Тайна герцога - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Волконский cтр.№ 52

Соболев схватил Ахметку за руку и, не расспрашивая больше ни о чем, повлек его в комнату Эрминии. Он сделал это почти безотчетно, как бы по наитию.

Впрочем, слова Ахметки могли показаться ему правдоподобными, потому что он знал от самой Эрминии о ее происхождении.

Грунька и Соболев были теперь хозяевами на даче, потому что Убрусова испугалась происшедшего и с Маврой укатила обратно в Петербург в чухонской таратайке.

Эрминия лежала в своей постели навзничь, недвижимая и как бы холодеющая. На ее груди была перевязка, сделанная случайно оказавшимся в Петергофе доктором, который перевязал рану только, как он говорил, из добросовестности, но совершенно бесцельно, потому что положение было безнадежно. Кровь из раны сочилась так сильно, что перевязка вся была пропитана ею.

Ахметка наклонился над Эрминией, вытащил из-за своего пояса кинжал и приложил плашмя его блестящее, как зеркало, лезвие к ее губам, затем отнял и внимательно посмотрел.

— Дышит! — сказал он, заметив на стали, что последняя запотела от дыхания, и принялся развязывать перевязку.

Грунька невольно хотела было остановить его.

— Что ты делаешь?.. Ведь кровь хлынет из раны!

— Не мешай! — сказал Ахметка, сверкнув глазами и быстро продолжая развязывать рану.

И случилось как бы чудо. Ахметка начал бормотать какие-то непонятные гортанные слова, и по мере этого его заговора сочившаяся кровь начала останавливаться и, наконец, остановилась совсем.

Ахметка потребовал теплой воды, вымыл руки, опять произнося непонятные слова и с проникновенно серьезным лицом обращая взоры кверху. Он вынул из раны корпию и промыл, а потом сжал края раны, намазал на кусок, оторванный от полотенца, какой-то мази, которая была у него в кармане в баночке, и снова завязал.

— Она будет жить! — проговорил он. — А теперь дай мне, Иван Иванович, глоток вина!

Вина не оказалось, но Соболев дал Ахметке денег, и тот пошел за вином.

Соболев поверил словам Ахметки и не то что успокоился, а надежда дала ему силу выйти из отчаянья, в котором он находился. Но все-таки у него был такой растерянно-жалкий вид, что, когда прискакали на тройке Жемчугов и Шагалов, у Митьки не хватило духа выругать, как он предполагал, Соболева за то, что тот не сумел уберечь Эрминию.

Жемчугов, князь Шагалов и Соболев расположились в дачной столовой за столом. Грунька принесла кипятка и меда и стала заваривать сбитень, отлично разыгрывая роль хозяйки.

Соболев рассказал о появлении Ахметки и о том, что знал из рассказов Эрминии, так что, когда Ахметка вернулся с вином, он уже был принят за стол как свой близкий человек. Относительно поранений своей сестры он был более или менее спокоен и рассказывал, что у них в горах и не такие раны залечивают и что все, Бог даст, обойдется хорошо.

Мало-помалу, отвечая на расспросы, он передал историю Эрминии совершенно так же, как Соболев знал эту историю от нее самой.

Турки, разграбив их селение, вырезали всех мужчин, старух и детей и увезли в рабство молодых девушек. Ахметка спасся, потому что лежал раненый и его, должно быть, приняли за мертвого и не прикололи. Он сам себе излечил рану и отправился в Константинополь в надежде найти там сестру. Его расчеты оправдались: он увидел ее в числе продаваемых открыто на рынке рабынь. Удача этой встречи убедила его в том, что его сестру охраняет надетый ей на шею волшебный талисман.

— А ведь в самом деле, — сказал Соболев. — Ведь вот, когда с нее был снят этот талисман, так с ней и случилось…

— А разве талисмана уже нет у нее? — меняясь в лице, спросил Ахметка.

— Если это так важно, — проговорил Жемчугов, — то вот он, талисман, он у меня, — и Митька вынул из кармана и положил на стол золотую круглую пластинку, добытую им у Ставрошевской.

— Ну, теперь я все понимаю, — сказал Ахметка, — теперь могу понять, почему с моей сестрой случилось несчастье. Надо скорей надеть на нее талисман, и она будет здорова.

Сказав это, Ахметка вернулся к своему рассказу.

На базаре он видел, как его сестру купил польский гяур. Сначала это произвело на него отчаянное впечатление; он выследил, куда отправился гяур с его сестрой, и втерся среди турецкой прислуги того дома, где жил поляк. Он думал, что гяур купил его сестру для своей потехи, и хотел убить его, но, к своему удивлению, узнал, что его сестра принята как родная.

Такой оборот дела он приписал, конечно, вовсе не доблести гяура, а силе талисмана, охранявшего его сестру.

Он узнал, откуда был поляк, и последовал, терпя лишения, невзгоды и всякие приключения, в Гродно, промышляя разными способами, между прочим, пляской и врачебным искусством, которому был научен своим дедом, очень большим и мудрым человеком. Он скрывался и не давал о себе знать сестре из боязни, что она лишится того положения как бы родной дочери, которое она занимала в доме богатого польского барина, когда узнают, что у нее явился такой брат, как он, Ахметка. Из боязни повредить сестре он следил за ней издали. Какое-то предчувствие говорило ему, что она все-таки будет нуждаться в его помощи.

Через прислугу, с которой он видался в шинках, он знал все, что делалось в доме, где жила его сестра, и таким образом был осведомлен, что приехал кудесник, маг и чародей, итальянский доктор, и что он показывает чудеса.

Эти чудеса, о которых рассказывала Ахметке прислуга, были ничто в сравнении с теми, какие мог делать у них в горах старый мудрый дед Ахметки. И словно этот старый дед давал знать (так казалось Ахметке), что теперь именно и необходима его помощь сестре.

Ахметка бродил ночью вокруг дома, оберегая сестру, так как ему казалось, что опасность для нее придет извне.

И в самом деле, однажды ночью он заметил, что у ворот дома остановилась запряженная четверкой цугом дорожная карета. Из нее вышел доктор Роджиери, которого Ахметка уже успел признать.

Выйдя из кареты, итальянец остановился, поднял руки, протянув их по направлению к дому.

Вскоре после этого Ахметка увидел, как из дома вышла его сестра. Она шла, по-видимому, добровольно, села в карету, и, прежде чем Ахметка успел что-нибудь сделать, Роджиери вскочил вслед за девушкой, и карета помчалась в галоп.

Ахметка не раздумывал, что делать, а прямо вскочил на ось кареты и был довезен ею до остановки.

На этой остановке сестра увидела его из окна, но не узнала, потому что, очевидно, была во сне, который наводил на нее итальянец. Такую силу наводить сон имел один лишь дед Ахметки.

Ахметка на остановке отвязал чужую верховую лошадь и удрал на ней за каретой. Так он ехал за ней повсюду и, наконец, добрался до Петербурга.

Тут он увидел, что карета въехала во двор заколоченного дома, и стал следить за этим домом. Ту щель в частоколе, на которую случайно напал Соболев и через которую можно было видеть, что делалось в саду, проковырял Ахметка для того, чтобы следить за сестрой.