Собор Святой Марии - читать онлайн книгу. Автор: Ильдефонсо Фальконес cтр.№ 87

— Черные, твердые и горячие, — добавил другой, опасливо дотронувшись до них.

— Необходимы повязки, смоченные в холодной воде, чтобы сбить лихорадку.

— Надо пустить ему кровь. В этом случае прекратится кровотечение вокруг пустул.

— Следует надрезать пустулы, — посоветовал кто-то.

Некоторые врачи оставили больного и стали прислушиваться к тому, что говорили их коллеги.

— В книгах написано, что надрезы не делают, — запротестовал один.

— В конце концов, это только один плотник. Посмотрим в подмышки и паху.

Там тоже были большие черные горячие пустулы. Умирающему пустили кровь, и та короткая жизнь, что осталась несчастному, ушла из-за надрезов, сделанных эскулапами на его теле.

В тот же день появились другие случаи заболевания. Вскоре их стало еще больше. Некоторые жители Барселоны запирались у себя в домах, где умирали в ужасных мучениях. Другие же, из страха заразить своих близких, оставались на улицах и агонизировали, пока не наступала смерть. Власти приказали ставить мелом кресты на дверях домов, где был хотя бы один случай чумы, требовали соблюдать гигиену тела и избегать контактов с зачумленными. Трупы сжигали на больших кострах. Люди терли себе кожу, сдирая ее до крови, а кто мог, старался находиться подальше от зараженных. Однако никто не догадался сделать то, что было необходимо сделать в первую очередь, — объявить войну вшам. К тому же в городе не хватало врачей и представителей власти, и болезнь быстро распространялась.

Прошли недели; Арнау и Мария, как и многие другие горожане, продолжали ежедневно ходить в церковь Святой Марии, чтобы принять участие в мольбах, которые Небо не принимало.

Рядом с ними от болезни умирали дорогие им люди. Умер отец Альберт, не пожалела чума и стариков Пэрэ и Мариону. Епископ организовал молебенную процессию, которая должна была обойти весь город по периметру. Она начиналась у собора и проходила по Морской улице к церкви Святой Марии, где к ней присоединялась Святая Дева под балдахином, чтобы пойти дальше по предписанному пути.

Статуя Святой Девы ожидала на площади Святой Марии вместе с бастайшами, которые должны были ее нести. Люди молча смотрели друг на друга, не находя в себе сил спросить об отсутствующих товарищах по общине. Сжав губы, они опускали глаза. Арнау вспомнил большие процессии, когда по улицам несли его покровительницу и простые барселонцы дрались, стараясь быть поближе к статуе. Старшинам приходилось наводить порядок и устанавливать очередь, чтобы все могли нести Святую Деву, а теперь не хватало людей, чтобы хотя бы сменить друг друга.

Неужели за это короткое время умерло столько человек? Сколько это еще будет продолжаться, Царица Небесная? Голоса людей, взывающих о помощи, разошлись по Морской улице.

Арнау с горечью смотрел на процессию: люди брели с непокрытой головой, едва волоча ноги. Где же была знать, которая всегда с такой пышностью шла впереди, рядом с епископом? Четверо из пяти барселонских советников умерли; три четверти городского Совета Ста постигла та же участь.

Остальные бежали из города. Бастайши молча подняли статую Святой Девы себе на плечи, дали епископу пройти и присоединились к скорбной веренице. От церкви Святой Марии они направились к монастырю Святой Клары, чтобы пройти через площадь Борн. У монастыря Святой Клары, несмотря на кадила священников, им ударил в нос запах горелого мяса; многие, перестав молиться, заплакали.

Возле портала Святого Даниила процессия повернула налево, к новому порталу и монастырю Святого Пэрэ. Обходя то один, то другой труп, они старались не смотреть на зачумленных, ожидающих смерти на углах домов или перед отмеченными белым крестом дверями, которые для них уже никогда не откроются. «Святая Дева, — подумал Арнау, — за что такая немилость?» От монастыря Святого Пэрэ они продолжили путь к порталу Святой Анны, где опять повернули налево, в сторону моря, к Форн дельс Арке, чтобы затем вновь возвратиться к собору.

Очень скоро люди стали сомневаться в том, что Церковь и ее служители способны помочь им в борьбе с чумой. Барселонцы молились до изнеможения, но болезнь продолжала собирать жертвы.

— Говорят, что это конец света, — пожаловался Арнау, заходя в дом. — Весь город сошел с ума. Бичующиеся взывают. — Мария стояла спиной к нему. Арнау сел, ожидая, что жена снимет с него обувь, и продолжил: — Они ходят по улицам сотнями, с обнаженным торсом, кричат, что близится судный день, исповедуются в своих грехах и стегают себя плетками. У некоторых уже видно мясо, а они все истязают и… — Арнау погладил голову Марии, стоящей перед ним на коленях. Она горела. — Господи… Что это?.. — пробормотал он.

Он провел рукой по ее шее. Не может быть! Мария подняла на него потускневшие глаза. Она вся вспотела, а лицо стало красным от прилива крови. Арнау хотел было приподнять ее подбородок, чтобы внимательно осмотреть шею, но она жестом показала, что ей больно.

— Нет! — вскрикнул Арнау.

Мария, стоя на коленях и все еще держа руки на обуви мужа, пристально посмотрела на Арнау. Слезы потекли по ее щекам.

— Боже, нет. Боже! — Арнау опустился на пол возле нее.

— Уходи, Арнау, — пробормотала Мария, — не оставайся со мной.

Арнау попытался обнять жену, но, когда он взял ее за плечи, Мария снова скорчилась от боли.

— Сюда, — сказал он, осторожно поднимая ее.

Мария, всхлипывая, продолжала настаивать, чтобы он ушел.

— Как я тебя оставлю? Ты — это все, что у меня есть… Что я буду делать без тебя? Некоторые выздоравливают, Мария. Ты выздоровеешь. Ты выздоровеешь. — Пытаясь утешить жену, он отнес ее в спальню и уложил на кровать. Там он осмотрел ее шею, которая еще недавно была красивой, а теперь чернела на глазах. — Врача! — закричал Арнау, открыв окно.

Казалось, его никто не услышал. Однако в ту же ночь, когда страшные пустулы покрыли шею Марии, кто-то мелом нарисовал на их двери белый крест.

Единственное, что мог делать Арнау, чтобы облегчить страдания Марии, — это накладывать ей на лоб повязки, смоченные в холодной воде. Женщина в беспамятстве лежала на кровати, ее всю трясло. Любое движение причиняло ей ужасную боль. От ее глухих стонов у Арнау волосы вставали дыбом. Мария смотрела в потолок пустыми глазами. Арнау видел, как увеличивались пустулы на ее шее и темнела кожа. «Я люблю тебя, Мария. Сколько раз я хотел тебе это сказать?» Он взял ее за руку и стал на колени возле кровати. Так он провел ночь, сжимая руку жены, дрожа и потея вместе с ней, взывая к Небу при каждом судорожном движении Марии.

Арнау завернул ее в самый лучший саван, какой у них был, и подождал, пока подъедет повозка, забиравшая умерших. Он не оставит ее на улице. Он сам отдаст ее сборщикам трупов. Так он и сделал. Услышав глухой цокот копыт, Арнау взял тело Марии и вынес его на улицу.

— Прощай, — сказал он, целуя ее в лоб.

Оба сборщика, в перчатках и с толстыми повязками на лицах, изумленно наблюдали за тем, как Арнау поднял саван с лица Марии и поцеловал ее. Никто не хотел приближаться к зачумленным. Даже близкие бросали этих несчастных на улице или звали сборщиков трупов, чтобы те вынесли умерших из дому, если смерть настигла их в родных стенах. Арнау сам вынес свою жену, и сборщики, пораженные этим поступком, осторожно положили ее на десяток других трупов, которые они везли.