Ищите и найдете - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Волконский cтр.№ 11

Сначала эти очертания клубились, как облако, потом, вытягиваясь кверху, приняли контуры человеческого тела, и вскоре доктор Герье увидел прозрачную, светящуюся молодую девушку; он чуть не крикнул от охватившего его чувства восторженного смятения, которое является у человека, потрясенного чем-нибудь неожиданно прекрасным. Лицо сквозной, светящейся молодой девушки было необыкновенно красиво, но этого было мало. Доктор Герье узнал в ней ту, которую видел сегодня у Августы Карловны в истерическом припадке.

— Да не может быть! — почти вслух вырвалось у него.

И он ощутил, как быстро забилось его сердце и как вся кровь прилила к голове.

Голова у него закружилась, он, сам себе не отдавая отчета, поднял руки и закрыл ими лицо.

Состояние его было близко к обмороку.

Что было потом — доктор Герье не помнил.

Когда он очнулся, перед ним стоял Степан Гаврилович.

Занавес над барьером ложи был спущен, ложа опять освещалась из маленького отверстия наверху; в дверях был широко и весело улыбавшийся Варгин.

Очевидно было, что или он не видел всего происходившего, или оно произвело на него совершенно другое действие, чем на доктора Герье.

— Ну, очнулись наконец! — проговорил Трофимов, тормоша доктора. — Ну, одевайтесь и поедем!

Доктор Герье, еще не отдавая себе хорошенько отчета, послушно и безвольно сделал то, что ему сказали, то есть оделся.

Они вышли в коридор.

Он был по-прежнему пуст, так же, как и когда входили они сюда, так же винтовая лестница, по которой они поднялись теперь, была освещена неизвестно откуда сверху и так же сама собой отворилась перед ними наружная дверь.

Когда они сели в карету, Варгин, до сих пор улыбавшийся только, но тихонький, вдруг стал напевать веселую песенку.

— А я видел раз, — заговорил он, оборвав свое пение, — как заезжий немец в балагане вверх ногами на голове стоял и в таком положении вино пил за здравие всей компании.

— Что вы хотите сказать этим? — спросил Степан Гаврилович.

— А то, — усмехнулся Варгин, — что все это фокусы и если показывать их за деньги, то большое состояние приобрести можно.

— А вы присутствовали, — остановил его вопросом Герье, — при всех трех опытах? Видели девочку, цветы и… последнее?

Он не договорил и не назвал, что было "последнее".

— Видел! — весело подтвердил Варгин. — Все видел! И признаюсь, взирал с удовольствием! Ловко было проделано! Чистая работа, надо отдать справедливость!

Герье немножко испугался: легкомысленные слова его приятеля могли показаться неприятными Степану Гавриловичу; но тот добродушно рассмеялся веселости Варгина и только сказал ему:

— А знаете, молодой человек, отчего вы говорите так?

— Ну, отчего? — несколько даже вызывающе переспросил Варгин.

— Оттого, — пояснил Трофимов, — что виденное взволновало вас и вы хотите излишней бодростью заглушить это волнение!

Должно быть, он попал, что называется, в точку, потому что Варгин сейчас же замолчал и больше не проронил ни слова.

Но, когда они приехали к Трофимову и тот сказал им, что сейчас будет готов ужин, без которого он их от себя не отпустит, Варгина опять прорвало, и он почти с детской шаловливостью попросил бумаги и карандаш и вопросительно глянул на Степана Гавриловича:

— Можно?

Трофимов пожал плечами, улыбнулся и спросил:

— Что можно?

Но Варгин уже не ждал ответа на свой вопрос и быстро стал водить карандашом по бумаге.

Несколькими штрихами изобразил он в карикатуре и главного, с бородой и обручем на голове, и трех синих, и четырех красных в их поднятых капюшонах, и даже девочку, делающую реверанс; все это было необыкновенно похоже и вместе с тем смешно, так что даже доктор Герье не мог не усмехнуться, увидев карикатуру.

Ужин был накрыт в столовой, убранство которой оказалось проще остальных комнат.

Стены были просто выбелены, и единственным их украшением служила большая картина масляными красками, изображавшая прием царем Соломоном царицы Савской.

В простенке стояли часы в длинном деревянном футляре с огромным, как тарелка, блестящим маятником. Стулья были простые, с соломенными сиденьями, такие, какие изображаются обыкновенно на гравюрах в избах французских крестьян.

Посредине комнаты был накрыт круглый стол, и его роскошь как бы была оттенена скромностью обстановки столовой.

Стол был накрыт дорогою белоснежною голландскою скатертью, фарфоровые тарелки были французские, с широким голубым бортом, с толстою каемкой и венком из роз вместо вензеля.

Такой же венок был вырезан и на хрустале, блестевшим, отражая огни семисвечного серебряного канделябра, возвышавшегося посредине стола.

В хрустальных графинах искрилось красное и белое вино, свежий ананас стоял в вазе. Сыры, английские и французские, лежали на тарелках, страсбургский пирог, паштет из дичи, розовая пухлая семга, зернистая икра — все эти вкусные вещи так и манили к себе, в особенности Варгина, который любил поесть и, кроме того, чувствовал голод, потому что сегодня плохо обедал с доктором: им не до того было!

Сели за стол.

Степан Гаврилович как радушный хозяин стал потчевать гостей, но ел, собственно, один только Варгин. Глаза у него разбежались, он давно не пробовал таких вкусных вещей и, не зная, с чего начать, начал с первого, что попалось ему под руку, и затем, не стесняясь, отдал должную честь остальному.

Оказалось, Герье не только никогда не пробовал свежей икры, но и не видал ее. Он из учтивости отведал, но еще не попросил и ограничился куском швейцарского сыра, которого не ел с самой Женевы. По всему было видно, что ему не до еды и что даже стоявшие на столе отборные кушанья не могут соблазнить его.

Степан Гаврилович налил ему вина, он прикоснулся к рюмке губами и поставил ее на место.

Сам Степан Гаврилович тоже не ел ничего, кроме ухи, которую подали в чашках.

Он объяснил, что никогда не ест много и что стол его состоит всего лишь из нескольких кушаний, на которые он смотрит как на необходимость для утоления голода.

Варгин уплетал за обе щеки и с полным ртом один же главным образом поддерживал разговор, должно быть, продолжая подбадривать себя своей же веселостью, которая, впрочем, и на самом деле могла теперь явиться у него благодаря вкусному ужину и отличному вину.

Говорил он о посторонних вещах, не относившихся к сегодняшнему вечеру.

Степан Гаврилович усердно подливал ему вина, и под конец оно подействовало-таки, и Варгин, что называется, отяжелел.