Искушение фараона - читать онлайн книгу. Автор: Паулина Гейдж cтр.№ 101

Теперь до ее слуха доносились журчание фонтана и сдержанный смех безупречно вышколенных служанок. «Здесь что, всегда так? – неясно подумалось Шеритре. – Неужели наш дом так напоминает дворец в миниатюре – здесь все время какое-то движение, какая-то жизнь, всюду знаки богатства и роскоши? Неужели и ко мне всегда относились с таким почтительным благоговением, а я просто принимала это как должное?»

Но у нее не было времени, чтобы разобраться в своих смятенных чувствах, потому что к ней почти бегом приближался Иб. Лицо его было серьезно. Она остановилась и ждала, когда он подойдет ближе. Он замедлил шаг, поклонился ей в пояс, вытянув вперед руки. Каждое его движение, сама поза, казалось, выдают сильнейшее беспокойство и тревогу.

– Что случилось, Иб? – спросила царевна.

Он выпрямился. «А он не такой уж старый, – удивленно заметила Шеритра, вглядываясь в крупное, аккуратно загримированное лицо, обрамленное коротким черным париком. – И фигура у него ладная, крепкая, плотно сбитая. Он вполне привлекателен как мужчина».

– Царевна, удивительно, что именно в этот день ты решила вернуться под отчий кров, – сказал он. – Твой отец и молодой царевич только что отдали распоряжение о том, что тебе необходимо незамедлительно возвращаться.

– Но почему? – резко спросила девушка. – Что случилось?

– Лучше царевич сам сообщит тебе обо всем, – извиняющимся тоном проговорил слуга. – Он сейчас в покоях твоей матушки. Позволь мне проводить тебя.

Повинуясь приказу управляющего, скромная свита царевны рассыпалась в разные стороны, и Шеритра продолжила свой путь в сопровождении Бакмут и слуги с зонтиком. Они шли через вольно раскинувшийся сад, миновали фонтан и пруд с рыбками, прошли между рядами стройных сикомор туда, где находился противоположный вход в дом. Оттуда до покоев Нубнофрет было уже рукой подать. Волнение Шеритры росло, и девушка старалась подавить в себе вдруг возникшую какую-то странную отчужденность, которая чуть не заставила ее в смятении остановиться.

Иб знаком приказал Бакмут оставаться у входа, там, где стояло несколько стульев, а сам вошел внутрь. Шеритра слышала, как он объявил о ее приезде, потом прошла вперед мимо него. Двери за ней плотно затворили. Хаэмуас в знак приветствия протянул дочери руку. Мать сидела на постели. Она ничем не выдала, что появление дочери хоть сколько-нибудь ее тронуло, и девушка повернулась к отцу. Он легко коснулся ее щеки поцелуем.

– Что происходит? – спросила Шеритра, с удивлением отмечая про себя, что ее голос эхом отозвался под высоким, теряющимся в вышине потолком. Она заметила также блестящие сине-белые каменные плиты, устилавшие пол, увидела, что в дальнем конце комнаты сбились в стайку служанки матери. «Какая огромная комната, – изумленно подумала девушка. – Мы здесь словно карлики».

– Нынче рано поутру прибыл посланник Рамзеса, – начал Хаэмуас. – Он сообщил, что пять дней назад умерла твоя бабушка. – Хаэмуас не стал говорить дочери о гневных письмах, которые тоже привез с собой гонец. – И мы теперь в трауре, Солнышко.

«Не называй меня так!» – хотелось возмущенно крикнуть Шеритре. Но через секунду ее охватила настоящая паника. В трауре! Это означает, что она вынуждена будет оставаться под этой крышей в течение семидесяти дней, все это время она не сможет видеть Хармина, Табубу, не будет больше закатов в пустыне, не будет желтой собаки, которую она любила угощать вымоченными в меду финиками, не будет настольных игр в благодатной тени пальмовой рощи, Хармин не придет к ней в постель. Зато будут постоянные придирки матери и мучительное чувство собственной неполноценности, не оставлявшее ее в родном доме ни на секунду.

Потом ее охватил стыд. Бабушка умерла. Она всегда была так добра и терпелива к ней, а внучка, впервые услышав о ее смерти, думает только о собственных неудобствах. Какое бессердечие!

– О, отец, как это ужасно! – сказала она. – Но в то же время хорошо, что все кончилось, правда? Астноферт ведь сильно страдала, и это продолжалось так долго. Теперь она – вместе с богами, наслаждается вечным покоем. Мы поедем на похороны в Фивы?

– Конечно. – Голос, не допускающий возражений, принадлежал Нубнофрет. – И должна тебе заметить, Шеритра, что при мысли о любой поездке – не важно, что стало для нее поводом, – я прихожу в восторг. Ты хорошо провела время у Табубы?

Замечание матери было столь резким и недружелюбным, что девушка в тревоге обернулась к ней.

– Да, прекрасно, лучше и быть не может, – ответила она, и Нубнофрет смерила ее ничего не выражающим взглядом.

– Вот и хорошо, – бесстрастно произнесла она. – Я распоряжусь, чтобы приготовили твои покои. – Она поднялась и плавным шагом вышла из комнаты. Дверь опять с глухим стуком плотно затворилась.

– Мама плохо себя чувствует? – поинтересовалась Шеритра, и при этих словах плечи у Хаэмуаса упали. Он вздохнул:

– Нет, она не больна, но очень рассержена. Дело в том, Шеритра… – Он смешался. – Я решил взять себе в жены еще одну женщину, и твоя матушка недовольна этим обстоятельством, хотя я, конечно же, поступаю по своему праву. Я уже подписал брачный договор с Табубой. – Он с тревогой взглянул в глаза дочери. – Я не хотел сообщать тебе об этом так, без подготовки. Прости меня. Ты удивлена?

– Нет, – ответила она, и вдруг ей мучительно захотелось присесть. – Это все началось давно, когда мы впервые увидели эту женщину, помнишь, во время нашей прогулки? У меня еще тогда возникли подозрения, что этим все кончится. – Она решила не говорить отцу, что о брачном договоре ей уже известно. Все равно теперь это не имеет значения. – Маме надо дать время, чтобы она привыкла к этой мысли, и тогда она сможет принять Табубу, – продолжала Шеритра. – Ведь в конце концов, она – царевна и безупречно исполнит свой долг.

– Я надеялся, что ею будет руководить не одно только чувство долга, – с жаром заметил Хаэмуас. – Мне хотелось, чтобы она стала для Табубы подругой, чтобы помогла ей войти в семью. Но с той самой минуты, как я сообщил ей эту новость, Нубнофрет напустила на себя ледяную любезность, и сквозь этот панцирь я не в силах пробиться. Что же, у нее еще будет достаточно времени, чтобы привыкнуть к переменам.

– Почему? – Шеритра, набравшись наконец решимости, присела на край постели.

Хаэмуас, скрестив на груди руки, шагал из угла в угол.

– Я послал Пенбу в Коптос с поручением собрать сведения о семье Табубы, – сказал он. – В договоре имеется специальный параграф, я не буду сейчас тебе объяснять все подробности. А сегодня, Солнышко, на меня обрушились сразу два несчастья – смерть матери и смерть моего верного друга Пенбу.

– Что? – Шеритра из последних сил старалась совладать с собой, впервые после многих недель мирной размеренной жизни столкнувшись со столь бурным развитием событий. – Старик Пенбу умер? Что с ним произошло?

Не такой он и старик, – ответил отец, невесело усмехнувшись. – Пенбу был мне ровесником. Ему не хотелось ехать в Коптос в это время года, но все же я заставил его. В этом состоял его долг. – Шеритра открыла уже рот, чтобы возразить, но отец предупредительно поднял руку. – Глашатай, который принес на север эти печальные вести, сообщил, что Пенбу заболел вскоре после того, как приехал в их город. Он жаловался на головную боль, ему не хватало воздуха, но все же он продолжал работать в коптосской библиотеке при храме. Однажды он, выходя после работы на улицу, сделал несколько шагов и упал без чувств. Когда к нему подбежал его помощник, Пенбу был уже мертв.