Персидский мальчик - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Рено cтр.№ 113

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Персидский мальчик | Автор книги - Мэри Рено

Cтраница 113
читать онлайн книги бесплатно

Восточная Гедросия — страна специй и благовоний. Нард с пушистыми гроздьями рос под нашими ногами, словно ни на что не годная трава, а воздух наполнял его терпкий, странный аромат. Смола на мирровых стволах сверкала на солнце, подобно янтарю. Рощицы высоких деревьев роняли на нас благоуханные бледные лепестки. Когда же холмы и долы этой чудесной страны начали отставать от нас, постепенно пропадая вдали, то же сделали и финикийцы. Они остались среди благовоний. Им рассказали, что именно ждет нас за пределами этой приветливой земли.

Усыпанные ароматными цветами кусты сменились колючками; о зеленых долинах мы теперь лишь вспоминали со вздохом, копаясь в сухой земле или безуспешно разыскивая ручьи: попадавшиеся нам русла были либо вообще безводны, либо — если нам везло — по ним бежала струйка, едва наполнявшая чашу. Лабиринты мягких скал были изрезаны ветрами и обретали жуткие формы разрушенных крепостей с зубчатыми стенами или же чудищ, запрокинувших разверстые пасти в беззвучном рыке. На равнинах, усыпанными мелкой каменной крошкой и небольшими валунами, нам приходилось бить собственные ноги, чтобы поберечь коней; потом мы брели по сухой грязи, выжженной солнцем до трещин и покрытой белесым слоем соли. Ничто не росло здесь, но что может вырасти без дождя на голом камне?

Сперва нам все же удавалось отыскать воду где-нибудь неподалеку, а обозные отряды добывали пищу, заходя в глубь страны. Александр послал Неарху кое-какие запасы, приказав найти для его людей воду и оставить все на берегу. Вернувшись, воины поведали, что устроили на побережье знак, который привлечет внимание гребцов, но не нашли удобного места для пристани. Никто не жил здесь, кроме жалких созданий, тощих и немых, подобно диким зверям, с ногтями, более похожими на острые когти хищников. Единственной пищей этих людей (если то были люди) оставалась рыба, ибо земля не давала никакого урожая. В мелких лужицах они черпали солоноватую воду с отвратительным запахом, которой нельзя было бы напоить и собаку; видно, влага в сырой рыбе не давала этим людям погибнуть от жажды.

Мы шли все дальше и достигли песков. В те два месяца я часто повторял себе: если только я выживу, то сотру эти муки из своей памяти, ибо даже воспоминания о подобных лишениях непросто вынести. И все же сейчас я напрягаю память, восстанавливая один день за другим. Александр ушел от нас; и каждое мгновение, когда он еще был со мною, обретает ценность утерянного сокровища. Да, даже те страшные дни.

Шли мы по ночам. Когда солнце поднималось высоко, никто не мог бы долго продержаться на марше. Разведчики отправились вперед на верблюдах, чтобы найти очередной ручеек или же яму с водою, которых мы должны были достигнуть во что бы то ни стало — или же умереть. Иногда мы набредали на оставленные знаки еще до рассвета, но все чаще и чаще опаздывали — по мере того, как силы наши иссякали, а лошади падали замертво.

Отступившие назад зловещие нагромождения разъеденного ветрами камня казались теперь приветливыми оазисами по сравнению с обжигающим песком. Дневной жар пропитывал сухой воздух, не слабея даже по ночам. Песчаные барханы были слишком длинны, чтобы пытаться обойти их; при подъеме по такому склону на каждые два шага вверх приходился один вниз, но при спуске пешие воины могли скользить. Мы же, всадники, одолевали их шаг за шагом, пока у нас еще были кони, разумеется. Они теряли силы прежде людей: жалких колючек и давно высохшей травы не хватало, чтобы поддерживать в них силы раз за разом достигать воды. Кони не долго оставались добычей стервятников: с той поры, как обозные отряды стали возвращаться с пустыми руками, падшая лошадь превращалась в пиршество.

Мой Лев упал на полпути вверх по песчаной дюне. Я пытался заставить его подняться, но он лег, чтобы уже не встать. Возникнув словно из-под земли, к нам подскочила целая шайка пеших воинов с мечами и ножами.

— Дайте ему умереть! — крикнул я, вспомнив о муле, которого разорвали на куски прежде, чем тот успел испустить дух.

Я показал им кинжал, и они решили, что я собираюсь оставить мясо себе… Этим кинжалом я сделал жертвенный надрез на шее коня, вскрывая вену. Не думаю, что Льву было очень больно. Потом я взял немного мяса для себя и своих слуг; им я отдал большую часть. Мы, служившие самому царю, ели не больше Александра — тот же скудный армейский рацион, — но, по крайней мере, никто не крал эту малость друг у друга.

Мулы исчезали, едва только поблизости не оказывалось ни одного военачальника; ради их мяса воины раздавали собственное добро. Конники укладывались спать рядом со своими лошадьми. Я же слишком поздно узнал об этой предосторожности, и державшийся еще на ногах Орикс пропал, пока я спал. Я не просил у Александра другого коня; лошади теперь предназначались только для воинов.

Двигаясь дальше пешком, я часто наталкивался на Каланоса, вышагивавшего по пустыне, подобно тощей длинноногой птице. Философ отказался оставить Александра и уйти с Кратером; в краю камней он принял от царя пару сандалий. В закатный час, когда все остальные цеплялись за сон, пытаясь насладиться последними минутами отдыха перед снятием лагеря, я видел его сидящим со скрещенными ногами, устремившим взор на заходящее солнце. Александр справлялся с усталостью или же скрывал ее; Каланос, кажется, не уставал новее.

— Попробуй угадать, сколько ему лет, — как-то предложил мне Александр. Я сказал: пятьдесят с небольшим. — Ты ошибаешься, ему уже за семьдесят. Он говорит, что за всю свою жизнь ни разу не болел.

— Удивительный человек, — отвечал я. Философ был счастлив, думая только о своем боге и ни о ком другом, тогда как Александр работал, словно ослик дровосека, думая о всех нас сразу. Я слишком хорошо умел читать в его мыслях; царь клял себя за то, что мы угодили в эту геенну по вине его нетерпения, ибо он не захотел дождаться наступления зимы, прежде чем тронуться в путь.

На исходе третьей недели, когда уже никто не замечал идущих рядом, а переставлял ноги как мог, со мною заговорил один из воинов:

— Пусть царь завел нас сюда, но, во всяком случае, он потеет вместе с остальными. Теперь Александр возглавляет колонну пеший.

— Что? — вздрогнул я. О, если бы я мог не поверить! Но воин сказал правду.

Мы разбили лагерь часа через два после восхода, рядышком со звонким ручьем, в котором журчала настоящая вода. Я поспешил к нему с царским кувшином, прежде чем идиоты рабы могли испортить воду своими грязными ногами. В этом на них никак нельзя полагаться.

Александр вошел в шатер, прямой как палка. Уже наполненная, его чаша стояла наготове. Царь застыл у входа, едва только полог упал у него за спиной, скрыв от глаз воинов, и прижал обе ладони к ране в боку. Глаза его были закрыты. Я поставил чашу и подбежал, вообразив, что сейчас он упадет. Какое-то время он просто стоял, опершись на меня, но затем выпрямился вновь и отошел к своему креслу, где и принял из моих рук питье.

— Аль Скандир, как ты мог?

— Я делаю только то, что должен. — На эти простые слова у него ушло три вздоха.

— Хорошо, ты сделал это. Обещай, что в последний раз.

— Не будь ребенком. Я должен делать это каждый день, начиная с сегодняшнего. Это необходимо.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению