Горы, моря и гиганты - читать онлайн книгу. Автор: Альфред Деблин cтр.№ 78

— В наш лагерь пришла одна женщина — оборотень, как и ты, или, во всяком случае, подруга оборотня. Ее зовут Элина.

— Я такую не знаю.

— Она, скорее всего, и сама оборотень, хотя не признает этого. Но у меня есть повод ее задержать. Ее направят в твою тюрьму.

Потом он взглянул Кастель прямо в лицо:

— До меня дошел слух, что вы хорошо держитесь при ночных атаках. Я бы посоветовал тебе не переусердствовать.

Другим пленницам — над которыми она, как и прежде, имела власть — Кастель ничего не сообщила о своей беседе с Мардуком. Когда она, стиснув зубы, вернулась в тюрьму, ей уже было ясно, что Мардук приезжал ради упомянутой им женпщны, чья судьба ему не безразлична. Она погрозила консулу кулаком. Через час Элину доставили, и Анжела Кастель узнала: это возлюбленная Ионатана, того самого друга Мардука, который сейчас живет в Мекленбурге. Выходит, Ионатан — легкомысленный всеобщий любимец — тоже разоблачен. Вечером в тюрьме многие плакали. Элину, сидевшую рядом с Кастель, это и удивляло, и радовало. «Мы будем принесены в жертву. Но все равно Мардук не осилит в одиночку целый мир», — упорствовали плачущие. Элина думала: «Я бы не стала плакать при всех об Ионатане, даже если бы его заперли здесь. Хоть и очень его жалею. Что теперь сделает со мной Мардук?»

Она еще в ту же ночь пережила ужасное нападение варваров. Слышала предсмертный хрип задушенной женщины, совсем близко от себя, и треск маленького огнемета; видела внезапно освещенных корчащихся мужчин — полуголых, с босыми ногами, — по чьим телам струилась, наподобие диковинных драпировок, воспламененная масса. Заключенные заползали под кожаные покрывала; Элина оказалась рядом с Кастель.

— Часто мне придется переживать такое? — спросила она у мулатки, когда на сером небе забрезжил рассвет.

Та, лежа на нарах, недобро усмехнулась:

— Пока здешним кобелям не надоест на нас нападать.

— Мардук об этом знает?

— Конечно, моя курочка. А теперь спи, чтобы ночью держаться молодцом.

«Что он сделает со мной? — гадала Элина. — Он обошелся со мною как с чужой».

Она ежедневно наблюдала, как в окна выкидывают мертвых мужчин. Количество женщин тоже неуклонно сокращалось. Ночь за ночью, день за днем кого-то из них похищали, душили, избивали до смерти; другие гибли, попав под прицел аппаратов ближнего боя. Атакующие воины любили брать пленных; особенно почетным считалось захватить живьем какую-нибудь сильную женщину. В насмешку пленниц избивали перед тюрьмой веревочными плетками, гоняли вокруг тюремного здания, привязывали к высокому столбу, предварительно разодрав на них юбки и засунув в промежность свеклу. Как правило, все это заканчивалось жестокой, типично бранденбургской процедурой: женщину цепями приковывали к железному столбу на середине плаца и разжигали под ней костер. Ей предстояло задохнуться от дыма или сгореть, если она не разорвет цепи. Но цепи не прикреплялись к запястьям лодыжкам коленям, а заканчивались конскими волосками, продетыми сквозь язык, мышцы груди и рук. Все зависело от мужества пленницы: сумеет ли она вырваться, разодрав собственную плоть. С восторгом или презрением наблюдали мужчины за отчаянно борющимся существом: которое кричало, теряло сознание — или, все же освободившись, откатывалось кровавым комом от столба.

Оружия в застенках оставалось все меньше. И когда женщины осознали, что приближается их конец, они обратили внимание на Элину. Кастель постоянно держала ее при себе, присматривала за ней. Элина даже и не пыталась выдать себя за оборотня. Женщины ненавидели эту неженку, мулатке приходилось ее завещать. Теперь они начали приставать к Элине: она, мол, подруга Мардука, она должна за них заступиться. Элина отказывалась: дескать, Мардук-то и отправил ее сюда…

Тогда женщины принялись ее мучить. Элину привязали к кресту оконного переплета, чтобы воины снаружи ее увидели. Те, снаружи, Элину не знали; они помнили лишь, что ее привез сюда сам консул. Истязание Элины они истолковали так: женщины-де хотят посмеяться над консулом. Элина сделалась особенно желанной добычей.

Под Линденом обосновалась еще одна орда; ее юные воины поставили себе целью радикальную зачистку женской тюрьмы. Ни к каким хитростям при атаках они не прибегали. Женщины забаррикадировали двери и окна последними аппаратами; а сами, подстегиваемые ненавистью, залегли под подоконниками. В те страшные дни они получили неожиданную помощь: от мужчин из самой атакующей орды — фанатиков, которые, с молчаливого согласия товарищей, позволили себя одолеть и стали сражаться на стороне женщин, против нападающих воинов. По эту сторону фронта бороться было трудней, что их и прельщало. Нападавшие не посягали на нежную, всем им уже знакомую Элину, которую женщины день за днем привязывали к оконному перекрестью. При яростных атаках гибла одна женщина за другой, но воины не пытались пробиться к Анжеле Кастель и Элине.

Когда в тюрьме осталась лишь горстка женщин, ожесточившихся холодных изможденных, едва ли еще способных обслуживать аппараты, — пленниц, которым в этом затхлом узилище уже не хватало сил, чтобы выбрасывать мужские и женские трупы, — они прежде всего дали понять прибившимся к ним мужчинам, что тем пора убираться восвояси, что их дальнейшее присутствие нежелательно. Потом они пожелали разделаться с Анжелой Кастель и Элиной. Поскольку Кастель отказывалась выдать им Элину, никто не сомневался, что прикончить придется обеих. Кастель каждый день наседала на упорно молчащую Элину: та, дескать, должна добиться свидания с консулом, чтобы заявить протест — не против того, что все они обречены на смерть, а против беспримерного варварства… Анжела только один раз получила ответ. Измученными глазами взглянула она на Элину, взяла ее за руку… и услышала: «Он не человек; он зверь». Исхудавшая маленькая Анжела Элину так и не выдала.

Когда же предводительница заметила перешептывания других и сама — встревожившись, впав в отчаянье — предложила перед неминуемым концом изгнать, после тех мужчин, и Элину, было слишком поздно. Вскоре женщины пережили последнюю губительную атаку. Орды — как пленницы видели из окон — уже несколько дней, неизвестно почему, находились в непрестанном движении. Все новые группы воинов проходили через местечко. Проезжали платформы с орудиями дальнего боя. Проносились на рысях маленькие конные отряды. Та орда, на чьей территории располагалась тюрьма, подожгла виднеющиеся неподалеку дома. Самые молодые воины перед отступлением еще успели атаковать тюрьму, которую какой-то проходящий мимо отряд собирался просто обработать удушающим газом или испепелить. В диком опьянении воины, даже не дождавшись ночи, по одному начали проникать в тюрьму, прежде с восторженным ревом приготовив на плацу перед ней гигантский канат. К нему они привязывали — одну за другой, за волосы — выбегающих из тюремного здания, отчаянно бросающихся в атаку, но быстро усмиряемых женщин. Никакие потери не могли удержать рвущуюся в бой солдатню — бессмысленно рычащую, пучеглазо брызгающую слюной, прущую напрямик, карабкающуюся на стены. Все, что было в этом отряде, будто перелилось через край. Атакующие проникали в тюрьму через проломы в крыше или еще не забитые окна. И внезапно возникали за спинами забаррикадировавшихся, между ними.