Иван Грозный: "мучитель" или мученик? - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Пронина cтр.№ 50

Опричными стали также Балахна, Старая Руса, Тотьма, поставлявшие соль, Вселуки (что близ озера Селигер), поставлявшие рыбу, наконец, погост Ошта на одноименной реке, притоке Онежского озера, откуда везли в Москву столь необходимое железо. Уже из одного этого краткого, далеко не полного перечня видно: обо всем думал государь — и о том, как защищать и кормить людей, и чем вооружать войска. Кстати, Домодедовскую волость (Московского уезда) Иван тоже забрал в свой особый «двор». Там, на берегах Пахры, раскинулись отличные пастбища для его многочисленных табунов. [351] Мы, привыкшие к скорым поездам и сверхзвуковым лайнерам, не забудем: в XVI веке лошадь была главным средством и передвижения, и перевозки. А посему конский табун тоже имел свое стратегическое значение…

В самой Москве под опричное управление государь взял Чертольскую улицу с Семчинским селом, Арбат с Сивцевым Вражком до Дорогомиловского всполья, левую от Кремля сторону Никитской улицы. [352] Все названные улицы вели на запад, вели в направлении Можайска и Вязьмы, к дорогам, связывавшим приграничные области с Центром и по которым обычно двигались русские войска, доставлялись боеприпасы на Ливонский фронт. Следовательно, и в этом кажущемся (но только на первый взгляд!) «разделении» города на опричную и земскую часть, за что впоследствии так много пеняли Грозному, не было ничего нелогичного. Государь не «делил» столицу, а лишь брал под личный контроль наиболее важные районы. Что было в этом удивительного, особенно в условиях войны, в условиях неослабевающей угрозы наступления неприятеля именно с запада?..

Такими, в общих чертах, были земли, взятые в опричнину. Беспощадно конфискуя в этих пределах вотчины, разоряя не только старые родовые гнезда аристократов, как правило, не несших никакой государственной службы, но и «дворы» их многочисленных слуг, дворян, Иван наносил «удар по самой основе мощи боярства». [353] Одновременно им уничтожались и «частные военные силы, опираясь на которые (вспомним хотя бы Андрея Старицкого!) непокорные вотчинники были часто для царя опаснее внешних врагов». [354]

Передавая многие из конфискованных земель в качестве поместий своим опричным дружинникам, царь, во-первых, развивал поместную систему, систему «службы с земли», свободную от старых местнических привилегий и ставшую со временем основной базой материального обеспечения дворянского войска. Во-вторых же, что, пожалуй, не менее существенно, высылая прежних правителей-собственников, Иван стремился к тому, чтобы установить на этих землях законный правопорядок, единый для всего государства. Совершенно бесстрастно свидетельствует немец-опричник Генрих Штаден, государь «хотел искоренить неправду правителей и приказных… Он хотел устроить так, чтобы новые правители, которых он посадит, судили бы по Судебникам, без подарков, дач и подношений» [355] (выделено нами. — Авт.). Причем в этом своем намерении царь обращался за поддержкой опять-таки не к знати. Как писал сам Иван в одном из писем к своему другу воину-опричнику Василию Грязному:. «Ино по грехом моим учинилось, что наши князи и бояре учали изменяти, и мы вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды». [356]

Немудрено поэтому, что простое население — посадские люди, купцы в крупных торговых городах — «не заявляли недовольства такой перемене. Представители английской торговой кампании даже добивались, как милости, чтобы их подчинили опричнине. О том же просили и Строгановы». [357] (Кстати, просьба Строгановых, этих знаменитых сольвычегодских солепромышленников, владевших бескрайними землями по Каме и Чусовой, действительно была удовлетворена Иваном уже через год, в 1566-м. И ободренные поддержкой царя, Строгановы, кроме добычи соли, смогли организовать производство железа, рубили лес, строили приграничные «крепостцы». Наконец, лично от государя Строгановы получили право набирать и вооружать «охочих людей» — казаков, удалые, бесстрашные отряды которых внесли свой решающий вклад в покорение и присоединение к России великой Сибири.)

В те же времена расцвела Нарва, с 1559 г. открытая. как русский порт. Благодаря усилиям Грозного нарвские жители и русские купцы получили право свободно торговать с Германией, Швецией, Англией, «Ишпанской и Францыйской землей». [358] В Нарву приходили суда даже из Португалии и Голландии. И это невзирая на то, что развитие русской морской торговли яростно стремились подорвать шведские и польские каперы, грабившие корабли, покидавшие Нарву. Особо тревожился от успехов России Сигизмунд II Август. Обращаясь к папе римскому, английской королеве, другим европейским правителям, польский король требовал прекратить торговлю, из-за которой «Московский государь… ежедневно усиливается по мере большого подвоза к Нарве разных предметов, так как… ему доставляются не только товары, но и оружие, доселе ему неизвестное, и мастера и художники: благодаря сему он укрепляется для побеждения всех прочих государей». [359]

Согласимся, в свете таких фактов и таких результатов опричнина видится совершенно иначе, чем это принято считать. Как иначе звучат и известные, тех же времен слова Грозного о необходимости «перебрать людишек». Невозможно не предположить, что, говоря «перебрать», царь все-таки прежде всего имел в виду не «перебить» их или «перевешать», но — именно пересмотреть, проверить, кто, где и как несет свою службу, выявить и возвысить людей деятельных, добросовестных, полезных для государства, покарать же — нерадивых, мздоимцев и воров. Шаг за шагом осуществляя этот гигантский, невиданный по масштабам «перебор», царь нередко даже возвращал прежним владельцам конфискованные ранее земли. Как это было, например, весной 1566 г., когда Иван издал указ о прощении многих князей, бояр и дворян, сосланных в Казанский край. [360] Так же, постепенно (по мере необходимости?), менял он и состав опричных земель, отменяя режим личного контроля, возвращая в земщину одни территории, первоначально взятые в «особый двор», и взамен беря другие. А это свидетельствует о том, что жесткую (подобно любой чрезвычайной мере), опричнину Ивана Грозного ошибочно рассматривать как исключительно карательное учреждение. Историк констатирует: хотя ее введение действительно сопровождалось «массовыми опалами, казнями… (когда новым доверенным лицам царя, опричникам) было предоставлено, быть может, слишком много произвола. Но не в террористических мерах Грозного заключалась сущность перемен». [361] Скорее, по мысли современного церковного писателя, опричнина «стала в руках (государя) орудием, которым он просеивал всю русскую жизнь, весь ее порядок и уклад, отделяя добрые семена от плевел». [362] Семена державного единства и порядка от плевел удельной разобщенности и сепаратизма…