Кладоискатели - читать онлайн книгу. Автор: Нина Соротокина cтр.№ 66

Вдруг тихо стало над лугом, даже собаки примолкли. Родион понял: прибыла государыня. Главное действо должно разыграться на другом конце луга в березовых перелесках. Раздался сигнал валторны, все пришло в движение. К Родиону подбежал егерь с вытаращенными от усердия глазами: «За мной пожалуйте…» и резво побежал вперед, показывая дорогу.

Бирон сам подошел к любимому жеребцу, потрепал его по холке.

— Подпругу сам проверял? — обратился он к Родиону.

— Точно так, ваше сиятельство. Седло, как велено, взяли немецкое…

Родион хотел подольше поговорить про это роскошное седло из тисненой кожи, с золотыми стременами и кистями на путлище, а потом вставить фразу про Матвея, мол, имею сообщить нечто чрезвычайно важное, касаемое дело князя Козловского. В иные минуты Бирон с удовольствием бы принялся разглагольствовать про свойства ленчика [29] и высоту луки, но сейчас он был целиком занят предстоящей охотой.

— Подсади, — оборвал фаворит Родиона и легко взлетел в седло.

Все… Ускакал. Зазвали в рога, и охота началась. Родион был в ней только зрителем. Вначале и его увлек общий азарт, но потом эта вакханалия кровавого веселья вызвала внезапную усталость. Старая рыцарская забава никогда не вызывала в нем интереса, а здесь вся охота состояла из бессмысленной суеты и показной деловитости. Стоило ловить зверей в Псковской губернии, а потом везти их в окрестности столицы, чтобы доставить сладострастное удовольствие этим расфранченным господам всадить пулю в бок несчастного зайца. Охота была удачной. Государыня собственноручно убила оленя «о четырнадцати отростках, сучках на рогах», как писала назавтра газета.

После охоты началась долгая общая трапеза, и, когда Бирон наведался в конюшню, чтобы отчитать конюхов, уж наверняка они что-нибудь сделали не так, Родион увидел, что фаворит порядком пьян, но благодушен. Увидев Родиона, Бирон поманил его пальцем.

— Когда ты на месте, я могу не волноваться за своего Резвого. Хочешь презент? Ее величество в честь удачной охоты весьма щедро раздает презенты — колечки золотые, а это вот с брильянтом.

Принимая кольцо, Родион склонился в поклоне. Рискнуть или нет? Может, другого случая не представится?

— Благодарю вас, ваша светлость. Это большая честь для меня. Я рискну попросить вас уделить мне еще минуту внимания. Я хочу сообщить вам некоторые сведения, касаемые арестованного князя Козловского.

Бирон сразу протрезвел, прищурился, очевидно, фамилия князя Козловского вызывала в нем неприятные ассоциации.

— Да? — бросил он удивленно. — А кто ты таков, чтобы знать про князя Козловского?

— Меня зовут Родион Люберов.

— Это я знаю. Я не об этом.

Родиону казалось, что он для фаворита значит столько же, сколько сосновый кол для коновязи, а Бирон, оказывается, отлично знал фамилию услужливого поручика, знал он также, где обретается его отец. Виной тому был Миних, который в запальчивости стал обвинять Люберова-младшего в шпионаже. История эта очень позабавила фаворита. Миних видел в тайном посещении Люберова коварный, Бироном составленный план. Поскольку это нелепое совпадение оскорбило и разозлило фельдмаршала, Бирон стал испытывать к Люберову что-то вроде симпатии. Верить, конечно, этому поручику нельзя, в России никому нельзя верить, но Люберов появлялся всегда вовремя и в лошадях понимал толк.

— Какое ты имеешь отношение к Козловскому? И почему решил, что мне об этом надо знать?

— Князь Козловский мой друг, — заторопился Родион, — и я с полным основанием могу сказать, что его оболгали. Господин Шамбер… — Он остановился на мгновенье, подыскивая слова, и Бирон его сразу перебил.

— Так ты и Шамбера знаешь? Иди за мной… — И быстро пошел прочь из конюшни.

Петергофский дворец — «Верхние палаты» — при Анне еще не был украшен золоченой лепниной, зеркалами и драгоценным паркетом, как во времена императрицы Елизаветы, но соразмерность помещений, благородная простота убранства, открывающийся из окон великолепный вид производили впечатление, и Родион с любопытством таращился по сторонам, поспешая за Бироном по анфиладе пустых комнат. Очевидно, государыня уже затворилась в своих покоях, и двор угомонился, разместившись на ночлег как попало в просторных, не загроможденных мебелью спальнях. В те времена и фрейлины не считали для себя зазорным спать на жестком тюфяке, брошенном на пол, одеяло и подушки возили, как правило, с собой.

Они прошли в крохотную гостиную, тут же появился безмолвный слуга с подносом, на котором стояли зажженные свечи и бутылка вина с бокалом. К вину Бирон не притронулся, а расположился удобно в кресле, вытянув ноги в охотничьих, с широкими ботфортами сапогах.

— Давай по порядку. Только не ври…

И Родион рассказал ему все, рассказал так подробно, словно сам валялся в крапиве после вечерней попойки, словно на нем самом лежал подстреленный слуга. Он поведал Бирону о спутниках Матвея, описал труп неизвестного мужчины в маске и пустой бочонок из-под вина, к стенке которого приклеился луидор. Потом события переместились в Петербург, Родион поведал о нападении Шамбера и о беседе с грошовым стукачом и доносчиком Сидоровым.

Бирон слушал не перебивая и, когда длинный рассказ был окончен, вдруг предложил Родиону выпить.

— Садись вот сюда. Что стоишь-то? — изрек он с барской небрежностью, словно только что заметил, что Родион стоит перед ним навытяжку. Он сам налил вина в роскошный, оправленный в серебро бокал.

Родион поблагодарил, сел, выпил. Какая мерзкая привычка у сильных мира сего «тыкать». Он не раз видел, как на «ты» обращались к старым генералам, демонстрируя этим свое особое доверие. Но почему-то барское поведение Бирона не оскорбляло. На Миниха он готов был броситься с кулаками, а здесь принял подачку из рук Бирона, как должное: колечко на палец надел, вином побаловался. Родион понял вдруг, что достоинство его сейчас незримо защищал Матвей. У Миниха он решал свои дела, у него был выбор — терпеть или не терпеть выходки фельдмаршала. Ради спасения друга он должен был пойти на все, и его уязвленная гордость выглядела такой мелочью, что об этом просто не стоило думать.

Бирон молчал, внимательно рассматривал поручика и неторопливо размышлял. В такие минуты — хитрых и неспешных разговоров с самим собой, — фаворит из-за большого, клювообразного носа и круглых глаз становился похожим на птицу. И не на какую-нибудь там важную пернатую, символ гордости или мудрости, а на скромную королеву птичника — курицу. Обычно люди не замечали этого сходства — не смели, да и не связывался в голове образ всемогущего красавца с глупейшей, привычной птицей. А тут вдруг увязался, и, боясь, что Бирон прочтет на лице собеседника насмешку, Родион поспешно прикрыл рот рукой и закашлялся.

А Бирон решал задачу: верить или не верить этому вежливому поручику и если не верить, то в какой степени? Шамбер рассказал про нападение на карету совсем другую историю, и в этой истории были такие подробности, что она определенно заслуживала доверия. Шамбер — француз, европеец, он человек одной с Бироном культуры, они одинаково видят мир. А русские все вруны, шельмы и подхалимы. Русский человек ради минутной выгоды что хочешь может выдумать и при этом иметь самое честное выражение лица. Ишь как потупился, проситель… И не боится выступить в защиту князя Козловского. Он ему, вишь, друг! А может быть, этот друг наплел ему с три короба, а тот и поверил. Сегодня друг, а завтра за руку к плахе подведет. Уж ему ли, Бирону, не знать этой житейской мудрости в варварской, продажной России.