Кладоискатели - читать онлайн книгу. Автор: Нина Соротокина cтр.№ 54

Родион опять сел на лавке.

— К Клеопатре Николаевне я «наведаюсь», как ты изволил выразиться, только тогда, когда смогу что-либо предпринять для возвращения ее наследства.

— Опять все упирается в Плутарха? Ладно, но дай слово, что как только эта книга окажется у тебя в руках, то независимо от результата ты придешь с визитом к Клеопатре.

— Хорошо, обещаю, — согласился Родион, а сам подумал: «В следующий раз я пойду в дом Миниха ночью и один».

Бал во дворце давался по случаю прибытия в Петербург послов из далекого экзотического Китая. Накануне государыня дала им торжественную аудиенцию. Послы вручили грамоты: Китай признает Анну императрицей и выказывает ей свое глубокое почтение. Потом пошли подарки: фарфор, жемчуг, драгоценные камни, дивные изделия из раковин… Вечером на балу Анна щеголяла в новом жемчужном уборе: ожерелье по величине скорее походило на оплечье [25] .

На балу присутствовали иностранные послы, резиденты, консулы и секретари. Поистине это был урожайный месяц на дипломатов. Неделю назад русский двор взволновало появление турецкого уполномоченного Хамиль-мир-алема. Ждали туземца в чалме со свирепым выражением лица, а увидели европейски образованного человека, который по-французски говорил, как парижанин, при этом остроумен, любезен, мил. Дамы были в восторге.

Но с появлением китайцев интерес к турецкому посланнику сразу пропал. Послов из Китая прибыло трое, все они были мандаринами II степени, то есть людьми высокого достоинства (старший из них имел два павлиньих пера — знак высшего отличия). Одеты китайцы были ярко и странно. Желтые лица их были гладкими, ухоженными, мелкие морщинки лучились у глаз, они все время улыбались: даже приблизительно нельзя было понять, сколько им лет, двадцать пять или все сорок. Конечно, публика подверглась соблазну — постоять рядом и, не отрывая глаз, следить за каждым движением этих диковинных китайских кукол. Но государыня одним взглядом навела порядок. Группа любопытных рассосалась, попряталась за колонны и уже оттуда жадно следила за поведением экзотических гостей.

Китайцев меньше всего волновало повышенное внимание к ним петербургской публики. Они сами с не меньшим любопытством рассматривали зал, трон, гобелены на стенах, люстру-паникадило [26] на тысячу свечей, но более всего их интересовали люди. Начались танцы. Все перешли в бальную залу. Китайцы необычайно оживились. Их явно забавляли и музыка, и фигуры менуэта.

Анна спросила послов, какую из присутствующих дам они считают самой красивой. Переводчик старательно перевел вопрос. Старший, тот, что с павлиньими перьями, учтиво поклонился:

— В звездную ночь трудно сказать, которая самая блестящая из звезд.

Стоящий рядом Бирон неодобрительно фыркнул, посол явно уходил от ответа. Этикет требовал назвать самой красивой Анну, но китайцы не хотели столь очевидно грешить против истины.

— Я жду… — не унималась императрица.

Танец кончился, кавалеры повели дам на места. Китайский посол сделал шаг и склонился в поклоне перед цесаревной Елизавет. Она раскраснелась после танца, глаза ее сияли, веер трепетал в руке, как диковинная бабочка. Китаец жестом показал цесаревне, чтобы она подошла к государыне. Та, не скрывая удивления, повиновалась.

— Эта юная девица наиболее прекрасная из всех, — перевел переводчик, и китайцы с готовностью закивали.

Каждый мало-мальски разбирающийся в жизни двора понимал, что худшего выбора китайцы сделать не могли. Анна не любила дочери Петра, чувствуя в ней постоянную угрозу трону.

— Тебя назвали самой красивой, — строго сказала Анна, когда Елизавета присела перед ней в глубоком поклоне.

— О да, — добавил важный китаец, — если бы у этой пери глаза не были столь велики, то у нас на родине никто бы не остался живым, увидя такую красоту.

Переводчик старательно перевел. Шут его поймет, китайца, искренне ли он говорил или, почувствовав напряжение в зале, решил несколько смягчить свое решение в соответствии с желаниями императрицы. Во всяком случае, мудрец с павлиньими перьями попал в цель. Анна весело расхохоталась, ее примеру последовала вся зала. Звонче всех смеялась сама Елизавета, еще никто не упрекал ее в излишней величине глаз. Иные дамы растягивали себе глаза в щелки и принимались хохотать с новой силой.

— А что вы считаете у нас самым удивительным? — отсмеявшись, спросила Анна.

— Видеть на престоле женщину, столь прекрасную женщину, — без запинки перевел переводчик.

Все были очень довольны. Вечер явно удался. Вскоре китайцы, проделав сложную церемонию прощания, удалились. Настало время карточной игры. Уже пошли за столами.

В этот момент между Бироном и Минихом прои-зошел крайне острый разговор. Начал его Бирон весьма беспечно.

— Как вам китайцы? Вот хитрые бестии! Нам бы у них поучиться искусству дипломатии. И против истины не погрешили, и собеседнице сделали приятное. Ха-ха-ха!

Веселясь, Бирон предлагал фельдмаршалу оценить свою шутку, и правила приличия требовали ответить хотя бы «о да!» или «конечно, вы правы», но Миних, насупившись, молчал.

— Вы чем-нибудь озабочены, граф? — поинтересовался Бирон.

— Я не китаец, — наконец процедил фельдмаршал. — Я не могу, не погрешив против истины, сделать собеседнику приятное. А реальность такова… — Он откашлялся. — Днями в моем доме побывал некий загадочный поручик. Он тайно проник в мой кабинет. Я бы хотел знать, что он там искал?

— И вы спрашиваете об этом у меня? Кажется, армия по вашей части, господин Миних, — забыв о вежливости, с раздражением заметил Бирон, он видел, что фельдмаршал набивается на ссору.

— Эти поручики из разряда фискалов не по моему ведомству. Я уже видел их, когда жил во дворце. Они, как шавки, вертелись под ногами. Но сейчас я уехал из дворца и, кажется, никому не мешаю. Я не позволю, чтобы за мной велось наблюдение столь наглым и бессовестным образом. Я знаю, меня хотят скомпрометировать в глазах государыни…

Шипя друг на друга, Миних и Бирон не отрывали глаз от Анны, ожидая приглашения к карточной игре. Вот уже и кресла придвинули к столам. За первым всегда играла Анна. Второй стол, так сказать, ниже рангом, должна возглавить наследная племянница императрицы Анна Леопольдовна.

— Опомнитесь, граф, — прошипел Бирон. — Это вы мне изволите говорить? Ха! Командуйте на плацу и знайте свое место. А то ведь оно может стать вакантным.

— Я инженер. Потеряю это место, найду другое. А вот вам, сударь, с вашей профессией будет труднее…

Пройдет еще год, и уже никто не осмелится разговаривать с Бироном подобным образом. Он станет герцогом Курляндским, его влияние на императрицу будет для всех бесспорным, но пока, на третьем году правления Анны Ивановны, Миних, и не только Миних, считал, что еще возможны перестановки.