Люди книги - читать онлайн книгу. Автор: Джералдин Брукс cтр.№ 65

— Доктор Хит?

Я кивнула. Это была дама лет шестидесяти в твидовом костюме. Она напоминала тюремную надзирательницу, а не ученого. Она крепко пожала мне руку и, не выпуская ее, потащила меня по ступеням на улицу.

— Я Кларисса Монтегю-Морган.

Еще одна с двойной фамилией, хотя и в совсем другом стиле. От нее пахло химикатами.

— Очень сожалею, что не смогу пригласить вас внутрь, — сказала она, словно я явилась к ней в дом на ужин. — Но у нас здесь строгие протоколы, защита вещественных доказательств и тому подобное. Очень трудно получить разрешение на вход человеку со стороны.

Я была разочарована: мне хотелось увидеть, как она работала с волосом. Я так ей об этом и сказала.

— Что ж, расскажу об этом подробно, — ответила она. — Но почему бы нам не уйти из-под дождя? Сейчас у меня обеденный перерыв. Так что в нашем распоряжении пятнадцать минут.

Мы зашли в маленькую жалкую забегаловку. Кроме нас, в помещении никого не было. Заказали чай. В Лондоне даже в заведениях такого рода всегда можно выпить настоящий чай, из чайника. Здесь не опускают бумажный пакетик в стакан с тепловатой водой, как это бывает даже в лучших американских кафе.

Чай явился, горячий и очень крепкий. Кларисса заговорила о своем исследовании. Фразы ее были краткими, ясными и точными. Не хотела бы иметь ее в суде в качестве свидетеля со стороны обвинения.

— Первый вопрос, который мы себе зададим, если будем расследовать преступление: чей это волосок — животного или человека? Ответить на это очень легко. Сначала смотрим на кутикулу. Волосы человека легко идентифицировать, они довольно гладкие. Волоски животных весьма разнообразны. Они могут быть остроконечными, либо иметь форму лепестка. Это зависит от вида. Определить это можно по шкале. В редких случаях это не получается, и надо смотреть на стержень волоса. У животных клетки здесь очень правильные, а у человека — аморфные. Следует обратить внимание на пигмент. Зернышки пигмента в волосках животного распределены в сторону стержня, а у человека — в направлении кутикулы. Волосок у вас с собой?

Я подала ей конверт. Она надела очки, поднесла конверт к флуоресцентной лампе и вгляделась.

— Жаль, — сказала она.

— Что?

— Нет корня. При увеличении он дал бы уйму информации и ДНК. Вам с ним не повезло. Волос, выпавший естественным образом, всегда имеет корешок. Млекопитающие теряют около трети волос в любое время… Я бы сказала, что этот волос срезан. Он не выпал, его не оборвали. Уточню, когда вернусь в лабораторию.

— Вы когда-либо раскрывали преступление с помощью волоса?

— Да, и немало. Самые легкие случаи — те, что оказываются на теле жертвы. По ДНК можно узнать, совпадают ли они с волосами подозреваемого. Перед вами раскрывается картина преступления. Мои любимые случаи были посложнее. Например, один человек задушил бывшую жену. После развода он переехал в Шотландию, она осталась в Лондоне. Он очень тщательно подготовил себе алиби. Сказал, что весь день был в Кенте в доме родителей. Он и в самом деле был там, но не весь день. Следователь заметил, что у родителей был маленький пекинес. Волоски этой собаки совпали с теми, что обнаружили на одежде жертвы. Это не было решающим фактом, однако привлекло внимание следователя. При обыске в доме подозреваемого в Глазго нашли недавно перекопанную цветочную клумбу. Мы обследовали ее и обнаружили, что он закопал туда одежду, в которой совершил убийство. Вся она была покрыта шерстью пекинеса.

Кларисса глянула на часы и сказала, что ей пора на работу.

— Я посмотрю ваш волосок позже. Позвоните мне домой вечером, часов в девять. Вот мой телефон, и я скажу, что нашла.

В Хэмпстед я поехала на метро, потому что не торопилась, а потом прогулялась по пустырю. Вернувшись в квартиру Марианны, разогрела себе суп и пошла с ним наверх — оттачивать свой доклад. Решила позвонить Озрену домой.

Кто-то взял трубку с первого гудка. Мужской голос — не Озрена — глухо спросил:

— Molim?

— Прошу прощения, я не говорю по-боснийски. Могу ли я попросить Озрена?

Человек легко перешел на английский, но говорил так тихо, что я едва его слышала:

— Озрен здесь, только сейчас он не отвечает на звонки. Вы не назовете себя?

— Меня зовут Ханна Хит. Я коллега Озрена. То есть, я хочу сказать, что работала с ним несколько дней в прошлом месяце, я…

— Мисс Хит, — прервал он меня, — может ли вам помочь кто-то еще из библиотеки? Сейчас не тот случай. Мой друг не думает о работе.

У меня было такое ощущение, будто надо задать вопрос, но ответ тебе уже известен, и ты не хочешь его слышать.

— Что случилось? Это Алия?

Человек на другом конце провода тяжко вздохнул.

— Да, мне очень нелегко говорить об этом. Моему другу позавчера позвонили из больницы и сказали, что у мальчика сильный жар. Тяжелая инфекция. Сегодня утром он умер. Скоро похороны.

Я проглотила подступивший к горлу комок. Не знала, что сказать. Арабы обычно говорят: «Пусть все беды останутся позади». Но я понятия не имела, как утешают друг друга боснийские мусульмане.

— Как Озрен, в порядке? То есть я хочу сказать…

Он снова меня прервал. Очевидно, у сараевцев не было времени выслушивать соболезнования посторонних.

— Он отец, потерявший единственного сына. Нет, он «не в порядке». Но если вы думаете, что он готов прыгнуть в Милячку, то нет, он не готов.

Я чувствовала себя ужасно, но непрошеный сарказм подавил мои чувства и вызвал приступ гнева.

— Ваш тон неуместен, я просто пытаюсь…

— Мисс Хит… прошу прощения, доктор Хит. Другой книжный эксперт сказал мне, что вы доктор, мне следовало помнить об этом. Извините за грубость. Но мы все очень устали с подготовкой похорон, а ваш коллега оставался здесь так долго…

— Что за коллега? — на этот раз я его прервала.

— Израильтянин, доктор Йомтов.

— Он был у вас?

— Я думал, что вы знаете. Он говорил, что вы вместе работаете над Аггадой.

— Гм. Что-то в этом роде.

Возможно, Амитай и оставил записку в моей сиднейской лаборатории. Может, сообщил, что едет в Сараево. Впрочем, я в этом сомневалась. Его приезд в город меня озадачил. И потом… с какой стати он явился в квартиру Озрена? К человеку, горюющему по умершему сыну? Это, что называется, «из ряда вон». Но я, судя по всему, уже ничего не выпытаю у телефонного собеседника. Он положил трубку едва ли не в середине моей просьбы передать соболезнования Озрену.

Неожиданно для самой себя я принялась звонить в аэропорт и заказывать билет. Сказала себе, что мне нужно выяснить, зачем туда приезжал Амитай. Я уже говорила, что к слезам не расположена. Мне не хотелось видеть горюющего отца, так что вряд ли это решение я приняла из-за него.