Кью - читать онлайн книгу. Автор: Лютер Блиссет cтр.№ 92

Месяц спустя войска епископа вошли в Мюнстер. О разыгравшейся в городе битве сообщить никаких подробностей не могу, так как не имел возможности там присутствовать. То, что произошло потом, лучше не видеть человеческому глазу и не описывать никаким языком. Обыски, убийства и пытки продолжаются и по сей день. Убивали на месте. Только Иоанн Бокельсон и двое его ближайших людей, Крехтинг и Книппердоллинг, были схвачены для дознания. В роковой час царя анабаптистов не видели среди доблестных защитников города сражающимся на площади, его конечно же нашли в тронном зале, спрятавшимся под столом и умоляющим пощадить ничтожного портняжку и несчастного сводника. Что касается Бернарда Ротманна, его участь и по сей день остается предметом всяческих домыслов: он не был арестован, а его труп так и не был найден. Но кое-кто утверждает, что сам видел, как венгр всадил ему меч между лопаток, а потом, узнав в нем человека, которого епископ приказывал взять живым, надежно припрятал труп.

Тела брошены прямо на улицах, и весь город пропитан невыносимой вонью. На центральной площади возвышается бледная гора трупов, раздетых донага и сваленных друг на друга.

Прибытие епископа фон Вальдека не слишком способствовало оздоровлению обстановки в Мюнстере. Улицы города и сейчас пустынны, даже в полдень, а овощные лотки еще не вернулись под крышу ратуши. Много времени пройдет, пока жизнь в Мюнстере вновь войдет в нормальное русло, хотя работы по восстановлению собора уже начались.

Вот таким образом анабаптисты от здешних мест до Нижних Земель утратили свой маяк надежды. Многие сторонники дела Мюнстера, отправленные Бокельсоном для подстрекательства населения Голландии, все еще бродят по тем краям, но дни их сочтены, и остается все меньше и меньше дураков, готовых их слушать. Вот почему я считаю, что на судьбе этой мерзкой ереси поставлен крест и опасность устранена полностью.

По этой же причине полагаю, что выполнил миссию, возложенную на меня Вашей Милостью, миссию, ради которой я пожертвовал всеми своими физическими и духовными силами, будучи вовлеченным в ужасную трагедию, в которой я был и зрителем и участником. В связи с этим моему господину будет нетрудно понять, почему я прошу удалить меня от тошнотворного, смердящего запаха этих земель, чтобы продолжить служить ему, если мои услуги когда-нибудь понадобятся ему вновь в ином месте и в иное время.

Надеясь на благосклонность Вашей Милости, скромно целую Ваши руки.

Q. Писано в Мюнстере, 30 июня 1535 года.

Антверпен, 28 мая 1538 года

— Я не стал дожидаться конца. Я покинул Мюнстер в начале сентября. Никогда больше моя нога не ступала на эту землю.

Элои прикуривает для меня сигару от углей в камине. Широкие кольца дыма медленно поднимаются в воздух, в то время как я ощущаю величайшее умиротворение, медленно разливающееся по телу. Уж никак не ожидал встретить здесь этот роскошный индийский товар.

Ласточки, испещренные светом заката, низко летают над крышами — значит, пойдет дождь. Время от времени скрип проезжающих по улице повозок, голоса, лай собак где-то вдали…

Я пробегаю по списку имен, лиц, впечатлений, гнездящихся в изгибах моих шрамов. Что-то исчезло, забыто, похоронено навсегда на дне темного колодца.

Память… Сумка, полная разных пустяков, свернутых случаем и в конце концов поражающих тебя, словно не ты сам собирал их, превращая в величайшие драгоценности…

Я беззвучно смеюсь над временем, над былыми трагедиями, над случайными героями давно ушедших времен. Я смеюсь.

Элои понимает, мне надо дать время, — непросто встретить человека, умеющего слушать историю, которую рассказывают у очага.

Наконец он прерывает обволакивающую нас дымом тишину:

— А потом?

— Провал. Я сорвался. Даже не подумав, даже не задав себе ни единого вопроса. Как и со мной, это произошло и со многими другими, вовремя бежавшими из города, обезумевшими, потерянными, выбившимися из сил. Мы несли в себе обиду и злость на утраченные возможности — вялотекущую гангрену, медленно разъедающую разум. Для нас больше не было места в этом мире.

В Нижних Землях начались волнения, казалось, с минуты на минуту все должно взорваться. Поэтому мы и собрались там без определенной цели, пытаясь хоть как-то собрать осколки. В Голландии разногласия между участниками движения обострились, как никогда: с одной стороны, там были сторонники мирного пути во главе с Филипсом и Йорисом. С другой — более решительные, упрямцы, желающие взять в руки оружие. Мы встретили их прямо на улице, молодых, готовых на все.

Элои прерывает меня взрывом кашля:

— Ты забываешь про нас. Йорис всегда меня ненавидел, ненавидит до сих пор. Подожди, подожди, как там он меня назвал? «Распутником, любителем разврата и кутежей». Я бы и сам не смог придумать лучше!

Он улыбается: теперь мы можем поговорить о вещах, в которых он прекрасно разбирается.

— Потом в декабре появился ван Гелен, этот великан из Лимбурга, — я знал его еще с Мюнстера — туда он забрел в поисках надежды для угнетенных, а нашел лишь старого сумасшедшего Бога, пожирающего людей. Бокельсон поставил перед ним задачу — искать новых прозелитов среди братьев в голландских общинах, но Новому Сиону не суждено было увидеть, как он умирает, как крыса в ловушке, из-за сумасшествия одного комедианта. У него почему-то не возникло никакого желания туда вернуться.

Так я снова вступил в борьбу, больше не умея ничего делать, кроме как сражаться.

Март тридцать пятого мы встретили в Болсварте взятием монастыря Олдеклостера. Мы засели там, забаррикадировавшись на неделю. Ван Гелен считал, что из этого стратегически важного пункта мы сможем контролировать весь залив, одновременно облегчив положение во Фрисландии, где крестьяне уже подняли восстание. Но поддерживать связь оказалось гораздо труднее, чем мы представляли.

В мае мы взяли муниципалитет в Амстердаме. По плану ван Гелена предусматривалось, что простые горожане тоже восстанут и присоединятся к нам. Обязанность повести их за собой была возложена на меня, в то время как он забаррикадировался внутри здания, оттянув на себя муниципальную гвардию.

Это стало подлинной катастрофой, настоящим концом. Никто не поддержал нас. Ван Гелен просчитался: ни у кого не возникло ни малейшего желания рисковать ради нас собственной жизнью, мы зашли слишком далеко, слишком вырвались вперед, опередив свое время, не заметив, насколько черви страха и бедности источили людские души. Захватчики сопротивлялись до последней пули, а потом предприняли отчаянную попытку прорыва с одними мечами. Их вырезали всех до единого.

Нам не оставалось ничего… Ван Гелен — мертв. У меня было всего около тридцати человек, практически невооруженных, и старая рыбачья лодка. В такой ситуации я принял решение распустить отряд: при определенной доле везения кто-то еще мог спастись, всех вместе нас бы скорее обнаружили и схватили. Они все поняли, никто не задавал вопросов. Это был последний приказ капитана Герта из Колодца.