Танкоопасное направление. "Броня крепка!" - читать онлайн книгу. Автор: Олег Таругин cтр.№ 28

Распорядившись, чтобы экипаж не телился и поскорее заканчивал ремонт, Краснов прихватил ППШ, два запасных диска, распихал по карманам три гранаты и двинулся в сторону немецкой позиции, огибая ее по неширокой дуге и прячась за редкими деревцами и увенчанными роскошными снеговыми шапками кустами. Идти было тяжело, снег местами поднимался выше колен, потому вторую половину пути Василий, плюнув на опасность, прошел по пробитой одним из танков колее, готовый в любую секунду плюхнуться в снег.

Крайнюю с его стороны позицию можно было не осматривать: осколочно-фугасная граната попала точнехонько в пушку, искорежив ее и разбросав в стороны расчет. После таких попаданий выживших не бывает, однако Василий все же заглянул за отсыпанный из снега бруствер, прикрываясь за воткнувшимся в снег снесенным взрывом орудийным щитом, изрешеченным осколками. Тридцатисемимиллиметровая PaK-35 с оторванным колесом лежала на боку, нелепо задрав в небо станину. Вокруг – перемешанные с комьями земли обломки снарядных укупорок, стреляные гильзы и рассыпавшиеся неизрасходованные выстрелы. И пять припорошенных снегом и землей тел. Точнее, три тела… и то, что осталось от двух артиллеристов, оказавшихся в самом эпицентре взрыва. Клочья дымящихся шинелей, расколотая почти напополам каска, неестественно-алый снег. Пахло дымом, тротилом, паленым волосом, кровью и отчего-то канализацией… Судорожно сглотнув, Василий торопливо сполз с невысокого бруствера и двинулся в сторону второй пушки. С самого лета воюет, уж, казалось, всякого насмотрелся, а все никак не привыкнет…

Второе орудие погибло под гусеницами. Механик-водитель не просто проутюжил позицию с хода, а, судя по характерным следам, еще и прокрутился на несчастной «колотушке», в полном смысле вбив ее в мерзлую неподатливую землю. Пожалуй, и тут живых искать нечего – немцы то ли не успели среагировать, то ли оказались, на свою беду, излишне храбрыми, но убежать не успел никто. Трое погибли под гусеницами, лежа сейчас среди сплющенных тридцатью тоннами гильз и расколотых в щепу укупорок (Краснов поспешил отвернуться, хотя изодранные траками шинели и прикрывали наиболее шокирующие подробности), еще двоих срезало пулеметной очередью. Эти по крайней мере попытались спастись, однако пробежали по глубокому снегу лишь несколько метров. На всякий случай Васька подошел поближе, выставив перед собой автомат и опасливо косясь в сторону последнего капонира, отсюда невидимого. У правого, с унтер-фельдфебельскими нашивками на задравшейся почти до пояса шинели, аккуратная строчка черных дырочек прошла поперек спины. Насмерть, конечно. Краснов зачем-то аккуратно их пересчитал: ровно четыре штуки. Это кто ж у них во взводе такой меткий?

Второй фриц лежал на боку, подтянув к животу ноги, и негромко не то хрипел, не то сдавленно стонал. Каска слетела с головы, короткие русые волосы, пропотевшие во время боя, уже смерзлись, заледенели крохотными сосульками. Глаза закрыты, но веки дрожат, словно под ними мечутся из стороны в сторону глазные яблоки. Смотри-ка, живой!

Наклонившись, танкист попытался перевернуть его на спину, но не смог: немец лишь сильнее застонал, из последних сил поджимая колени. Понятно, в живот пулю получил, скорее всего и не одну. Видимо, насквозь пробило, со спины, у ДТ пуля тяжелая и не на такое способна. Плохое ранение, не жилец он. Впрочем, даже и окажись ранение полегче, все равно скоро замерзнет, на таком-то морозе. Неожиданно раненый открыл глаза и, с трудом повернув голову, чтобы видеть танкиста, сфокусировал мутный взгляд на его лице. Несколько секунд беззвучно шевелил бескровными синюшными губами, на которых уже почти не таял снег, затем едва слышно прохрипел:

– Empfindlich, sehr empfindlich. Bei mir in dem Innern Feuer. Russischer, morde mich! Bitte… [9]

– Прости, не понимаю, – Василий покачал головой. – Как там оно по-вашему: «нихт ферштейн!»

– Schieß, russischer, bitte! [10] – и едва заметно дернул окровавленной кистью, вложив в это движение остаток сил и указав на ППШ.

И Краснов неожиданно понял, о чем он просит.

Дернувшись, танкист отступил на шаг, поднимая автомат. Ни жалости, ни ненависти к поверженному противнику он не испытывал, вот только внезапно осознал, что еще ни разу не стрелял в живого человека. В смысле не стрелял вот так, стоя в двух метрах и видя по ту сторону ствола его лицо…

И все же он навел автомат и, закрыв на миг глаза, надавил на спуск, короткой очередью обрывая страдания оставшегося безымянным немецкого артиллериста. Металлический стук со стороны танка на несколько секунд прервался – экипаж пытался понять, что произошло и в кого стреляет командир. Успокаивающе отмахнув им рукой, Краснов, не оглядываясь на убитого, двинулся к последней разбитой пушке. Нашумел он, конечно, теперь прячься – не прячься, немцы знают, что он тут. Если они там есть.

Ох, блин! Есть они там, есть! Краснов едва успел ничком нырнуть в снег, когда откуда-то из-за снегового бруствера раскатисто грохнул карабин. Неприцельно, правда, он даже пули не услышал. Ну, это ничего, карабин – не пулемет, не зажмут. Бахнуло еще раз – похоже, уцелевший фриц даже не старался попасть, просто давил на психику, отпугивал. Да и не мог немец его видеть. Стараясь не нахватать кожухом автомата снега, торопливо пополз в сторону. В перестрелку Василий вступать не собирался: главное, подобраться на расстояние броска гранаты. Все, здесь уже можно приподняться и дальше перебежками. Достаточно? А пожалуй, что да, достаточно. Теперь между ним и капониром – лишь заснеженный холмик с приметным кустиком.

Вытащил из забитого снегом кармана две «эфки», с третьей попытки разогнул замерзшими пальцами неподатливые усики. Выдернул кольцо… твою мать, об этом он не подумал! Снег растаял, и ребристый корпус начал ощутимо скользить в ладони. Только этого не хватает! Собравшись с духом, резко поднялся и швырнул гранату через холмик. Присел, дернул чеку на второй. Ну, и где ж?! БУХ! Распрямился, швырнул вторую, присел, подхватил автомат. Бухнуло во второй раз, немного в стороне и ближе – в последний миг мокрая «лимонка» едва не выскользнула из руки. Вперед!

Выскочил на позицию, дал пару коротких очередей – и остановился, тяжело дыша, сообразив вдруг, что стрелять-то и не в кого. Из-под съехавшего набок шлемофона, несмотря на мороз, тек пот, отчего лоб неприятно ломило на морозе. А где же… Ага, вон он, стрелок, укрылся за раздавленным орудием, а граната, судя по неглубокой курящейся дымом выщерблине в мерзлой земле, рванула метрах в трех. Судьба…

Переступив через вдавленный в снег труп, Краснов обошел искореженную гусеницами станину и прикладом автомата несильно толкнул привалившегося к казеннику немца, тут же опрокинувшегося навзничь. Шинель изодрана осколками, лицо окровавлено – и лишь глядящие в низкое декабрьское небо широко раскрытые мертвые глаза каким-то чудом не пострадали. Рядом валяется карабин с расцепленным прикладом, затворная рукоятка осталась в крайнем положении – не успел перезарядить. Отчего-то смутившись, Василий отвел взгляд и осмотрелся. Живых больше не было, этот последний. Нервы, наверное, не выдержали, вот и пальнул. Мог бы в снег зарыться, спиной кверху, он бы его за мертвого и принял. Ладно, пора к ребятам.