Пророчество Корана - читать онлайн книгу. Автор: Хесус Маэсо де ла Торре cтр.№ 27

— У меня улучшилось настроение, я помолилась Всемилостивому. Мы сможем поговорить, друг мой. — Она предложила ему сесть напротив.

— Я мог бы целый век без устали выслушивать тебя, но прежде хотел бы освободиться от груза мыслей в моей голове: почему на тебя так смотрел этот ничтожный щеголь, что там произошло с этой сводней и почему нам пришлось бежать из таверны? Что происходит, Субаида, можешь объяснить?

— Мне не хотелось бы ни мгновения из нашего времени тратить на этих ничтожеств и усиливать твою тревогу. Из того, что случилось, для меня не было ничего нового, я не могу общаться с ослом, даже если он ест из серебряной кормушки. Притязания этого типа мне отвратительны. Так вот: эта сводня передала мне приглашение на свидание от блудливого принца Кастильского.

Для лекаря это прозвучало как удар молнии.

— Так этот негодяй в маске был дон Педро? Не может быть, святое распятие!

— Так и есть, но оставь свои сомнения. Он знает, что я защищена от его притязаний, я под протекцией короля и договора, по которому вашему королевству отмерены сорок тысяч динаров золотом из Судана. Он ни волоска на мне не посмеет тронуть, успокойся.

— Не очень-то, видно, спокойно, когда за тобой ухлестывает сам наследник короны!

— Единственное, что бы меня огорчило, так это если бы корону возложили на его голову. Я с ним общалась достаточно, когда жила в обители Сан-Клементе по приезде из Гранады. Королева превратила этого юнца в мстительного нелюдима, поклонника астрологии и мистики. Кроме того, не следует сбрасывать со счетов его склонность к конфликтам, ведь ему больше по нраву дуэли, а не серенады.

Однако уже от одного упоминания о произошедшем в лице мусульманки проглянуло горькое презрение, и Яго поспешил ее заверить:

— У меня уже ни капли сомнений не осталось, все теперь ясно.

— Тогда более ничего не мешает нашему общению, — сказала она. — Мы будем одни. Донья Тереса знает, что я вернусь ближе к ночи с охраной. Здесь мы далеко от всяких нескромных глаз.

Их общение удавалось на славу: меланхолично стучал дождь, вся обстановка и изумрудные глаза гранадки располагали к блаженному удовольствию от разговора. Юноша ответил ей таким же умиротворенным и открытым взглядом. Все спорные «но» исчезли, они оказались наедине, глядя друг на друга в обстановке, располагавшей к внезапному взрыву страсти. Однако назарийка тут же вспомнила о пропавшей Дар ас-Суре, ставшей главным смыслом ее жизни, и спросила:

— Ты не забыл свое обещание разведать, где спрятана библиотека аль-Мутамида? Мне кажется, ты скептически к этому относишься, Яго. Помнишь, мы так отметили начало нашей дружбы, а я не отказываюсь от надежды найти ее, даже если эта миссия потребует всей моей жизни.

Ее собеседник покаянно кивнул головой, но ответил ласково:

— Я не устаю думать об этом, но мне кажется, что у нас нет возможностей довести это дело до конца. Не вижу способа, как это сделать, поверь мне, но чувствую такое же влечение к этому проекту, как и ты, меня завораживает твоя дерзкая мечта. Имей терпение.

— На нашей стороне король Альфонс, я верю в свою звезду и надеюсь отыскать этот кладезь знаний. Он принадлежит моему народу, моей угасшей, но прекрасной империи, я боготворю ее землю и мой род. Помоги, прошу тебя!

Яго подбирал слова, не зная, как лучше предостеречь ее об опасности:

— Все это рискованно, слишком рискованно. Мы можем погибнуть. Но помогать тебе — сладостный для меня приговор.

— Это дело может перевернуть мою судьбу, Яго. Пойми, король вовсю занят приготовлениями к взятию Гибралтара.

Старые договоры рухнут, и он отдаст меня моим родичам. Времени мало, и я могу не успеть найти библиотеку. Помоги, пожалуйста! Мы раскроем многие тайны.

— Для христианина потревожить стены обители — величайшее богохульство. Нельзя ли все-таки забыть об этом?

Принцесса заметно взволновалась и поспешила заявить:

— Не могу, Яго. Но всем известно, что некоторые сеньоры используют монастырь как прикрытие для свиданий с любовницами прямо рядом с обителью, где живут монахини из богатых семей. Ты же свободен в своих перемещениях, тебя уважают в городе, и кто-нибудь из этого круга спокойно обеспечит тебе свободный вход туда.

— Всей душой хотел бы сделать, как ты хочешь, но это предприятие мне кажется безрассудным.

— Это не каприз, это священный долг, подсказанный сердцем, — настаивала Субаида. — Давай скрепим нашу дружбу и близость достойным делом, за которое нам будут благодарны будущие поколения этой благословенной земли.

— Будь по-твоему, я добуду этот клад знаний, как вытягивают яд из места укуса, и да поможет мне Христос. Хотя, возможно, меня ждет то же безумие, что проникло в твое сердце.

Она вздохнула, сказав в утешение:

— Возможности моих врагов растут, Яго. Перед тем как отправиться в изгнание, я поклялась слезами моей бабушки Фатимы, самой уважаемой гранадской вайзы, то есть проповедницы веры, поискать Святую Книгу в развалинах дворца Биб-Рагеля. Этот уникальный и необыкновенный Коран десятилетиями ищут исламские улемы. Я бы прокляла себя, если бы вернулась в Гранаду, даже не попытавшись найти его.

— Эта попытка может стоить нам жизни или репутации, Субаида.

— Мне все равно. Для мусульманина данное слово становится благословенным обетом, святым и нерушимым, обязательством, которому подчинена жизнь.

— Я уже стал твоим соучастником. Бог да простит меня за это безумие, но мое сердце желает много большего, Субаида, мое чувство к тебе безмерно.

Девушка вздохнула и ответила ему страстным взглядом, исполненная нерешительности.

— Может ли сокол любить голубку? Не привязывай себя ко мне таким образом. Я никогда не посмела бы причинить тебе вред, но мое вероисповедание запрещает любить мужчину другой веры. Твое благородство привлекает меня, но ты ведь почти ничего не знаешь о моем прошлом. Выслушай все же, может, это тебя как-то утешит: за год до того, как меня назначили в заложницы, один юноша из племени Бану Марин заплатил моему отцу значительный махр, или выкуп, как это вы называете, что означает для меня обручение.

— Так ты все-таки обручена? — прервал он ее. — Ты разрушила мои мечты.

— Твое нетерпение мешает объяснению, — заметила она ласково. — Умерь свой пыл. Положение полностью изменилось. Год назад, после смерти отца, я отправила бабушке Фатиме письмо, которым уполномочила ее уладить от моего имени перед тамошним кади [70] дело, весьма редкое для Гранады. Это было смело с нашей стороны! Я пожелала воспользоваться древним правом на фарх, то есть на расторжение помолвки в суде, однако по иску не жениха, а невесты. Речь шла об из ряда вон выходящем событии, ты не можешь себе представить, какой шум это вызвало в городе! Все были просто потрясены, уверяю тебя. Моя бабушка Фатима, дочь султанов, жена султана, мать и бабка султана осмелилась лично вести дело, используя свою необыкновенную образованность и обаяние — и она выиграла суд!