Зимняя мантия - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Чедвик (Англия) cтр.№ 20

Улфцитель покачал головой.

– Мне кажется, сын мой, неправда, что это не будет иметь для тебя значения. Ты все уже решил. И ты пришел не за советом, ты хотел сообщить мне, что решил присоединиться к восстанию.

– Вы не одобряете?

– Я не одобряю любую войну, – пояснил монах. – Нормандский король уже неоднократно доказывал свои способности полководца. Ты приходил ко мне и рассказывал о тех ужасах, что творились в Эксетере. Неужели эти воспоминания так быстро выветрились из твоей головы?

– Нет, – мрачно сказал Уолтеф. – Я не забываю об этом ни на минуту.

– Тогда почему ты рискуешь подвергнуть свои земли такой же судьбе?

Уолтеф вздохнул.

– Потому что я не участвовал в битве при Гастингсе. Потому что мой народ – датчане и англичане – не нормандцы. Потому что… – Он махнул рукой, давая понять, что не может выразить свои чувства словами.

– Потому что тобой управляет сердце, а не разум, – с грустью заключил аббат. – И так было всегда.

Уолтеф подергал себя за усы, как будто размышляя, но Улфцитель видел, что он уже принял решение. Он присоединится к датчанам, потому что они были «его народом», потому что родство для него превыше всего.

– Святой отец, вы дадите мне свое благословение? – Уолтеф опустился на колени в пыль перед аббатом и склонил голову, обнажив белую шею. Это напомнило монаху, какой он еще, в сущности, мальчишка.

Он мягко, со слезами на глазах, возложил руки на согретую солнцем голову Уолтефа.

– Да пребудет с тобой Господь, – тихо прошептал он, – и да проведет он тебя через все испытания.

* * *

Сотни костров мерцали в ночи, освещая расположение датских войск и присоединившихся к ним англичан. У берегов реки Хамбер стояли корабли, на резных носах которых горели фонари.

Пьяный от вина, дружеских объятий и надежды, Уолтеф пировал с сыновьями датского короля Свейна, призывая вместе с остальными смерть на головы нормандцев. Эти люди были его родней. Здесь ему не надо было сдерживаться и следить за каждым своим словом. Здесь он мог смеяться от души. Здесь он был настоящим сыном Сиварда Могущественного, здесь его принимали как героя, а не считали зеленым юнцом.

Придет утро – и датская армия, усиленная нортумбрианцами и шотландцами, людьми из Холдернесса и Линдси и саксонскими повстанцами со всех концов Англии, пойдет к Йорку, древней столице Англии. Нормандцев изгонят с захваченной земли, их проклятые замки сожгут.

Уолтеф лежал, обхватив свой топор, и думал, что пойди все по-другому – лежал бы он на пуховой перине рядом с темноволосой женой-нормандкой, а рядом, кто знает, в колыбели посапывал бы ребенок.

Ему снился бой, но, вместо того чтобы размахивать топором, он придумывал аргументы в свою защиту. Чем дольше он старался, тем ближе был к поражению. Он слышал свой громкий голос, яростный крик женщины в ответ. Вся сила была у нее, он же был бессилен. Из толпы на него смотрела маленькая девочка с синими глазами. Когда он вглянул на нее, она отвернулась, и Уолтеф как-то понял, что подвел ее.

Проснулся он в холодном поту с тяжелой головой. Крики продолжались, хотя он уже не спал, но в них не было злобы, только восторг мужчин, готовых идти на Йорк, чтобы прогнать нормандцев.

Когда армия датчан и англичан приблизилась к Йорку, на них повеяло гарью, напомнившей Уолтефу Эксетер. Посланные вперед разведчики доложили, что нормандцы сожгли дома в округе за крепостными стенами, так что их армии теперь придется двигаться по открытой местности, чтобы осадить город. Огонь перекинулся на город, не пощадив даже собора.

Уолтеф сжал топор и вместе со всеми двинулся к Йорку. Те жители, которые не успели скрыться, присоединились к наступающей армии с восторженными возгласами, размахивая вилами, косами и копьями, которые им удалось припрятать. Гордость распирала Уолтефа. Он входил в город, который в течение двухсот лет был столицей Англии.

Густой дым закрыл наступающую армию, и внезапно приветственные крики сменились воплями. Нормандские командиры использовали кавалерию и хорошо вооруженных солдат, чтобы остановить наступающих.

Неожиданно та часть армии, которой командовал Уолтеф, была атакована мощным отрядом кавалерии. Хакон вскрикнул и оказался под копытами лошадей, его горло пронзило острое копье, удар которого мгновенно убил его. Рыцарь с трудом выдернул копье и повернулся к ужаснувшемуся увиденным Уолтефу.

Разум отказал ему, руководили им только инстинкты. Взмахнув топором, он перерубил направленное на него копье у самого основания. Рыцарь схватился за меч, но Уолтеф опередил его. Лошадь свалилась вместе с всадником, рядом упал прибежавший на помощь пехотинец. Уолтеф облизал губы и почувствовал соленый привкус крови. Именно для этого он так долго упражнялся. Теперь это его развлечение, и, когда он закончит, в городе Йорке не останется ни одного нормандца.

Утренний туман пробивался сквозь листья леса белыми прядями, борясь с первыми лучами солнца. Симон ехал вдоль опушки, радуясь, что надел теплый плащ, потому что с утра было еще свежо. Король решил посвятить день охоте, и свита энергично к ней готовилась.

Симона тоже охватил азарт. После стольких дней заточения из-за сломанной ноги и последующих мучений и попыток снова вернуться к своим обязанностям, он научился ценить такие дни. Они давали ему возможность испытать себя, научиться бороться с болью и выполнять ту же работу, что и другие, иногда даже больше. Ему приходилось держать левую ногу в стремени под углом, но он приспособился. И хотя ему никогда уже не стать лихим наездником, будучи хрупким и легким, он вполне сможет выполнять обязанности разведчика.

Он опустил поводья и позволил лошади самой выбирать себе путь среди редких деревьев на опушке, пока не наткнулся на тропинку, ведущую к охотничьему домику. Скоро он сможет понадобиться Вильгельму.

Две женщины с корзинками, полными грибов, шли, болтая, по тропинке. Симон очень любил пироги с грибами, которые пек повар Вильгельма, когда была такая возможность. Ему казалось, что ничего вкуснее на свете нет.

Вспомнив английский язык, которому его обучал Уолтеф, он вежливо поздоровался с женщинами на их языке.

Они испуганно взглянули на него, пробормотали ответное приветствие, опустив голову, и поспешили прочь.

Симон расстроился, но вовсе не удивился. Англичане признали Вильгельма своим королем, но сделали это неохотно, потому что их заставили. Они покорились с ненавистью в глазах, и одно вежливое приветствие ничего не могло изменить.

Он направил свою лошадь вслед за женщинами. За его спиной послышался топот копыт, и мимо промчался посыльный на взмыленной лошади. Он заорал на женщин, требуя освободить ему путь, они, взвизгнув, отпрыгнули. Одна корзинка отлетела в сторону, и столь усердно собранные грибы рассыпались. Женщина погрозила кулаком вслед всаднику и выругалась. Затем увидела Симона и понизила голос. Симон ничего не мог сделать. Если он спешится и поможет собрать рассыпанные грибы, сразу будет видно, что он хромой, и большой пользы от него не будет. Кроме того, посыльный так торопился, что наверняка вез очень важные новости, и Симону хотелось поскорее узнать, в чем дело.