Ищите и найдете - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Волконский cтр.№ 29

Он был слишком уверен, что останется в Митаве надолго, и потому весь остаток собственных денег, какие были у него, оставил в Петербурге в банке, думая, что ему будет вполне довольно того, что он станет получать в Митаве.

Чтобы отделаться от Драйпеговой, он рад был из последнего вернуть ей стоимость своего проезда, но для этого нужно было написать в Петербург и ждать оттуда присылки денег из банка, и эта процедура была очень долгая; доктору Герье даже не с чем было уехать теперь из Митавы, если бы он и мог уговориться с Драйпеговой, что вышлет ей деньги из Петербурга или передаст их там ее отцу.

Своим требованием она ставила его в безвыходное положение, он был до некоторой степени в кабале у нее и, чтобы вырваться, ему нужно было прежде всего получить деньги из Петербурга, а пока волей-неволей приходилось оставаться.

Итак, доктор Герье остался в Митаве, с первой же почтой отправив в Петербург два письма: одно — Варгину, другое — в банк о скорейшей высылке ему денег.

Пока же он решил строго и добросовестно исполнять обязанности переводчика и домоправителя, а затем не допускать со стороны Драйпеговой никаких требований, не вытекавших непосредственно из этих обязанностей.

Драйпегова как будто помирилась с этим решением и не противоречила доктору.

Может быть, она знала, что и в банке в Петербурге существовала тогда такая же волокита, как и во всех казенных учреждениях того времени, и что доктору Герье много раз придется писать, пока он добьется чего-нибудь определенного.

На другой день после своего приезда она послала доктора в замок, с тем чтобы он нашел там графа Рене и испросил через него у короля аудиенцию для нее, госпожи Драйпеговой, которая приехала-де только что из Петербурга и желает представиться королю.

Людовик XVIII жил в Митаве, окруженный маленьким двором, который состоял из нескольких французских аристократов, последовавших за ним в изгнание и несших вместе со службой своему королю лишения и неудобства этого изгнания.

Под именем графа Рене в Митаве жил при короле один из представителей аристократической фамилии старой Франции.

Драйпегова вручила Герье рекомендательные письма, которые привезла с собой; она сказала, что по этим письмам ей немедленно будет назначена частная аудиенция, и доктору приходилось только узнать время этой аудиенции.

Такое поручение по своей должности он был принужден принять, и, забрав письма, Герье отправился в замок.

Странное, романтическое, почти сказочное впечатление производил этот замок присоединенного к России немецкого города, где жил французский король.

Замок был построен в древнегерманском стиле; у ворот его стоял русский часовой, а первый же человек, которого Герье встретил во дворе замка, был во французском парике и в шляпе и плаще старого французского покроя, вытесненного новой модой Директории.

Герье, вежливо приподняв шляпу, спросил, где он может найти графа Рене, и человек, в свою очередь, приподняв шляпу и радостно улыбнувшись его французскому языку, показал ему на небольшую дверь во флигеле.

Двор был покрыт слежавшимся за зиму, смерзшим и грязным снегом, по которому были протоптаны тропинки от одних дверей к другим.

Видно было, что тут часто сообщались между собой.

Герье пошел к указанной двери; к ней на цепочке, по-старинному, был привешен молоток, служивший вместо звонка.

Доктор ударил молотком в дверь, и она отворилась через некоторое время.

Отворил ее лакей в ливрее с герцогскими гербами. Лакей был в пудреном белом парике, с гладко выбритым морщинистым старческим лицом; ливрея его была старая и потертая, но с тем большею гордостью выпрямлял он свою сгорбленную спину и, по-видимому, с тем большим достоинством носил на своем ветхом теле свое обветшавшее одеяние.

Выражение лица и вся фигура говорили, что, какова бы ни была окружающая обстановка, ничто не может изменить тот порядок, в котором он был рожден, вырос и воспитался и который должен существовать для него поэтому везде, где бы он ни находился.

Русский человек непременно при всем своем уважении к такому достоинству сейчас пошутил бы, внутренне назвал бы лакея мумией, что ли, но француз Герье даже как будто проникся некоторым благоговением при виде этой лакейской важности и скромно, но тоже не без достоинства, назвал себя и осведомился, может ли он «представиться» графу Рене.

Герье так и сказал — «представиться», что, видимо, очень понравилось старику лакею, и тот предложил ему подождать в вестибюле.

Этот вестибюль был пространством не шире квадратной сажени и был непосредственно за дверью. Пол тут был каменный, и здесь же стоял шкаф с какой-то посудой.

Лакей пошел докладывать.

Минут через пять лакей затем вернулся и сказал, что граф «просит» господина доктора.

Герье должен был оставить верхнее платье в вестибюле на руках старика и проследовать через низенькую комнату, как будто столовую, потому что посредине ее стоял большой стол, занимавший так много места, что шкаф с посудой пришлось вынести в "вестибюль".

Следующая комната служила кабинетом и представляла в своем убранстве странную смесь убожества с несколькими вещами поразительной роскоши и ценности.

Граф Рене занимал квартиру в три комнаты в нижнем этаже замкового флигеля, как раз ту, где жил Иоганн Бирон, когда был еще простым конюшим герцогини Курляндской.

Кабинет, в который вошел доктор Герье, был обтянут по стенам расписным под зеленые деревья полотном, как это делали еще в самом начале XVIII столетия. Плохенькая деревянная панель тянулась по низу стены.

Панель и расписное полотно были стерты, белый некрашеный пол был стоптан.

Мебель состояла по преимуществу из стульев с плетеным соломенным сиденьем. Узенькое темное зеркало висело в простенке.

Большой простой деревянный стол был покрыт великолепной турецкой шалью вместо скатерти. На столе стояла масляная карсельская лампа настоящего китайского фарфора.

У стола на двух самых обыкновенных табуретках был помещен дорогой баул с черепаховой и бронзовой инкрустацией.

На подзеркальнике виднелись превосходной работы бронзовые часы в стиле Людовика XVI. На столе лежали несколько книг в красных сафьяновых переплетах и табакерка, осыпанная бриллиантами…

В числе других безделушек Герье заметил три миниатюры на слоновой кости в овальных бархатных рамках. Это были портреты, но какие именно, Герье не успел рассмотреть, потому что в ту минуту, когда он хотел нагнуться к ним, дверь отворилась, и в комнату вошел граф Рене.

Это был высокий, стройный, не старый еще человек, в пудреном парике и в шелковом, сшитом по моде Людовика XVI кафтане, в чулках с вышитыми стрелками и в башмаках на красных каблуках и с золотыми пряжками.