Адмирал Макаров. Помни войну - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Шишов cтр.№ 67

«28 июля

После обеда пошли на лед. Лед оказался с проталинами, так что я два раза провалился...

Что это такое — я решительно не могу понять. 28 июля — между тем холодно, а все ветры только сжимают лед. Какое заколдованное место! Я сильно опасаюсь, что нам не удастся выбраться отсюда».

Начальник экспедиции, ее люди старались всячески вырваться из ледового плена. Как это сделать вернее — они не знали. Слишком мало историй арктических эпопей было известно миру во всех своих подробностях. Но экипажу было ясно, что корпус «Ермака» абсолютно надежен.

Как относились моряки к возможной зимовке в полярных льдах? Об этом рассказал старший механик «Ермака» М. А. Улашевич:

«Никто из экипажа ни разу не подал вида неудовольствия, упрека или какого-либо намека ни адмиралу, ни командиру. Все, начиная с «Ученого Штаба» и кончая кочегаром, совершенно спокойно относились к своему положению, так как видели, что ледокол несокрушим, а если напор льда увеличился бы снизу, то судно благодаря своим обводам было бы выперто на лед. Разумеется, все находились под впечатлением возможности провести полярную зиму на ледоколе, но все имели достаточно характера не высказывать каких-либо жалоб или упреков ».

Все попытки людей вырвать «Ермак» из объятий Арктики оказались тщетными. Ледокол запирали сплошные ледяные поля, и он попал в нешуточный плен. Начинается дрейф «Ермака», продолжавшийся больше месяца. Опасность зимовки в белой пустыне становилась реальностью. Пришлось уменьшить суточный рацион. Начали беречь уголь для топок.

Но тут экипажу «Ермака» откровенно повезло. В начале августа ветер вдруг переменился, и среди ледовых полей образовались большие полыньи. Ледокол после 28 суток арктического плена вышел на чистую воду Карского моря.

Экспедиционный ботаник Н. В. Палибин рассказывал о дне 6 августа так. К Палибину, стоявшему на вахте, явился другой вахтенный — Лавров и сообщил радостную весть о том, что лед как будто начинает расходиться.

«Через четверть часа я вышел и убедился, что веревка туго натянулась. Я немедленно разбудил командира, который, осмотрев лед, тотчас послал будить команду и приказал приготовить левую машину...

Выйдя утром наверх, я уже видел, что «Ермак» шел хорошим ходом среди льдов... и в 9 ч. 30 м. увидели впереди открытое море. День этот был праздником для всех после 28-дневного сидения во льдах. Завтрак прошел с оживленными тостами. Адмирал пил за здоровье механиков с Улашевичем во главе, говорил, шутя:

— Все старания были приложены, чтобы сломать машины, но эти старания не увенчались успехом!»

Маршрут арктической экспедиции пришлось изменить. Путь к устью Енисея надежно сторожили непроходимые для «Ермака» льды. Макаров приказал взять курс к Земле Франца-Иосифа, пустынному и малоизученному арктическому архипелагу. Туда никогда еще не заходил ни один русский пароход. Затем судно прибыло в норвежский порт Тромсе. Оттуда Макаров телеграфировал в Россию:

«...Северная часть Новой Земли была обложена тяжелыми прибрежными льдами...» поэтому после ледового плена программу арктической экспедиции пришлось сократить.

С тяжелым сердцем возвращался Степан Осипович в Кронштадт. Он был готов принять все неудачи арктической экспедиции на себя. И хотя ледокол «Ермак» полностью оправдал свое предназначение, правительство императора Николая II приняло решение с освоением северных территорий России... обождать. Равно как и с освоением Северного морского пути.

В октябре 1901 года Министерство финансов распоря-дилось ограничить деятельность ледокола «Ермак» про-водкою судов в Балтийском море, прежде всего в замерза-ющем Финском заливе. Ледокол передали в ведение Комитета по портовым делам с освобождением вице-адмира-ла С. О. Макарова от лежащих на нем ныне обязанностей в отношении к опытным плаваниям во льдах.

Об этом Степан Осипович получил уведомление официальным письмом. В нем говорилось:

«Государь император, по всеподданнейшему докладу министра финансов... высочайше повелеть соизволил:

1) Ограничить деятельность ледокола «Ермак» проводкой судов в портах Балтийского моря и

2) Передать ледокол в ведение Комитета по портовым делам, с освобождением вашего превосходительства от лежащих на вас ныне обязанностей по отношению к опытовым плаваниям во льдах, и ближайшее заведование работами ледокола возложить на Отдел торгового мореплавания».

Флотоводец не проиграл, как тогда казалось его недоброжелателям и, что греха таить, многим сторонникам, «арктическую битву» за Северный полюс. Он стал отечественным пионером в поисках путей к нему, получив в мировой истории освоения Северного Ледовитого океана всеобщее признание.

Ледокол «Ермак» — любимое детище флотоводца Макарова — войдет славной страницей в отечественную историю, как подлинный корабль-герой. Под красным флагом он примет в 1918 году участие в знаменитом Ледовом переходе, проводя сквозь льды корабли Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт, чтобы они не достались германским войскам, появившимся в Финляндии.

В 1938 году «Ермак» снимет со льдины экипаж первой в мировой истории полярной научно-исследовательской станции «Северный полюс». Имя «Ермака» и его создателя еще раз обойдут страницы многих газет самых разных стран.

В годы Великой Отечественной войны ветеран ледокольного флота встанет на защиту советского Заполярья в составе Северного флота.

В 1949 году страна отмечала два юбилея: 100-летие со дня рождения флотоводца Степана Осиповича Макарова и 50-летие спуска на воду «Ермака». Заслуги перед Родиной старейшего советского ледокола были отмечены высшей государственной наградой Советского Союза — орденом Ленина...

Приближался 1904 год. На далеком от Кронштадта Тихом океане назревал военный конфликт между двумя империями: давно утвердившей себя Российской и быстро набиравшей силу Японской. Последняя претендовала на очень многое, в том числе и на богатейшие, слабо заселенные русские дальневосточные земли.

Макаров в своих размышлениях утвердился в следующем мнении. Очень многое в исходе этого конфликта зависело от исхода вооруженной борьбы на море. В Стране восходящего солнца из этого не делали большого секрета.

Токио стремился установить полный контроль над Японским морем, став «обладателем» Цусимского пролива. Однако это самым серьезным образом затрагивало интересы России, которая создавала в южном Приморье на берегах бухты Золотой Рог современную морскую крепость — портовый город Владивосток. Русские корабли могли войти в Северное-Китайское море и держать путь в Индийский океан только через Цусимский пролив.

Японский государственный деятель Мичитаро Хиса, один из идеологов внешнеполитического курса Страны восходящего солнца, писал по этому поводу:

«При хорошем укреплении Японское море с южной стороны может стать вовсе недоступным, со стратегической точки зрения Цусима и Фузан (современный южнокорейский город и порт Пусан. — А. Ш.) могут быть сравнимы с Константинополем в Мраморном море, а Корея — с Турцией на Балканском полуострове...»