Малюта Скуратов. Вельможный кат - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Щеглов cтр.№ 151

— Опричники разбаловались. Не пора ли их разогнать? Не издать ли указ, запрещающий под страхом наказания употреблять само слово «опричнина»?

— Пресветлый государь, — тогда ответил Малюта, — пора! Кто верен тебе, и в другом кафтане останется верен.

— Разлюбил я черный цвет, — задумчиво обронил царь.

VIII

Но между тем он ничего не менял в жизни Кремля. На Поганой луже он вместе с царевичем Иваном продолжал сводить счеты со строптивыми новгородцами. Стрелял из лука, бил копьем. Царевич от отца не отставал. Не отставал и в ином. Иоанн дочь Висковатова отдал на потеху царевичу, вернув из ссылки. Пригожая и образованная, она в усладу будет, а не обузой. С ней, чай, застольная беседа слаще постели.

— Бери! Не жалко! Тебе жениться давно надо.

После смерти царицы Марии Темрюковны и казни ее брата он приказал Малюте:

— Пусть поездят по городам да пошарят в московских теремах и сыщут мне добрую и приветливую супругу. Третий брак разрешен церковью. И в обиду новую царицу я не дам. Более враги мои ядом ее не изведут, как двух предыдущих.

Малюта распоряжение исполнил, но он давно уже предназначил повелителю в супруги Марфу Собакину, родом из Коломны. По другим источникам, отец Марфы был новгородским купцом, что, впрочем, сомнительно. Какие-то родственные узы связывали Малюту с Собакиным. За Марфу горой стояли и жена Прасковья, и дочь Мария.

— Свахами будете и свадьбу скоро сыграем! — пообещал домашним Малюта.

Если Марфа войдет в опочивальню царя, то жена и дочь Малюты станут ее наперсницами, во всякое время вхожими не только в кремлевские покои, но и в любимый Иоанном дворец в Александровской слободе. Марфа — раскрасавица, сбитая плотно, с пышной грудью, огромными голубыми глазами и алым ртом. Словом, вкусы царя были таинственным образом учтены самой природой девушки. Надоели Иоанну восточные худышки, гибкие как лоза, с черными, как непроглядная ночь, очами: сколько ни смотри в них — души не увидишь. Малюта не сомневался, что, расхваливая прелести Марфы, он без труда уломает Иоанна. Однако, чтобы не вызвать царского гнева, Малюта каждый раз докладывал подозрительному владыке о результатах поисков. Лучше, чем Марфа, не сыскать. Суета между тем поднялась изрядная. Слухи о существовании в дальних городах и поместьях необычайных красавиц проверялись и перепроверялись. Гонцы мчались в разные стороны и из разных сторон, с противоречащими друг другу указами и сообщениями, а Малютой приготовленная невеста спокойненько ждала назначенного часа под боком, в Коломне.

Мысли о том, что станется с семьей в случае опалы, не оставляли в покое Малюту. Он так часто соприкасался с бессмысленной смертью, что и к собственной гибели начал относиться без особенного страха.

IX

Вообще, люди в ту пору тяжко жили, но зато легко умирали. Иные почитали за счастье умереть, сражаясь. Еще совсем недавно Малюта вместе с Иоанном и царевичем Иваном перебили десятки поляков и литовцев, взятых в плен в Изборске. Сначала их хотели обменять на икону из Виленского собора, но гетман Хоткевич медлил, и раздраженный царь решил перед казнями на Поганой луже покончить с неприятными ему чужеземцами, поступающими не по-христиански. Жестокость и безжалостность кары и своих заставит задуматься. Нечего им рассчитывать на милость! Ведь они с чужеземцами нередко заодно. Пусть узнают, что и их ждет.

Пленники содержались в трех тюремных башнях. Малюта предупредил Иоанна о возможной опасности при налете:

— Шляхтичи — народ завзятый. От них и удара ножом дождешься. Не рискуй драгоценной жизнью, пресветлый государь! Держись подалее от бойниц.

Чутье опытного охранника и на этот раз не подвело. Шли к башням на рысях, с дикими возгласами:

— Гойда! Гойда!

Царь любил мощный и протяжный клич. Степь, лунная ночь, разбойный топот копыт, в седле отважная стража. Клич вселял в него бодрость и уверенность. У первых ворот встретили, как потом выяснилось, купца, который, испугавшись опричной орды, кинулся прочь. Малюта догнал и снес по плечи голову саблей. Стали стучать в калитку:

— Открывай, открывай!

Сторож темницы, увидев царя в сопровождении опричных бояр и стрельцов, обомлел. В отверстие Малюта разглядел побелевшее лицо. Руки у старика дрожали — никак не удавалось отодвинуть засов.

— Бревно сюда! — скомандовал Малюта.

Прочную калитку, обшитую железными полосами, высадили мгновенно. Малюта ворвался вперед и саблей, которую не вложил еще в ножны, с лезвием красным и мокрым от крови, рассек сторожа на две части — такова оказалась сила удара.

— Чтоб больше не страшился, а поспешал. Царь перед тобой, пес! — объяснил он мертвецу.

Теперь у ног властелина лежало два сторожа, но оба одноногих.

— Лихо рубишь! — усмехнулся Иоанн. — Выводи заключенных во двор!

— Гойда! Гойда! Пся крев! Выходи!

Вначале появился рослый усатый шляхтич Павел Быковский и сразу нарвался на царское копье. Оно вонзилось ему в грудь и застряло. Поляк, обливаясь кровью, попытался вырвать древко и броситься на Иоанна. Ему это удалось.

— Сын! — позвал царь. — На помощь!

Он хотел сдержать поляка, размахивая мечом и не подпуская к лошади. Малюта выскочил из дверей башни и тоже кинулся к царю. Но Иван успел раньше. Размахнувшись, он прошил тело шляхтича копьем, да с такой силой, что чуть не задел Малюту, намеревавшегося схватить Быковского за плечи. Ну и пошли работать убойными ножами, мечами и копьями. Поляки сопротивлялись как могли, но без оружия ни себя уберечь, ни опричникам урон нанести не получалось. Умирали элегантно, если смерть вообще может быть элегантной, красивой, — без стонов, с проклятьями на устах, в схватке. Никто не опустился на колени, никто не унизился до мольбы о жизни.

— Бей их! Не жалей! — кричал царь, пришедший в бешенство от неожиданного сопротивления шляхты. — Псы поганые! Над православной иконой ругались. В затворе сколько держали! Бей их! Не жалей!

— Бей их! Не жалей! — эхом отзывался Малюта.

Известного ему чеха Безу он уложил копьем. Альберта Богуцкого, тоже знакомого, которого недавно брал в застенок, пронзил Болотов коротким татарским дротиком.

— Айда ко второй башне! — приказал царь.

У ее дверей повторилась та же картина. Знатного мужа Ракузу и его зятя Якова Мольского прикончили Иоанн и Малюта. Женщин, которые содержались в темнице с детьми, не пощадили. И опять царь сорванным голосом вопил:

— Бей их! Не жалей!

С сидельцами третьей башни поступили не менее суровым образом. Там посекли всех до одного. Спаслись лишь спрятавшиеся среди тел слуга капитана Чичерского Андрей Мочаржевский и хлоп пана Страбского.

— Пировать! Пировать! — загалдела свита. — Пировать!

— Гойда! Гойда! — И царь присвистнул.

Понеслись пировать. Спрыгнув на землю перед Красным крыльцом кремлевского дворца, Иоанн, сузив глаза и нервно вздернув бородку, которую подстригал с особой тщательностью, как отец, великий князь Василий III Иванович, когда женился на его матери Елене Глинской, родственной по крови избиваемым полякам и литовцам, резко бросил через плечо Малюте: