Сотворение мира - читать онлайн книгу. Автор: Гор Видал cтр.№ 30

— И все равно это кощунство, благородный принц!

— И все равно такова моя воля.

Затем Ксеркс сообщил, что Мардоний и я пойдем в гробницу вместе с ним. Жрецы ужаснулись, но ничего не могли поделать. Ползая пред нами на брюхе, они умоляли хотя бы принять вид богов. Ксерксу надлежало одеться Бел-Мардуком, главой всех богов, Мардонию выпало изображать божество солнца Шамаша, а мне — бога луны Наннара, этому божеству поклонялись в Уре. И еще жрецы просили не разговаривать с женщиной: несомненно, пребывая на земле, Бел-Мардук никогда не говорит со своими невестами по-персидски.

Здесь стоит отметить (впрочем, не обязательно здесь), что вавилоняне поклоняются шестидесяти пяти тысячам богов. Поскольку только верховный жрец знает все шестьдесят пять тысяч их имен, ему приходится тратить уйму времени на обучение этим именам своего преемника.

Незадолго до полуночи мы взобрались на вершину зиккурата. Костюмы ждали нас, и стражники помогли нам переодеться. Наверное, стражу специально подобрали для этого святотатства, потому что они были весьма добродушны в отличие от мрачных дневных охранников.

Я водрузил на голову серебряный диск в виде полной луны, а в руку взял серебряный посох, увенчанный полумесяцем. Мардоний надел на голову золотой солнечный диск, Ксеркс обвешал себя золотыми цепями и взял в руку короткий золотой топор — обязательный атрибут владыки шестидесяти пяти тысяч богов.

Когда мы приготовились, стражи отворили двери, и мы вошли внутрь. На ложе лежала девушка еще моложе нас, чрезвычайно хорошенькая, с обсидиано-черными волосами и мертвенно-бледным лицом — очень в вавилонском духе. На ней не было ничего, кроме льняного покрывала вроде савана, в какие заворачивают мертвецов. Увидев величественных вавилонских богов, она закатила глаза и лишилась чувств.

Мы тихо обменялись мнениями, что делать. Мардоний предположил, что девушка оживет, если Ксеркс к ней подляжет, и тот согласился оказать ей такую честь. На меня возложили обязанность стянуть льняное покрывало, что я и сделал. Девушка оказалась не только прекрасно сложена, но и умудрилась лишиться чувств в самой пикантной позе.

Ксеркс в нетерпении бросился на ложе.

— Вавилоняне делают это без одежды, — заметил вредный Мардоний.

— Но не их боги, — смущенно ответил Ксеркс.

— А их боги тем более. В конце концов, ты — первый мужчина, она — первая женщина. Вы еще не изобрели одежды.

Я уже говорил, персидские мужчины не обнажаются не только друг перед другом, но и перед своими женами и наложницами — в отличие от греков, которые благопристойно одеваются перед женщинами (за исключением Игр), но бесстыдно заголяются друг перед другом. Но тут был особый момент. В конце концов, никогда нам больше не играть богов в Вавилоне, где нагота на каждом шагу, даже на вершине Дома Основания Небес и Земли. И мы были молоды. Ксеркс сбросил одежды. Он, несомненно, унаследовал пропорции безупречно сложенного Кира, а не коротконогого с длинным туловищем Дария.

Не помня себя, Ксеркс вскочил на пришедшую в себя девушку. Мы с Мардонием в свете лампы наблюдали за двумя фигурами — они действительно представлялись первыми мужчиной и женщиной. Признаюсь, в вавилонских обычаях в самом деле есть нечто странное.

Когда Ксеркс кончил, он вытерся льняным покрывалом, и мы помогли ему одеться. Затем он картинно поднял топор Бел-Мардука, но прежде чем успел произнести хоть слово, девушка улыбнулась и проговорила на чистейшем персидском языке:

— Прощай, Ксеркс, сын Дария Ахеменида!

Ксеркс чуть не выронил топор, а более сообразительный Мардоний сказал по-вавилонски:

— Это Бел-Мардук, девочка. А я бог солнца Ша-маш. А это стоит бог луны…

— Я знаю вас всех. — Для своих тринадцати лет она удивительно владела собой. — Я тоже наполовину персиянка. Я видела тебя в Сузах, благородный принц. И тебя тоже, Кир Спитама.

— Это жрецы рассказали тебе о нас? — Ксеркс напустил на себя суровость.

Девушка села на ложе.

— Нет. — Она не испытывала ни малейшего страха. — Моя мать — жрица Иштар, и в этом году она отбирает девушек в гробницу. Сегодня она сказала, что моя очередь принять Бел-Мардука, и вот я оказалась здесь. Это просто совпадение.

Позже мы узнали, что мать девушки была вавилонянка, а отец перс. Часть года они жили в Сузах, а часть в Вавилоне, где отец вел дела с торговым домом «Эгиби и сыновья» — высшая рекомендация в глазах помешанного на деньгах Мардония. Мать девушки приходилась племянницей последнему вавилонскому царю Набониду, что вызвало интерес у Ксеркса. Девушка была умненькая и без предрассудков, чем очаровала и меня.

Девятнадцать лет спустя Ксеркс женился на ней, поскольку роман, начавшийся на вершине зиккурата, счастливо — хотя и тайно — продолжался до самой смерти Дария. Женившись, Ксеркс больше не спал с ней, но они сохраняли добрые отношения. Пожалуй, из множества его жен Роксана была самой очаровательной. И определенно она была лучшей актрисой.

— Я прекрасно знала, что произойдет, пока вы трое еще не вошли в гробницу, — признавалась мне Роксана годы спустя в Сузах. — Когда верховный жрец предупредил мать, что нечестивый персидский царевич собирается выдать себя за бога Бел-Мардука, та пришла в ужас. Мать была очень набожной женщиной — и очень глупой. К счастью, я подслушала их разговор и, когда жрец ушел, сказала, что хочу принести себя в жертву. Что пойду в гробницу. Она сказала: «Никогда!» Когда я стала настаивать, она ударила меня. Тогда я сказала, что, если она меня не отпустит, я всем расскажу о святотатстве Ксеркса. И всем расскажу, как жрецы прикидываются Бел-Мардуком. Тогда она меня отпустила, так я оказалась обесчещенной Ксерксом и стала персидской царицей.

Это было преувеличение — она не стала царицей. На самом деле среди жен Роксана занимала седьмое место. Но Ксеркс всегда очень любил ее общество, а также и те из нас, кого допускали к ней в гарем. Она продолжила обычай Атоссы принимать кого захочет, но всегда в присутствии евнухов и только после менопаузы.

Ко всеобщему удивлению, царица Атосса к Роксане не питала злобы. Женщины непредсказуемы.

Мы, Ксеркс, Мардоний и я, росли и все больше привязывались друг к другу. Во всяком случае охлаждение не наступало. Великие Цари и их наследники легче наживают врагов, чем заводят друзей. И поэтому друзья детства становятся друзьями на всю жизнь, если царевич не обезумеет, а друзей не съест зависть.

С годами Гистасп стал чаще бывать при дворе, чем в Бактрии. Он всегда оказывал положительное влияние на Дария. Не сомневаюсь, проживи Гистасп на несколько лет больше, он нейтрализовал бы при дворе влияние греков и уберег сына от этих изнурительных и дорогостоящих войн.

Когда мне исполнилось двадцать, Гистасп сделал меня начальником своего личного войска в Сузах. Но поскольку никакого войска за пределами сатрапии у него не было, должность эта являлась чисто символической почестью. Просто Гистасп не хотел отпускать меня от себя, я должен был помогать ему следовать Истине и противостоять Лжи. Я же чувствовал себя самозванцем. Религиозен я не был и во всех вопросах, касающихся учения Зороастра, полагался на мнение моего дяди, который обосновался в Сузах, где регулярно разжигал священный огонь лично для Дария. Теперь, когда дядя уже умер, могу сказать, что у него была душа торговца. Но он был старшим сыном Зороастра, а остальное не имело значения.