Гавайи: Миссионеры - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Миченер

Через тысячу лет после того, как переселенцы с Бора-Бора завершили свое долгое путешествие на север, худощавый юноша с болезненным цветом лица и сальными светлыми волосами покинул свою родную обедневшую ферму близ деревни Мальборо в восточной части штата Массачусетс и был зачислен на первый курс Йельского колледжа в штате Коннектикут. Это событие казалось несколько странным и даже таинственным по двум причинам. Во-первых, лишь бросив взгляд на эту ферму, трудно было предположить, что её владельцы могли позволить себе отправить одного из десяти своих отпрысков учиться в колледж. И во-вторых, даже если это и случилось, то у родителей должны быть на то веские личные причины, поскольку всего в двадцати пяти милях от фермы находился Гарвард, а до Йеля следовало проделать путь более чем в сотню миль на юг.

Однако Гидеон Хейл, сухопарый мужчина, которому исполнилось сорок два года, но на вид можно было бы дать все шестьдесят, легко бы объяснил свой поступок:

– Наш священник как-то посетил Гарвард. Впоследствии он убеждал нас в том, что это место стало прибежищем для сторонников деистов и даже атеистов. Ни один из моих сыновей не вступит в этот зараженный ересью притон.

Вот поэтому-то семнадцатилетний Эбнер и отправился в Йель, который по-прежнему оставался приютом для всех честных и искренних приверженцев заповедей Джона Кальвина, как и велит конгрегационизм Новой Англии.

Что же касается денег на образование, у Гидеона Хейла и тут нашелся ответ:

– Мы ведем такую жизнь, какую подобает истинным христианам, и слушаем слово Кальвина, как его проповедует нам Теодор Беза в Женеве и Джонатан Эдвардз в Бостоне. Нам не нужно разукрашивать свои амбары, чтобы продемонстрировать богатство. Мы не станем излишне баловать своих дочерей, чтобы поощрять похотливость. Мы умеем экономить деньги, чтобы потратить их на совершенствование своего ума и спасение души. Когда мой сын Эбнер выйдет из Йеля священником, он будет прославлять Господа и, проповедуя эти принципы, подавать пример своей праведностью. Как же он смог попасть с этой фермы на факультет богословия? Да потому что у него бережливая семья, которая избегает излишеств.

На последнем году обучения в Йеле изможденный Эбнер Хейл, которому родители не присылали достаточных средств к существованию, обрел духовное просветление, изменившее всю его жизнь. Это событие подвигнуло его на неординарные поступки и побудило обратить внимание на непреходящие ценности.

Произошедшее с юношей нельзя было назвать, как это повелось в начале девятнадцатого века, "обращением в веру", поскольку этот этап он миновал ещё в одиннадцать лет. В одну зимнюю темную ночь Эбнер возвращался с дальнего поля на ферму. Под ногами потрескивало жнивье, а изо рта мальчика вырывался пар. Неожиданно он явственно услышал чей-то голос: "Эбнер Хейл, ты спасен?" Он знал, что нет, и ответил отрицательно, однако голос продолжал вопрошать все о том же. Внезапно яркий свет озарил луг, и мальчик, содрогаясь всем телом, прирос к месту. В таком положении его и застал встревоженный отец. Эбнер бросился к нему и разрыдался, умоляюще произнеся: "Отец, что мне сделать, чтобы заслужить спасение?" В Мальборо подобное обращение в веру посчитали за небольшое чудо. С этого момента его набожный отец превратился в скупца, экономил каждый грош, чтобы впоследствии отправить отмеченного Богом ребенка учиться богословию.

То, что испытал в Йеле аскетичного вида юноша, можно смело назвать духовным просветлением. Помог свершиться этому совершенно посторонний человек. Группа его однокурсников-мирян, включая соседа по комнате молодого студента медицинского факультета Джона Уиппла, не чуравшегося выпивки и курения, влетела к Эбнеру в тот момент, когда он трудился над эссе под названием: "Как на практике осуществляется наложение епитимьи Теодором Безой в городе Женеве".

– Пошли с нами слушать Кеоки Канакоа! – наперебой выкрикивали возбужденные молодые люди.

– Я занят. Я работаю, – объяснил товарищам Эбнер и за крыл за ними дверь плотнее, чтобы не поддаваться соблазну.

Молодой человек дошел в своем эссе как раз до того места, когда Беза начал вводить учение Кальвина в жизнь простых горожан. Юный студент факультета богословия так расстарался в описании, что даже сам восхитился, перечитывая текст, в который вложил столько страсти. Он писал: "Перед Безой постоянно вставал вопрос, который должен мучить всех тех, кто наделен какой-либо властью: "Управляю ли я ради благосостояния людей или ради славы Господа нашего?" Для Безы было несложно ответить на этот вопрос, и хотя в результате в Женеве время от времени неизбежно случались грубые, а порой и жестокие деяния, осужденные мировой общественностью, то же самое происходило и во всем земном царстве Божьем. Но теперь впервые на планете целый город стал жить в соответствии с заповедями Господа нашего".

В этот момент в дверь снова кто-то отчаянно заколотил, она распахнулась, и в проеме возникла голова проворного Джона Уиппла.

– Эбнер, мы тебе место заняли и пока что держим. Ты знаешь, такое впечатление, что весь колледж пришел послушать Кеоки Канакоа! – заявил он.

– Я работаю, – упрямо повторил Эбнер, затем аккуратно прикрыл дверь и вернулся к столу, где в янтарном свете лампы продолжал старательно выводить: "Достичь Царства Божьего на земле непросто. Одно только изучение Библии не подскажет, как правительству понять и осмыслить свои священные обязанности. Ведь если бы это было так легко, тысячам правительств, которые придерживались слова Божьего и все же погибли, удалось бы постичь путь Господний. Мы хорошо знаем, что им это не удалось, а не удалось лишь потому, что не было рядом с ними человека, обладавшего такой мудростью, что смог бы показать им…". На этом месте Эбнер задумался и, прикусив кончик ручки, вспомнил о той мрачной и долгой борьбе, которую вел его отец со священниками Мальборо. Гидеон Хейл точно знал, в чем состоят законы Господа, но священники были людьми упрямыми и не желали слушать его доводов. Однако ни для Эбнера, ни для его отца не явилось сюрпризом то, что незамужняя дочь одного из этих извращенцев вдруг обнаружила, что ждет ребенка. Правда, какой имен но грех заключался в этом, не знал даже и сам Эбнер.

– Эбнер! – раздался в коридоре громоподобный голос. – Выслушать Кеоки Канакоа – твой долг! – Дверь распахнулась, и на пороге возник невысокий, коренастый профессор в тесном жилете и грязном галстуке. – Это же в интересах твоей души! Ты просто обязан выслушать то, что хочет донести до нас этот замечательный молодой христианин! – Профессор быстрым шагом подошел к столу, потушил лампу и потащил упирающегося ученика на лекцию миссионера.

Эбнер отыскал то место, которое до сих пор держал для него дальновидный и очаровательный Джон Уиппл, и оба молодых человека, такие непохожие во всех отношениях, принялись ожидать, пока займут свои места те, кто должен был сидеть на сцене зала. В половине восьмого Иеремия Дэй президент колледжа, спокойный с виду, но все же охваченный духовным огнем, провел к самому дальнему стулу смуглого белозубого и черноволосого молодого великана, одетого в слишком тесный для него костюм.