Иван Грозный: "мучитель" или мученик? - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Пронина cтр.№ 68

Лишь спустя год, за который он успел не только отвоевать у русских ряд ливонских замков, но и быстро реорганизовать по западноевропейскому образцу польское войско, состоявшее из нерегулярного и трудно управляемого шляхетского ополчения, усилить пехоту и усовершенствовать артиллерию, Стефан уже официально объявил войну России.

Причем в начале военных действий обвинил… самого русского царя. [476] Но и об этом весьма неприглядном моменте телесказитель Радзинский в своем повествовании даже не упомянул, с восторгом рисуя образ благородного польского короля — полную противоположность трусливого московского тирана… Нет. Вопрос, как всегда, стоял значительно глубже. И речь шла не только и не столько о «рыцарской чести» того или иного правителя, сколько о жестком столкновении давних политических интересов. Столкновении не на жизнь, а на смерть.

Задайся автор разбираемого текста целью хотя бы немногими основными чертами действительно раскрыть читателю ту сложнейшую внешнеполитическую ситуацию, в которой оказался Иван IV на последнем, самом трагическом для России изломе Ливонской войны, г-н Радзинский обязан был бы тогда сказать не только о причинах и обстоятельствах нового наступления Речи Посполитой (а он этого не сделал совершенно). Обязан был автор сказать и многое другое, к сожалению, вряд ли уместившееся бы на тех не полных двух страничках, что отведены у него для событий конца Ливонской войны. А дела развивались следующим образом.

Блестящая победа Грозного в 1577 г. серьезно обеспокоила не только Краков и поддерживающий его Ватикан. До поры до времени Священная Германская империя нейтрально относилась к намерениям русских утвердиться в Прибалтике, а иногда, помнит внимательный читатель, негласно поддерживала их (хоть и не без собственной корысти). Но как только дело дошло до реальных успехов Московии, границы которой вплотную подошли к балтийскому побережью, настроения при дворе немецких Габсбургов резко изменились. Изменились так, что даже Польша мгновенно перестала быть для Германии и врагом, и объектом агрессии. Врагом стала Россия…

Особенно вскипели страсти на Регенсбургском рейхстаге, заседавшем с июля по октябрь 1576 г. Помимо прочих общеимперских дел, именно «русский вопрос» вызвал самые жаркие прения среди его участников. Именно там, отмечает историк, возник первый немецкий «план контрагрессии, направленной на Московскую державу; его развивает пфальцграф Георг Ганс, ярый враг Москвы, еще в 1570 г. предлагавший организовать германский флот на Балтийском море для разгрома русской морской торговли. Вскоре после Регенсбургского рейхстага пфальцграф сближается со Штаденом [477] и знакомится с его проектом завоевания Московии». [478] Проект бежавшего из России служилого немца настолько пришелся по сердцу Георгу Гансу, что он незамедлительно ознакомил с ним и императора… Надо сказать, что любопытный этот документ был составлен, как полагают некоторые историки, на основе подробных записей, сделанных автором еще на Руси. Найденный в Ганноверском архиве и только в 1925 г. опубликованный в России под весьма обычным, малопримечательным заглавием — Генрих Штаден, «О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника», он в действительности имел другое, более откровенное и жесткое название: «План обращения Московии в имперскую провинцию».

Интересны конкретные детали сего «проекта»: Штаден, во-первых, предлагал для отвлечения Грозного от Ливонии создать ему новый фронт в Поморье, на севере, нанести удар со стороны Студеного моря, откуда он не ждет нападения. Далее подробнейшим образом расписываются все северные морские пути, коими имперским войскам следует добираться до России, в устья каких рек заходить кораблям для высадки десанта, какими дорогами и к каким городам войскам двигаться уже после высадки, где и что грабить в первую очередь. Скрупулезно оговаривается также, сколько вообще людей и артиллерии потребуется для осуществления намечаемой операции, даются указания точных расстояний между городами, объясняется, где надо создать военные базы и как велики должны быть оставляемые в городах гарнизоны. Например, Штаден пишет: «Когда будет занято свыше 300 миль вдоль морского берега и в глубь материка вдоль течения Онеги, следует в Каргополе на перевале, где начинается течение рек, впадающих в Волгу, устроить большой укрепленный лагерь». Или такой совет: «С отрядом в 500 человек — половина мореходцев — следует занять Соловецкий монастырь. Пленных, взятых с оружием в руках, надо увезти в империю на тех же кораблях. Они должны быть закованы в кандалы и заключены по тюрьмам в замках и городах; их можно будет отпускать и на работу, но не иначе, как в железных кандалах, залитых у ног свинцом». [479]

Касательно судьбы самого русского царя Ивана, то Штаден считал, что государя «вместе с его сыновьями, связанных, как пленников, необходимо (тоже) увезти в христианскую землю (т. е. в империю). Когда великий, князь будет доставлен на ее границу, его необходимо встретить с конным отрядом в несколько тысяч всадников, а затем отправить его в горы, где Рейн или Эльба берут свое начало. Туда же тем временем надо свезти всех пленных из его страны и там, в присутствии его и обоих его сыновей, убить их так, чтобы они (т. е. великий князь и его сыновья) видели все своими собственными глазами. Затем у трупов надо перевязать ноги около щиколоток и, взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов; одним словом, столько, сколько могло бы удержать на воде одно бревно, чтобы вместе с трупами не пойти ко дну. Бревна с трупами надо бросить затем в реку и пустить вниз по течению». [480] Такой вот действительно продуманный до последней «мелочи» план был представлен Генрихом Штаденом в 1578 г. на личное рассмотрение новому германскому императору Рудольфу II…

Одновременно Георг Ганс с целью организации широкой антирусской коалиции европейских государей и подготовки их общего наступления против Москвы отправлял посольства в Швецию, Польшу, Пруссию, в города Ганзейского союза. Над изнуренной 20-летним противоборством страной вновь сгущались тяжелые тучи войны.

Обстановку усугубило и новое внутреннее предательство. Еще в ходе летнего наступления 1577 г. у русского царя возникли проблемы с его вассалом (голдовником) — принцем Магнусом, которого Иван сам сделал королем Ливонии. Случайно или не случайно (о том у историков свидетельств нет), но принц Магнус, сын герцога Саксен-Люнебургского, близкий родственник германского императора и короля Шведского, именно в момент решающих военных успехов русского государя вдруг выразил недовольство условиями заключенного с царем союза. В частности, выступая из Пскова с войсками, Грозный предупредил Магнуса о том, что отдает под его власть лишь три крепости в центральной Ливонии — Каркус, Салис и Лемзаль. Герцогу разрешалось в ходе наступления расширить эти владения, но так, чтобы южной их границей стала река Говь (Гауя). Южнее этой реки он имел право взять себе только один город Венден (Кесь), все остальные должны были принадлежать самому царю… И тогда, вероятно, оскорбленный этим ограничением и, кроме того, стремясь воспользоваться общим стремительным наступлением русских войск, Магнус, рассылая призывы к населению переходить на его сторону, предпринял попытку явочным порядком захватить под свою власть гораздо больше городов, чем позволил ему царь. Возмущенный самовольством голдовника, Иван 25 августа отправил ему грамоту со строгим порицанием. [481] Как передает ливонский хронист, вызвав Магнуса в ставку, царь сказал ему. «Глупец! Я тебя принял в свою семью, одел, обул, а ты восстал на меня…», [482] однако продержав некоторое время под арестом, Иван затем с миром отпустил герцога в его владения… Ошибка? Да, это было ошибкой. Но ведь и победа была уже так близка. И так не хотелось думать о дурном.