Сотворение мира - читать онлайн книгу. Автор: Гор Видал cтр.№ 144

К своему удивлению, я почувствовал, что большинство присутствующих согласно с Хуанем. Но во всем Срединном Царстве люди склонны одобрять смертную казнь преступников, которых мы бы наказали простым увечьем или даже побоями.

Тема похорон, траура и долга перед умершими занимает китайцев еще больше, чем нас. Я так до конца и не понимал почему, пока Цзы-лу вдруг не спросил Учителя:

— А знают ли умершие, что мы молимся им?

Я знал, — да и кто не знал? — что Конфуций питает глубокую неприязнь к вопросам, не имеющим ответа.

— Разве ты не согласишься, — спросил он, — что вполне достаточно того, что мы знаем смысл своих действий, когда воздаем им почести?

— Нет. — Как самый старый и ревностный ученик, Цзы-лу никогда ни в малейшей степени не противоречил ученому мужу. — Если духов и призраков не существует, то не вижу причины утруждать себя, ублажая их.

— А если существуют? — улыбнулся Конфуций. — Что тогда?

— Конечно, мы должны оказывать им почести…

— А раз мы не можем знать наверняка, не лучше ли вести себя так, будто они есть?

— Возможно. Но стоимость похорон может разорить семью, — настаивал Цзы-лу. — Должен быть какой-то другой, более разумный способ служить и духам, и живым.

— Мой старый друг, пока ты не узнал, как должным образом служить живым, как ты можешь надеяться послужить им после смерти?

Конфуций взглянул, должно быть непроизвольно, на Янь Хуэя, который с улыбкой смотрел на него. И вдруг под дряблой кожей молодого человека явственно обозначился череп.

— Кроме того, — продолжал Конфуций, — мир, что-нибудь значащий в этом мире, — это мир живых. Но поскольку мы любим и чтим пришедших до нас, то выполняем обряды, напоминающие о нашем единстве с предками. И все же истинное значение этих обрядов нелегко понять даже мудрецу. Для простого же народа это сплошное таинство. Люди рассматривают эти церемонии, как оказание почестей и умилостивление страшных призраков. Но это не так. Небеса далеко. Человек близко. Ради живых мы воздаем почести умершим.

Меня всегда умиляло, как Конфуций уклоняется от разговоров о небесах. Я хотел продолжить расспросы, но нас прервало появление Жань Цю и Фань Чи. Они примостились позади всех, как опоздавшие на урок школьники.

Конфуций несколько долгих мгновений смотрел на них, затем спросил:

— Почему так поздно?

— Государственные дела, Учитель, — тихо ответил Жань Цю.

— Мне не дано должности, но если бы сегодня вечером были какие-то государственные мероприятия, я бы знал. — Конфуций покачал головой.

Повисла растерянная пауза. Затем Конфуций спросил:

— Вы одобряете новые налоги?

— Сегодня утром по приказу Кан-наня я вывесил ставки налогов на стене Долгой Сокровищницы, — ответил Жань Цю.

— Это всем известно. — На этот раз концы передних зубов скрылись из виду. Старик закрыл свой кроличий рот и принял необычно суровый вид — этакий мечущий молнии бог-демон. — Я не спрашиваю, вывесил ты или нет новые ставки налогов; я спрашиваю, одобряешь ли ты их.

— Как управляющий семейства Цзи я обязан подчиняться главному министру, — с отчаянием в голосе проговорил Жань Цю.

Конфуций был готов взорваться, если такое возможно.

— Во всем? — спросил он.

— У меня есть обязанности, Учитель. И это всегда было в ваших правилах — нужно служить законному владыке.

— Даже когда он требует совершить кощунство?

Жань Цю казался ошеломленным.

— Кощунство, Учитель?

— Да, кощунство. Прошлой весной Кан-нань ездил к горе Тай. И предложил духу горы нефритовый камень. Поскольку только монарх может делать это, он совершил кощунство. Ты прислуживал ему на церемонии у горы Тай?

— Да, Учитель.

— Значит, ты совершил кощунство. — Конфуций захлопнул свой веер. — Ты начал собирать новые налоги?

Потупившись, Жань Цю кивнул.

— То, что ты делаешь, несправедливо. Налоги чрезмерны. Народ будет страдать. Ты должен был остановить Кан-наня. Ты должен был предупредить его о последствиях.

— Я предупреждал его, что налоги… что ими будут возмущаться.

— Когда правитель отказывается быть справедливым к народу, его слуги должны подать в отставку. Твой долг был ясен. Ты должен был отказаться от должности управляющего.

По комнате пронесся внезапный вздох. Я оказался свидетелем небывалого: Конфуций изгонял ученика — ученика, ставшего одним из могущественнейших людей в государстве. Жань Цю встал и, поклонившись Учителю, удалился. Фань Чи остался. С приятной улыбкой Конфуций сменил тему.

На какое-то время Лу оказалось на грани революции. Мне вспомнилась реакция Египта на Дариево повышение налогов. Всегда существует черта, за которой народ становится неуправляем, и, когда эта черта достигнута, правитель должен или превратить народ в рабов, или найти какой-то умный способ отступить.

Теперь Конфуций стал лидером тех ши — противников Цзи, кто служил гуну или семействам Мэн и Шу. Хотя эти семейства противились налогам, выступать против диктатора Кана они не смели. Как и Ай-гун, они только отпускали загадочные замечания. Как и Ай-гун, ничего не предпринимали. Войско Цзи было не только сильным, но и преданным диктатору. К тому же за день до введения новых налогов Кан-нань увеличил жалованье своим воинам. В трудные времена верность стоит дорого.

Этот напряженный период я провел в литейных мастерских. Диктатор меня не вызывал, и я не появлялся при дворе Цзи. Само собой, я не посещал и Конфуция. Я избегал также двора Ай-гуна, где всегда собирались несогласные. По сути дела, я не виделся ни с кем, кроме Фань Чи, который порой заходил ко мне. Он был единственным звеном, связывающим меня с придворным миром.

Фань Чи любил заходить в литейные мастерские и наблюдать за выплавкой железа. Процесс его зачаровывал. А меня очаровали китайские металлурги. Не знаю народа, который бы так быстро схватывал и осваивал новые технологии. Хотя я официально отвечал за выплавку железа в государстве, через несколько месяцев мне уже было почти нечего делать. Тамошние металлурги уже знали все, что было известно их персидским собратьям, так что я оказался лишним.

Через неделю после повышения налогов ко мне зашел Фань Чи. Я поручил наблюдение за работами моему главному помощнику и удалился от жары и сверкания расплавленного металла в туманный фиолетовый вечер, украшенный медленным кружением крупных снежинок. По пути к дому я выслушал последние новости. Налоги собирались, и государству особенно не грозили внутренние раздоры.

— Но Учитель отказался встречаться с Жань Цю. И Кан-нанем.

Мы шли по улице горшечников-шанов.

Шаны — это местные темноволосые жители, обитавшие в этих краях еще до прихода с севера племен чжоу и завоеванные последними. Пока в Срединное Царство не пришли чжоу, шаны были жрецами и чиновниками, мастерами в чтении и письме. Теперь они занимаются гончарным ремеслом. Но в последнее время из старого племени шанов вышло немало конфуцианских благородных мужей. Так, потихоньку, темноволосые возвращаются к власти, как и во всем мире. Зороастр, Будда, Махавира — даже Пифагор — возрождают религии доарийского мира, и конский бог постепенно умирает повсюду.