Гардемарины. Свидание в Санкт-Петербурге - читать онлайн книгу. Автор: Нина Соротокина cтр.№ 17

У калитки Никита оглянулся и приветливо помахал девушке рукой.

— Мы еще встретимся, князь, — прошептала Мария негромко.

Парадный подъезд дворца был ярко освещен факелами. Карет было великое множество: больших и малых, скромных, кое-как покрашенных и роскошных, обитых бархатом с золотой бахромою, с зеркальными стеклами, с кучерами в буклях и треуголках, гайдуками и скороходами с традиционными булавами в руке. Скороходы в шапочках, курточках с бантиками явно мерзли и жались к лошадям, пытаясь похитить у них лишнее тепло.

Суета, смех, разговоры… Дамы сбрасывали теплые плащи и епанчи прямо в каретах, феями выпархивали на мостовую, вскрикивая от восторга и холода — второе мая на дворе, а затем исчезали за высокими дверьми. Гвардейский караул нынче пропускал всех, и уже внутри, в большом вестибюле, приглашенные предъявляли билеты.

Маскарады были любимым развлечением государыни Елизаветы, и она привила эту любовь вначале двору, а позднее и всему Петербургу, вменив особам двух первых классов давать поочередно костюмированные балы.

Самые первые маскарады носили название «метаморфоз» и состояли в наивном и веселом переодевании мужчин в женские костюмы, а женщин в мужские. Государыне очень шел узкий мундир, который подчеркивал талию и крутые бедра, ботфорты удлиняли ноги, и во всем ее облике появлялось что-то озорное, юное. А как забавно выглядели ряженые старички и старушки, целый вечер можно было, надрываясь от смеха, рассматривать их нелепые фигуры и кособокую походку. Не являться в маскарад по именному приглашению было никак нельзя, мало того, что штраф за неявку высок, но еще и боялись обидеть государыню. Лучше пусть хохочет, чем хмурится.

Позднее стали придумывать самые богатые и изысканные маскарадные костюмы. Завелись специальные мастерские и наконец появились публичные маскарады. Итальянец Локателли стал арендовать обширные помещения, в коих ставил оперы и устраивал маскарадные вечера. Накануне Невская першпектива пестрела афишами: «Сим объявляется, что для удовольствия знатного дворянства и прочего здешнего столичного города жителей…» Для обучения танцам дворянская молодежь посещала платные уроки, где постигала тайны изящного движения в «миноветах, контрдансах и верхних танцах».

Кроме танцев, дворян учили, как поклониться, опрыскаться душистой водой, как пользоваться вилкой и нести в руках шляпу, чтобы с помощью оной показать свою воспитанность и галантность.

Но самые торжественные и богатые маскарады давала сама государыня. На этот раз бал устраивался в только что отстроенной части деревянного зимнего дворца, где, по рассказам очевидцев, были роскошно декорированы залы и имелись новомодные немецкие сюрпризы. Обыватели долго ломали головы, что это за сюрпризы такие?

В танцевальной зале уже гремела музыка полкового его величества Петра Федоровича оркестра, который должен был смениться со временем виолами и альтами.

Анастасия — действительная статс-дама из свиты государыни, встречала именитых гостей. Издали увидев мужа, она подошла к компании, расцеловалась с Софьей, чуть присела в подобии книксена перед Никитой.

Костюм ее назывался «Ночь»: черная, затканная серебром юбка была украшена звездами из фольги, маску заменяла черная вуаль, прикрепленная звездочками к лентам прически, которая была истинным чудом куаферного искусства и носила интригующее название «бандо д`амур», что значит «повязка любви».

Саша не посмел поцеловать жену на виду у публики, которая все замечает и не терпит откровенных вольностей. Он только пожал ей руку и шепнул участливо:

— Устала?

— Устала, милый. Я давно устала, — отозвалась Анастасия, кланяясь кому-то с очаровательной улыбкой. — Государыня не в духе. На всех кричит. Санти отчитала, как мальчишку.

Франсуа Санти, пьемонтец, занимавший при дворе Елизаветы высшую должность обер-церемониймейстера, был человеком весьма уверенным в себе. Весельем и остроумием он всегда умел завоевать расположение Елизаветы, и уж если на нем она решила сорвать зло, то дело, которое ее рассердило, было серьезным.

— За что отчитала? — прошептал Саша, нежно глядя на Анастасию; уж ей-то, наверное, досталось больше, чем другим.

— Потом. Сейчас идите в залу.

— В чем будет государыня?

— Голландский шкипер.

— А великая княгиня?

— Кто ж знает, в чем будет великая княгиня? — с досадой отозвалась Анастасия. — Из-за нее у нас сегодня и случился этот сыр-бор. Из-за ее непослушания… Ты что на меня так испуганно смотришь? — обратилась она вдруг к Софье. — Да вас это не касается. Никита, развесели Софью. — Она погрозила ему пальцем и вдруг, уловив знак обер-гофмейстерины, стремительно сорвалась с места и почти бегом, высоко подбирая юбку, устремилась в противоположный угол вестибюля.

— Узнай про великую княгиню, — шепнул Никита Саше, — узнай, я тебя заклинаю! — И повел Софью вверх по лестнице.

Как описать блеск и великолепие царского дворца? Лепнина карнизов, французская мебель, гобелены, хрустальные жирандоли и всюду зеркала, которые удваивали, утраивали, удесятеряли пространство, оно не имело границ, в каждом зеркале отражались свечи и отражения свечей, и еще раз жирандоли, и вот уже не одна ваза с нарисованной на ней яркой птицей, а целая стая птиц мечется в отраженном мире, и хоровод китайских фонарей в виде пагоды, а сверху, с плафона, заглядывает любопытствующий гриффон, нет, три гриффона, а еще маски, ряженые, феи, и кажется, сам смех и разговоры их тоже отражаются в зеркалах, превращаясь в какофонию звуков.

Видя полную растерянность и смущение своей спутницы, Никита принялся за отвлеченный рассказ, пытаясь объяснить Софье происхождение слова «бал».

— Это немецкий обычай. Бал — всего лишь мяч, понимаешь? Крестьянки на Пасху дарили своим недавно вышедшим замуж подружкам сплетенный из шерсти мяч.

— А зачем они его дарили? — машинально спросила Софья, никак не вникая в смысл его слов.

— Ну… это просто символ. Если тебе дарят мяч, ты должна устроить угощение и танцы.

— Но у меня нет с собой денег, — испугалась Софья. Никита рассмеялся.

— Это просто обычай такой. Здесь нас накормят задаром.

— Ты прости, Никита. Я ничего не понимаю. Ты мне потом расскажешь. Ладно? — взмолилась Софья и замерла: перед ними был танцевальный, полный народу и музыки, зал: кавалеры и дамы уже выстроились в две шеренги. Пьемонтец Санти, маленький, важный, роскошный, взмахнул рукой, и тут же на нежнейшей ноте запели альты. Дамы присели в глубоком реверансе, кавалеры склонились в поклоне, а затем, возглавляемые придворным балетмейстером Ланде, поплыли в благопристойном менуэте. Об этом прекрасном танце недаром говорили; нижняя часть порхает, верхняя плывет.

Никита только успел пробежать глазами по зале, найти в числе танцующих Сашу и Анастасию, как Софью увел в танце долговязый и печальный юноша в трико Амура и крылышками за спиной.