Игра шутов - читать онлайн книгу. Автор: Дороти Даннет cтр.№ 20

— Да у тебя нынче полный подвал. Как же, ради всего святого, умудряешься ты работать в такой толчее?

— Они пришли позабавиться. Сегодня привозят бумагу.

Такого легкомыслия Стюарт снести не мог. Он поднял кустистую бровь:

— Совсем обнаглел, а? Забираешь бумагу сегодня, когда король стоит у ворот и весь город кишит солдатами, как муравейник муравьями?

— Почему бы и нет? Все подумают, что это — очередная заплата на Арку Пегаса 15).

Возможно, он и был прав. Бумажная фабрика располагалась за двадцать миль отсюда, и все, как всегда, было продумано до мелочей. Повозка приезжала в Руан, груженная мрамором или глиной, новой литейной печью, углем или дровами, а под двойным дном лежали дести, готовые проскользнуть через решетку и отправиться прямо в подвал, в то время как повозку совершенно невинно и открыто разгружали во внутреннем дворе. В подвале же везде были устроены тайники: в пьедестале большой статуи, каркас которой торчал, как ребра болотного чудища; в полу; на дне ямы, где вымешивалась глина. Стюарт подумал, что не мешало бы отвести Тади Боя домой.

Но Тади Бой исчез. Вместо него рядом оказался высокий человек в красивом синем наряде.

— Привет, Стюарт. Кто твой дородный приятель?

Это был сэр Джордж Дуглас, и Стюарт повел себя, как обычно.

— Не сказал бы, что он мне приятель. Это Баллах, один из ирландцев, с которыми я нянчусь с самого четверга.

— Присматривай за ним. Он там с Абернаси. Он по-английски говорит?

— О да, он говорит на всех языках, и одинаково прилично: и на ирландском, и на ирландско-французском, и на ирландско-латинском, если только не храпит, нажравшись, как свинья. Одно хорошо: он не питает иллюзий насчет своего хозяина. В четверг они уезжают.

Это оказалось новостью для сэра Джорджа.

— Ах, уезжают? — сказал он и моментально потерял интерес и к дальнейшим расспросам, и к причинам, их вызвавшим. Он отошел, а Стюарт поспешил туда, где обычно сидел на корточках индиец Абернаси с головой, обмотанной тюрбаном, и узким, длинным, как у борзой, лицом.

Стюарт нашел индийца в обычном месте, и Тади Бой Баллах сидел перед ним, уже изрядно хмельной. На штанах Тади виднелись пунцовые пятна, а его ленивый взгляд был устремлен на Абернаси, длинные, смуглые пальцы которого сжимали нож. На индийце были широкие одежды, чистые, накрахмаленные, с ярким набивным рисунком, а тюрбан украшен драгоценными камнями. С дощечки грушевого дерева, зажатой в его левой руке, скользили стружки, завиваясь на свету нежной спиралью.

— Резьба по дереву. Он сам не свой до резных картинок, — иронически изрек Стюарт, склоняясь над правым плечом Тади. — Эриссон однажды увидел, как он вырезает, и попросил его сделать пару клише для станка. Просто поражаешься, до чего умелыми бывают эти дикари. Смотришь и думаешь, что у него и мысли-то в голове ни единой не промелькнет — разве что перерезать тебе глотку глубокой ночью да стащить твои пуговицы. Вот погляди, какое у него лицо. Абернаси!

Резчик поднял голову. Под тонкой тканью тюрбана его лицо казалось маленьким и сморщенным, как орех. Он не был еще стар, но за долгие годы солнце Индии так иссушило его кожу, что она стала похожа на сброшенную оболочку змеи; нос был крючковатый и грубый; лоб и щеку пересекал шрам, и от этого одна бровь поднималась неестественно высоко. Индиец окинул их безразличным взглядом и без единого слова вернулся к работе.

— Ты погляди только, погляди! — сказал Робин Стюарт, «который уже не чувствовал себя столь отстраненным от своего гостя. — Он и выпить не прочь. Абернаси! — Лучник наклонился над безмолвно застывшей фигурой. — Выпить — хорошо, да? — Робин сделал соответствующий жест. — Еще?

Толстые губы зашевелились среди густой бороды.

— Еще, — гортанно проговорил Абернаси, и Стюарт отошел.

Встрепанный, массивный, весь залитый вином, оллав так и остался сидеть на корточках, не сводя с резчика глаз.

Тут и резчик взглянул на него. Нож, острый, как бритва, все еще лежал у него в руке, но по-другому. На противоположной стене висела кожаная чернильница, а под ней стоял стол, на котором лежал белоснежный камзол Робина Стюарта.

Рука с ножом шевельнулась. Что-то сверкнуло, раздался свист, и клинок, описав в воздухе изящную дугу, проткнул пузатую бутылочку насквозь. Чернила полились тонкой струйкой, закапали на стол. Сцепив смуглые руки, не двигая ни единым мускулом, Абернаси снова застыл, не сводя с Тади черных глаз.

В руке у Тади тоже оказался нож, хотя и неясно было, откуда он взялся. Тади повернулся, задумчиво поигрывая ножом, и, улучив удобный момент, когда никто на него не смотрел, примерился и бросил. Он избрал себе цель потруднее, чем Абернаси. Нож полетел прямо к веревочке, на которой висела бутылка, и перерезал ее, так что сочащийся чернилами сосуд, не причинив никакого вреда, упал на пол, где и растеклась густая лужа. Черные глаза встретились с синими, и Лаймонд мягко сказал:

— Еще?

И тогда поднялся крик.

Первым раздался голос управляющего — хлопнула дверь, и его зычный призыв прогремел по переполненному подвалу. Повозка с бумагой подъехала к воротам Кошуаз и вот-вот окажется в городе. Стюарт, проталкиваясь назад, чтобы забрать Тади, минуты две наблюдал начавшееся столпотворение, в центре которого стоял Эриссон, распоряжавшийся приемкой нелегального груза. Потом лучник поспешно вывел Тади на улицу.

Но оллав, подвыпивший и веселый, тут же ускользнул от Стюарта и в единый миг взобрался на леса, окружавшие здание. Да, именно Тади Бой, слегка покачиваясь на шпице, не обращая внимания на сердитое шиканье лучника, стоящего внизу, издалека заметил, как под крышами улицы Жуиф блестят латные воротники, сверкают аркебузы и щетинятся пики.

Оллав и лучник подняли тревогу в доме Эриссона, как раз когда с севера прибыла повозка. Решетку подняли, двойное дно развинтили, и тюки проскользнули в подвал, пока городская стража находилась еще на расстоянии двух улиц. Подпрыгивая, как мячик, Тади Бой сбежал вниз, а когда Стюарт кое-как дотащился следом, голос оллава, полный бескорыстного рвения, уже вовсю звенел по подвалу. Предложения ирландца по поводу того, как избежать последствий неминуемой облавы, излагались заплетающимся языком и цветистым слогом, но были на редкость практичными.

Многие годы спустя в кружке Эриссона ходили рассказы об этой ночи: как, окружив весь дом, городской судья и его сержанты ворвались в подвал, но обнаружили там всего лишь шумную, малопристойную репетицию одного из фрагментов предстоящей церемонии — за монологом следовала шарада, за шарадой — пасквиль, а заправлял всем толстый черноволосый ирландец, представлявший Духа Франции: он, слегка раскачиваясь, свисал с потолка на блоках и шкивах, озирая публику, толпящуюся внизу.

А когда городская стража наконец нехотя удалилась, началась настоящая забава, ибо Духа Франции забыли спустить с небес на землю, и этот краснобай, вовсе не желая навек остаться в таком положении, схватил ручные меха и, громко декламируя, принялся поливать черным лаком кишащих внизу людей.