; поспеши, делай, засучивай рукава, ведь слово царя ужасно.

За тридцать лет Киру Ахемениду удалось преодолеть этот страх. И мидяне, и персы называли его «отцом», в устах крестьян он был «народным царем». За одну лишь терпимость он не был бы так отмечен, но его власть превосходила могущество Навуходоносора. Соединение гуманности с умением жестоко покарать давало странную силу, способную изменить вековые явления.

О племени мардов, жившем на голом плоскогорье будущего Персеполя, рассказывали такую историю. Их вождь и старейшины явились к Киру с просьбой. Наша земля, сказал их представитель, бедна, и, чтобы ее возделать, приходится очень тяжело работать. Поэтому марды хотели бы получить другую, более плодородную землю из той, что их царь завоевал по всему свету. Марды были готовы переселиться на эту территорию, где бы им жилось полегче и трудиться можно было бы поменьше. Пусть Кир только дозволит.

Он обдумал их просьбу и сказал:

— Хорошо, будь по-вашему. — А когда они стали его благодарить, он добавил:

— Однако запомните. Везде на этом плодородном клочке земли вам придется, раньше или позже, подчиниться какому-либо хозяину. В своих-то горах вы свободные люди и никому не принадлежите.

Взвесив его слова, марды объявили, что решили остаться в своих домах.

Один из вождей маспиев, став тысяченачальником, признался Киру, что чувствует себя награжденным этой службой. Прежде, у себя дома, маспию требовалось растить продовольствие для семьи и есть из общего котла. Теперь же, чтобы попировать, когда он захочет, ему как начальнику гарнизона не требовалось даже пальцем шевельнуть. Сейчас же слуги несли вино и засахаренные фрукты, в то время как он разваливался на душистом кедровом ложе. Выслушав рассказ, Ахеменид заставил его, как школьника, пройти через ряд вопросов и ответов.

Кир. Как я заметил, ты хорошо заботишься о своем скакуне.

Maспий (с довольным видом). Да, как положено!

Кир. Как следует погоняешь его, прежде чем покормить.

Maспий. Да, конечно.

Кир. Зачем?

Maспий. Чтобы поддерживать его форму, иначе он заболеет.

Кир. Если ты так заботишься о лошади, зачем же сам ешь, не выполнив дневной работы? Следующий раз скажешь мне, что ты сделал, прежде чем сел пировать.

Одного дела он не смог довести до конца: не смог уговорить своих подданных сесть на корабли и отправиться по морю. Один из вождей рода Ахеменидов объяснял:

— Есть три сорта людей: живые, мертвые и те, кто скитается по морям.

Хотя Кир никак не изменил пастушеских обычаев самих персов, он очень давно не присутствовал на старинных советах Трех племен и даже на общих сборах Трех племен. Эти персы составляли теперь лишь часть иранских народов, находившихся под его правлением, и малую долю от числа всех самых разнообразных народов. Три племени целиком могли поселиться в одном квартале Вавилона. Никакой пользы, но очень много вреда мог бы он принести, если бы предоставил рассыпанным по его владениям персам превосходство над остальными народами — как над теми же самыми каспиями. Его власть основывалась только на троне и больше ни на чем; сатрап-перс не имел власти над гирканцем Хазарапатом. Чтобы поддержать это сочетание отдельных народов, он сохранил традиционные статусы Вавилона, Экбатаны и Сард, не объявив ни один город своей столицей. Парсагарды, отдаленный городок в долине, оставался местом проживания клана Ахеменидов. В нем при поддержке внуков Кира правил его младший сын Бардия. Амитис по-прежнему жила в уединении в Задракарте на Гирканском море, а ее дочь стала женой Дария — сына Виштаспы и Хутаосы — блестящего, как говорили, полководца.

Советниками у Кира были сатрапы и независимые от них представители подчиненных народов. Поскольку он не содержал регулярной армии, то ему и не требовалось иметь дело с верховным военачальником, который мог бы стать для него опасным.

Однако это зачаточное мировое государство сплачивалось единственно лишь личностью Кира. Он стал его верховным судьей, защитником и кормильцем. Бремя такой власти давило тяжелее, чем груз сокровищ Креза, над которым Кир подшучивал в один далекий беззаботный день. Вероятно, Кир не предвидел опасности, таящейся в правлении одного незаменимого человека; в любом случае, он ничего не мог с этим поделать. В последние свои годы он просто пытался выполнить обязательства, взятые на себя при возведении его на престол тремя персидскими племенами, хотя число подданных увеличилось в четыреста крат. По крайней мере, еды у них было вдоволь, а пастух в первую очередь должен был кормить свое стадо.