Кир Великий. Первый монарх - читать онлайн книгу. Автор: Гарольд Лэмб cтр.№ 52

— Нет. Ахура-Мазда — это лишь одно из многих имен единственного существующего бога.

— В вашей долине?

— Во всех долинах.

Постарев, маг приобрел значительность. Хотя у него, по-видимому, не было никаких обязанностей, он чувствовал на себе груз ответственности. Расставаясь с Киром, он склонил голову и попросил:

— Великий царь далеких земель, ты пришел к нам непрошеным. Твоя армия нарушает мир наших полей, и ты не можешь его восстановить. Но оставь Бактрию такой, какой ее нашел, не пытайся присоединить эту землю к своим владениям. — Он вытянул руку на запад и посмотрел Киру в глаза. — Там я видел слишком много зла. Из всех правящих принцев ты самый человечный. У тебя есть воля и власть, чтобы поворачивать реки и, может быть, исцелить города от мора. Но у тебя нет власти исцелить то, что ты не понимаешь. Оставь нам мир, к которому мы стремимся для наших душ.

Слово душа было незнакомо Киру. Он предположил, что оно принадлежит к условному языку культовых жрецов, и рассердился. Никогда ранее царственного Ахеменида не обвиняли в недостатке понимания.

— До сего дня у меня не возникало проблем с пониманием истины! — вскричал он. — Но я, Кир, не склонен ко лжи!

Маг вызывающе поднял голову:

— Мы служим истине! Ложь — нам враг.

Кир долго смотрел в глаза странника. Затем он вынес свое суждение господина:

— Я слышу эти слова довольно часто. Теперь, маг, твой народ должен доказать их мне. Приведи свои доводы, и по выявленному в них добру или злу я, царь, решу судьбу Бактрии.

И лишь позднее, растянувшись на ложе, чтобы немного вздремнуть, он вспомнил, что использовал слово греков — судьба. Эмба складывал его плащ, бормоча:

— У этих певцов гимнов слишком много золота. Как они могут надеяться, что их оставят в покое?

Кир слушал показания последователей Заратустры, сидя на пороге дома в рубахе для охоты, без хранителей закона и без писцов, так что записывать вопросы и ответы было некому. Он сам все хорошо запоминал, но ответы его не удовлетворяли. Множество самого разного народа собралось на ступеньках порога, и все жаждали свидетельствовать, поэтому Ахеменид вызвал их говорить по очереди. Маг не появился. Вместо него Кир услышал старика из Белого братства, утверждавшего, что узрел истину, селянку, лепетавшую об исцелении домашних животных, и прокаженного, верившего, что излечится от своей болезни.

Терпеливо их слушая, Кир пришел к выводу, что они отрицали могущество родовых арийских богов, даже таких, как Анахита и Митра, верховных божеств правосудия и войны. (Хотя ювелир создал изображение крылатой лошади, которая однажды понесла Митру к солнцу.) Само солнце они считали не более чем огромным дарителем света. (И Кир припомнил философию милетян, представлявших себе громадную Вселенную вокруг этого небесного тела.) — Нет, — вскричало несколько голосов, — Митра требует кровавой жертвы и превращает мудрых людей в лжецов. Он разоряет пастбища. Его милость покровительствует дэвам — демонам, — которые оружием, болезнями, страданием лишают нас жизни. Митре служит больше сил зла, чем сил добра.

— Тогда, — спросил Кир, — может быть, Ахура стоит выше таких богов?

— Ахура действительно господин мудрости, непостижимый и невидимый. Кто может пристально смотреть на солнце? Поистине он велик, но не самый высший.

— Скажите мне, кто же высочайший?

— Тот, кто создал нас и навечно скрыт от нашего знания.

Паломник из Индии говорил об огне как знаке величайшего из богов. Он назвал его огнем Вишну.

— Хорошо, — сказал Кир, — а что это за таинственная вещь внутри вас — душа?

Они ответили: это дар великого создателя, заставлявшего солнце поддерживать жизнь. Душа — это сущность каждого. Она может возобновить свою жизнь после смерти тела. Душа не может умереть никогда.

Кир решил, что они имеют в виду фраваши, отделенного от тела духа, сопровождавшего его справа, с хорошей стороны, и иногда говорившего с ним. Разумеется, его фраваши знал о тайнах, скрытых от простых смертных. Однако Кир не мог вообразить, что его фраваши бессмертен и живет сам по себе на всем протяжении времени.

Последователи Заратустры объяснили, что после смерти человека фраваши-душа поднимается на Судный мост. Если в этот момент времени за душой числится больше добрых мыслей и дел, чем злых, то она переходит через мост к возрожденной жизни.

В этом Кир обнаружил сходство с древним законом иранцев о суде, по которому истец имел право назвать все свои добрые дела и противопоставить их дурным поступкам.

— Что же, приведите мне доказательства, что жизнь продолжается после смерти тела, — потребовал он.

Посоветовавшись между собой, последователи Заратустры послали за человеком по имени Ашир. Кир терпеливо подождал, пока селяне принесли сделанные из ветвей носилки, на которых лежал больной старик, совершенно седой и очень худой. Члены братства энергично объяснили, что Ашира прозвали Роком, поскольку он был приверженцем их учителя — следовал по стопам Заратустры от его родины у Каспийского моря до дома Виштаспы. Теперь Ашир уже чувствовал дыхание смерти. Незадолго до Нового года Аширу было видение.

— Во сне?

— Нет, его глаза не закрывались, ведь он ждал смерти.

Из носилок поднялась рука старика, призывая к тишине. Он поднял голову, посмотрел на Кира и произнес:

— Я бодрствовал. В это время свет изменялся — луна бледнела, а солнце поднималось. В комнату вошел еще человек, и это был Заратустра. Он мне сказал: «Ты потеряешь жизнь, чтобы обрести ее обновленной — ты, верный слуга Господа».

Кир подумал, что пророк Заратустра сам нашел скверную смерть от копья воина по приказу кави.

— А сам-то ты веришь, — спросил он, — что благодаря своему служению достигнешь бессмертия, словно бог?

На худом желтоватом лице отразилась радость, а глаза больного сверкнули.

— Это истинная правда.

Кир сделал знак носильщикам, чтобы унесли Ашира.

— Значит, я, царь, обречен, — сказал он, не задумываясь, — поскольку никому не могу служить. Я сужу по всем вопросам — и не могу быть судим сам.

Ашир попытался возразить, и носильщики не двигались, пока он говорил. Он выкрикнул, суд Господа распространяется на кави, принцев и царей на земле. Он распространяется на Кира, правителя мидян и персов, так же, как и на пастуха, стерегущего свое стадо.

Кир сказал:

— Служа другому, я не сдержал бы клятву царя своему народу. Прощай, Ашир, у меня нет вопросов к твоему видению. — Он встал и объявил собранию, что слушание закончено.

Ожидая, когда егери приведут собак, он думал об имени Пастух, данном ему при рождении. Оно могло означать простую обязанность — заботиться о стаде животных или о такой группе людей, как бактрийцы, которые занимались сельским хозяйством в своих плодородных долинах. Управлять персами, мидянами, каппадокийцами, лидийцами, греками и всеми очень разными народами Востока было совершенно другим делом, гораздо более сложным. Разве не назвали его «царем народов»? Когда подъехал Эмба и подвел нисайского скакуна, Кир решил, что к последователям Заратустры следует отнестись более твердо, чем к милетянам.