Олег Рязанский - русский князь - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Хлуденев cтр.№ 35

— Хочу его видеть — нет сил… Прошел слух, что он шибко занедужил. Да я и сама чую (голос дрогнул). Умоляю тебя, отец, не откажи в моем челобитье…

Глаза её налились влагой. Когда говорила, кончик носа шевелился. Теперь Олег в ней увидел не княгиню Пронскую, в течение нескольких месяцев называвшуюся великой княгиней Пронской и Рязанской, а свою родную дщерь, первонькую, отданную им замуж за князя Пронского по его, отцовской, воле…

Строго спросил:

— Вину за собой ведаешь?

— Знаю нашу с моим супругом вину… Каюсь, мучаюсь, молю Бога простить нас за гордость…

Князь видел, что Мария говорила искренне. Ему вдруг стало жаль её, может быть, ещё надеявшуюся на то, что супруг её, настанет день, будет освобожден…

— Что, Ванятка, и ты соскучился об отце?

Внук в ответ лишь потерся головкой о плечо матери.

— Ну, ступайте, — сказал князь. — Велю проводить вас в колодничью избу. Там и свидитесь с ним…

Низко поклонясь, дочь и внук вышли. Двумя хлопками в ладоши князь вызвал слугу и велел тому позвать татарина Каркадына, начальника охранной стражи князя. Каркадын явился через минуту. Именно этот татарин со своей сотней пленил Владимира Пронского, за что Олег и доверил ему важнейшую должность.

По русскому обычаю, Каркадын поклонился низко и коснулся рукой ковра. Выпрямился, глядя на князя преданными и чистыми глазами. Князь настолько уважал его, что сам подыскал ему невесту из рязанских боярынь и ко дню свадьбы наградил его вотчиной на реке Павловке. Он был окрещен в православную веру под именем Семен первым из своей сотни, но вскоре убедил окреститься и всю сотню. Семеновы стражники называли себя казаками, не подозревая, что являют собой исток рязанского казачества. Как и Салахмир, они не захотели возвращаться в Сарай, где уже хозяйничал Мамай.

— Проводи, Сема, мою дочерь и внучка к сидельцу князю Володимеру Пронскому. Устрой им встречу в колодничьей избе.

— Без соглядатаев?

— И без послухов.

Семен кивнул и вышел, мягко ступая ордынскими пестрыми сапогами с высоко загнутыми носками по ковру.

Князь мог быть довольным собой. Он изъявил великодушие, позволив ворогу встретиться с женой и сыном. По меркам того времени, плененный князь заслуживал за свою подобную провинность самой суровой кары. Олег Иванович мог приказать убить его. Но он этого не сделал.

И все же… И все же Олегу Ивановичу было не по себе. Узник, отец его внука, заточен в избу, опущенную в земляную яму. На стенках не просыхает плесень. Мокриц, этих насекомых, что водятся от сырости, — множество. К тому же стольник Глеб Логвинов кормил узника худо, совсем худо. Чахотка ему обеспечена… Разрешив свидание супругам, мог ли Олег Иванович предаваться утешительным мыслям о своем великодушии? Быстрыми шагами он направился в крестовую палату. Отдернув пелену, прикрывавшую лик Спаса, пал на колени. "Тебе, Господи, единому Благому и Непамятозлобному, исповедую грехи моя; Тебе припадаю, вопия, недостойный: согреших, Господи, согреших, и несмь достоин воззрети на высоту небесную от множества неправд моих…"

Молился долго, уповая, что Господь не отринет его моления.

Тюремный острожек — в тридцати шагах от Глебовских ворот — состоял из двух помещений, окруженных забором из заостренных наверху дубовых плах бревенчатой избы и земляной ямы с посаженным в неё срубом. В яме сидел Владимир Пронский, в избе — преступники менее опасные. А перед воротами острога стояла ещё караульная (она же колодничья) изба. Сюда-то, в эту караульную, и привели Марию с сыном.

В ожидании супруга Мария поглаживала рука об руку — нервничала. Наконец узник вошел, покашливая — в сальном кафтане, худой и бледный, грудь ввалилась… Мария бросилась ему на шею. Рыдания сотрясли её тело. Оглаживая рукой (ногти на пальцах искривлены) плечо жены, Владимир бормотал: ну, свет, не плачь, успокойся, я жив, и вы с Ваней живы — и слава Богу, могло быть хуже…

Глядя на них, Семен Каркадын и двое стражников покачали головами.

— Оставим вас на часок, — сказал Семен. — Никто не будет мешать вашему свиданию. Так повелел, смилостивясь, государь…

Стражники вышли. Усадив между собой княжича Ивана, супруги стали обсуждать свое положение. Было ясно, что Владимиру не выжить, если не найти способа выйти на волю. Он и кашлял и кровохаркал, и у него болело в груди, и был он просто слаб.

— Ударю челом отцу, буду умолять его дать тебе волю, — сказала она.

Владимир отер ладонью сухоточный лоб.

— Не унижайся понапрасну. Этот хорь не выпустит меня.

— Хорь? — Мария испуганно оглянулась. — Был бы хорь — не разрешил бы нам свидеться. А отец разрешил. Недаром его любят в народе.

— Все равно он хорь. На Руси издавна заведено: провинившихся знатных людей заточают во дворы знатных же. А Ольг бросил меня в земляную яму. (Владимир закашлялся.) Как татя с большой дороги. Кто же он после этого?

— Так ить и вина наша перед ним большая…

— Тогда пусть убил бы сразу, а не мучил.

Мария настаивала:

— Дозволь мне обратиться к отцу с челобитьем о прощении тебя.

— Ему мало будет твоего челобитья. Он захощет моего унижения. Но я ни за что не встану перед ним на колени, не повинюсь, не покаюсь… Лучше подохну, чем сломаю перед ним спину!

— Даже ради нашего сына не повинишься? — Мария была огорчена.

Владимир погладил Ваню по головке, вздохнул. Потом стиснул зубы.

Желваки на скулах вздулись и закаменели.

А Мария все убеждала его и убеждала в том, что ему надо повиниться перед Олегом Ивановичем и покаяться. Только покаяние, только признание своей вины могло спасти ему жизнь. Когда стражники вошли, Мария встала, прильнула к мужу. Стражники ждали. Мария не отпускала от себя супруга. Один из стражников боязливо тронул её за руку, говоря: "Свидание кончилось". Она не отпускала мужа. Тогда другой стражник грубо потянул его за собой. Мария перекрестила Владимира и, сопровождаемая Семеном, вышла из караульной.

— Отец, смилуйся… Прости моего супруга и дай, дай, дай ему волю…

В своем челобитье, мягком и настойчивом, Мария была трогательна.

Смотрела на отца с надеждой и испугом. Боялась — разгневается. На сей раз князь был в окружении княжича Федора и нескольких бояр. (Княжича Олег сажал рядом с собой, чтобы вникал в государевы дела).

— Что ж, бояре, давайте обмыслим челобитье княгини Пронской, — сказал князь.

Князь пребывал в полосе довольства. Многодневная свадьба сестры Настасьи и мурзы Салахмира отшумела, и свадьба удалась на славу. Гостей было множество. Одних князей было десятка два — муромские, мещерские, карачевские, козельские, новосильские, оболенские, смоленские, тарусские… А с ними их семьи. Татарских вельмож из Золотой Орды понаехало дюжины две. В дни свадьбы Олег Иванович щедро одарял ближних вотчинами, конями, мехами; нищих — деньгами; тюремных сидельцев — гостинцами. Свадебные столы ломились от закусок. Хмельного меда и бузы было море разливанное. Много было различных потех и игр. Скоморохи спускались со Скоморошьей горы в град большими толпами с медведями и собачками.