Жизнь №8, или Охота на Президентов - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Петухов cтр.№ 51

Когда в Чеченегии уничтожали и отдавали под суд одно подразделение россиянской армии, Хаттаб требовал у бригадного ефрейтора немедленно прислать новое.

И присылали.

Перекапутинг очень гордился своим высоким званием бригадного ефрейтора. И всё время увеличивал охрану Хаттаба за счёт ФСГБ, СБФ, ВДМ, МВФ, ВДВ, армии и флота. Злые языки поговаривали, что ракет, пулеметов, прокуроров и омоновцев в армии Хаттаба было в четыре раза больше, чем во всей прочей Россиянии и Окраине вместе взятых.

Сам Хаттаб был бригадным фельдмаршалом. И он частенько давал нерадивому ефрейтору разгон. Особенно, когда тот присылал слишком мало миллионов зелёных как знамя ислама долларов на восстановление экономики Ычкер-Чеченегии.

Прежде никакой Чеченегии не было. А жили в горах добрые и свободолюбивые дикие абреки, грабили всё вокруг под ноль и разоряли вчистую по чисто горскому обычаю, а не корысти ради. Лихие были. Головы резали направо-налево и гениталии. Обычай! Обычаи надо уважать! А понизу богатые казацкие станицы стояли. И кордоны казаков не давали диким свободолюбцам пересаживаться с ишаков на «волги» и «мерседесы», захватывать русские города, заводы, фабрики и гостиницы, не позволяли шустреньким джигитам торговать русскими проститутками, сажать на иглу русских мальчишек и переводить к себе в горы миллиарды по фальшивым авизо. Свободолюбивые абреки так любили свободу, что повсюду воровали свободных людей и делали их рабами. Обычай, по-нимашь! Надо уважать! Обижались свободолюбцы!

Потом пришел добрый дедушка Володя Бланк. И пока красные казаки крошили в капусту белых казаков, добрый дедушка науськал добрых абреков на станицы — те на радостях то ли три миллиона детских да женских голов отрезали, то ли четыре. Во имя свободы горских народов. Казаков повывели. И свободные станицы заселили лихими абреками. Это называлось ленинской политикой рас-казачивания и преимущественного развития национальных окраин… Так добрый дедушка Ленин-Бланк с добрыми чеченегами окорачивали злых русских. Ещё более добренький старичок Ухуельцин, уважая горские свободолюбивые обычаи, раздал свободолюбивым чеченегам по акаэму, пулемёту, гранатомёту, танку, реактивной установке «Град» и по вагону боеприпасов…

За это его, понимать, наградили орденом Победы над Империей Зла, орденом Голубой Подвязки, Мальтийским Шестиконечным крестом, медальоном Пурпурное сердце, Нобелевской премией мира и двумя орденами Гроба Господня.

Старичок Ухуельцин вслед за Горбатым Херром стал самым знатным и пламенным миротворцем.

Эх, жизнь-житуха! Сколько ж в тебе измерений, пространств и слоев. И в каждом своё. И всегда, покуда в одном что-то одно, в другом что-то другое. Как на разных планетах в этой гнусной и всё ещё расширяющейся вселенной.

А реальная жизнь была совсем рядом.

На расстоянии выстрела в сердце.

Рота псковских десантников геройски умирала. Умирала в России, одна, брошенная и преданная президентом, правительством, министерством обороны, главнокомандующим и командующими, генералами и полковниками, преданная населением, которое ещё долго после этого не сможет называться народом, преданная и брошенная Россией… которой больше нет.

Рота умирала, истекая кровью, но не сдавалась.

Умирала одна посреди двухсотмиллионной Россиянии.

Умирала на голом чеченском склоне, очищая Россию от бандитской мрази. А в это время:

— бандитская мразь по-хозяйски гуляла и пировала в завоеванной Россиянии;

— «писатели»-сатирики исходились хихиканьем на голубом экране, им было смешно и радостно как никогда, они просто визжали от своего остроумия, издеваясь над русскими — и вместе с ними визжали русские залы;

— увеселительные викторины и развлекательные концерты шли без перерыва — нон-стоп; население, охреневшее от безделья и бесконечных выборов, развлекалось на полную катушку;

— вонючие и грязные скоты, черной смрадной волной накрывшие Русь, убивали поганой сивухой миллионы русских людей и наживали на их смертях миллиарды долларов;

— кавказские выкидыши в Москве и по всей России превращали в проституток невест и жен солдат и офицеров, выполнявших свой воинский долг перед Родиной, солдаты освобождали Кавказ, проливая кровь, а «кавказ» проливал в России кровь русских девственниц;

— писатель-деревенщик Распутин, бывший «мудрый советник при глупом президенте», с обиженным лицом обиженно бубнил что-то про коллективную совесть, и кучка таких же бессильных «деревенщиков», деревенеющих от своей смелости, согласно кивала и крестилась на «советника», как на икону;

— телепередача «Русский дом» призывала всех к бого-покорности и скорбела, лоснясь и раздуваясь, наверное, от своей скорби;

— знатный оппозиционер ехал на своем «мерседесе» на дачу, отдыхать после трудов праведных; оппозицию в России он развалил — можно было и отдохнуть;

— президент катался на горных лыжах; и тысячи охранников охраняли его от населения:

Рота героев умирала, преданная и брошенная всеми, преданная Россией, которая после их великой и чистой смерти уже не имела права называться Россией.

Он высадил половину обоймы в брюхо чечену. И теперь тот червём извивался на кафеле, царапал грязными ногтями пол и визжал, омерзительно и гадко.

— Это не гуманно, — сказал я Кеше.

— А меня тошнит уже от гуманистов, пацифистов и прочих педерастов, — просипел он, думая добить гада или пусть помучается. — Он отрезал головы семи нашим солдатам. Понимаешь? Этот херров гауляйтер послал их туда. На убой зверюгам. Год назад гниду поймали, был суд, дали двенадцать, скостили до семи, учитывая пятерых детей… Отсидел три месяца, подменили на бомжа, одного из рабов, вышел… всё нормально! у нас всегда всё нормально! три месяца за семь отрезанных голов… а этот херр, что послал их, на лыжах в Альпах катается… нет, Юра, сколько раз увижу зверя, столько и убью… вот тебе мой новый завет! Аминь, мать вашу! Он пнул ногой издыхающего.

— И щенков его положу и родню до седьмого колена… Коли государи государевых людей не берегут, я беречь буду… не дам имя русское поганить!

Он был блаженным, просто каким-то Робин Гудом. В то время, как власти мором вымаривали народишко напрочь, миллионами, грабили, вымораживали, обирали, спаивали, отдавали в рабство и полон иноземцам, он хотел защитить каждого сирого и убогого… Дон Кихот!

— Они найдут тебя!

— А я и не прячусь! Вот он я! Бери! — Кеша вытащил два огромных «кольта». Он всегда вытаскивал их первым. И стрелял первым. Но они могли подойти сзади… — Я давно переступил ту черту, Юра! Я уже давно не думаю о себе… Это война! И я буду драться до последнего!

Он не знал, что он и был последним… предпоследних убили в «белом доме» на верхних этажах, в Приднестровье, в Сербии, в подвалах ФСГБ… Убьют его, некому будет за Россию постоять…»

В двухтысячном я стоял по колено в грязи в этой самой Ычкер-Чеченегии и глядел в придорожный овраг. Там лежал русский парень без головы… Полгода назад мне сказали, что «боевые действия в Чеченегии закончены». Я знал, это так — власть передали бывшим боевикам. И потому отрезанных русских голов уже не считали. Это было нормально и обыденно.