Кеплер - читать онлайн книгу. Автор: Джон Бэнвилл cтр.№ 38

Думаете, на этом все и кончилось? Есть еще последний акт комедии. Попытавшись воспроизвести искомую орбиту, используя уравнение, какое только что открыл, я сделал ошибку в геометрии, и снова ничего у меня не вышло. Отчаявшись, я отбросил эту формулу, чтоб попытать новую гипотезу, а именно что орбита собой являет эллипс. Воспроизводя эту фигуру средствами геометрии, я, разумеется, заметил, что два метода рождают один итог, а уравнения мои, собственно, не что иное, как математическое выражение эллипса. Вообразите, доктор, изумление мое, радость и смущение. Пялясь на решение, я его не опознал! Теперь я мог все это определить, как закон — простой, красивый, истинный: Планеты движутся по эллипсам, в одном из фокусов имея Солнце.

Господь велик, а я слуга Его, равно как Ваш

преданный друг

Иоганнес Кеплер

Уж меркнул свет, когда наконец добрался он до Регенсбурга. Тонкий дождь косо летал в ноябрьских сумерках и оседал серебряным пушком на воротнике у него, на бриджах, на жидкой лошадиной гриве. Он пересек Каменный мост над мрачно вспученным Дунаем. Смутные, безликие фигуры спешили мимо. Грозный гул стоял в ушах, ходили ходуном руки, сжимая грязные поводья. Он убеждал себя, что все от усталости, от голода: сейчас нельзя болеть, только не сейчас. Он явился, чтобы домогаться у императора, нет, чтобы требовать те деньги, какие ему задолжали.

В доме Хилдебранда Биллига горели лампы. Он издали завидел желтые окна постоялого двора, и там, внутри, — хозяина с женой. Все это было как во сне: свет сияет в промозглой мгле, и дождь, и кто-то его ждет. Старая кляча процокала, раскашлялась и стала. Хиллебранд Биллиг выглядывал в отворенную дверь.

— А мы, сударь, вас до завтра не ждали.

Всегда одно и то же, слишком поздно, слишком рано. Он и не помнил точно, какой сегодня день недели.

— Ну вот, — потопал затекшими ногами, слезясь от холода. — Вот я и здесь!

Его усадили сушиться у огня на кухне, поставили перед ним тарелку с бобами и колбасой, кружку пунша, подсунули подушку под изболевший зад. Старая собака прикорнула у его ног, со сна вздыхая и порыкивая. Биллиг хлопотал над ним, большой, чернобородый, в чем-то кожаном. Фрау Биллиг от робости застыла у плиты и улыбалась беспомощно своим кастрюлям. Он уж и не помнил, когда с ними познакомился. Они были, кажется, всегда, как родители. Он пусто усмехнулся пламени. Биллиги были двадцатью годами его моложе. Через год ему стукнет шестьдесят.

— Я еду в Линц, — сказал он. Только сейчас он вспомнил. В Австрии ему следовало что-то получить по закладным.

— Но вы у нас побудете? — сказал Хиллебранд Биллиг и — с тяжеловесной шутливостью: — Мы с вас, знаете ли, недорого возьмем. — Единственная его шутка. [44] Никогда ему не надоедала. — Правда, Анна?

— Ну да, — наконец-то фрау Биллиг раскрыла рот. — Мы всегда вам рады, господин доктор.

— Весьма признателен, — бормотнул он. — Мне надо, да, на несколько дней здесь задержаться. Хочу повидать императора, он мне должен деньги.

Это произвело впечатление.

— Его величество скоро ворочается в Прагу. — Хиллебранд Биллиг, гордился своей осведомленностью в таких делах. — Совет их этот кончился, слыхал я.

— Я все равно его застану. Конечно, готов ли он со мною расплатиться, это уж другой вопрос.

У его величества есть поважней заботы, чем невыплаченное жалованье императорскому математику.

Вдруг он распрямился рывком, расплескав пунш. Переметные сумы! Он встал, бросился к двери.

— Где моя лошадь? Куда подевалась моя лошадь?

Биллиг ее отослал в конюшню.

— Но мои сумки… мои сумки!

— Их конюх принесет.

— Ох. — Он стонал, вертелся. Все бумаги его были в этих сумках, включая проштемпелеванный, под сургучом, императорский приказ о выплате ему 4000 флоринов в счет жалованья, в погашенье долга. Несказуемое что-то мелькнуло, осклабилось и скрылось. Ошарашенный, он снова медленно сползал на стул. — А? Что?

Хиллебранд Биллиг над ним склонялся, выговаривал старательно:

— Я, говорю, сам схожу за ними, принесу их, сумки ваши, а?

— А-а.

— Никак вам дурно, доктор?

— Нет-нет… благодарю вас.

Он весь дрожал. Вспомнился детский частый сон — ужасные муки, беды лениво разворачивались перед ним, а кто-то, непонятно кто, следил за ним с веселым, почти дружеским участием. И вдруг опять это видение, или как его ни назови, и то же приглушенное злорадство. Ах, как это было страшно! И не только же за свое имущество он испугался? Он вздрогнул.

— А, что? — Фрау Биллиг что-то говорила. — Прошу прощения, сударыня?

— Семья ваша, — она повторила громче, криво улыбаясь, ощипывая на себе фартук. — Фрау Кеплер, детки?

— О, они прекрасно, прекрасно. Да. — Легкая судорога, почти как боль, по нему прошлась. Он не сразу опознал. Укол вины! Вот уж ему не внове. — А у нас недавно свадьба была, знаете ли.

Тут вернулся Хиллебранд Биллиг — дождь в бороде — и поставил сумки у огня.

— О, хорошо, — пробормотал Кеплер. — Прекрасно. — Положил на сумки ноги, подставя пальцы пламени. Пусть и озноби прокалятся, им не вредно. — Да, свадьба. Наша милая Регина нас покинула. — Заметил озадаченное молчанье Биллига. — Ах, что я такое говорю? Конечно же Сюзанна. — Он помолчал, придумывая, что бы еще сказать. В голове гудело. — Брак совершен на небесах, Венера нашептала в ухо моему помощнику, Якобу Барчу, тоже звездочету, и медику вдобавок. — А когда богиня растерялась, разглядев, как робок сей Адонис, Кеплер взялся за дело сам. И ведь тогда уже виной кололо! Так на нее насесть! И не известно еще, не зря ли он старался. Слишком девочка на мать похожа. Бедняга Барч. — Людвиг, мой старший сын, тоже пошел по медицинской части. — Он передохнул. — Ну и я не дремал: в апреле у нас снова было прибавление семейства, девочка. — Он глупо ухмылялся, глядя в пламя. Фрау Биллиг у плиты гремела сковородками: не одобряла молоденькую его жену. И Регина тоже. «Почему бы и не жениться, будь господин мой отец бездетен». Какой, однако, странный способ выражения. Между строк он много вычитал в ее письме, да, слишком много. Глупые, грешные мечты. Она же просто-напросто снова намекала на проклятое наследство. И он ответил, что не ее это дело, что он волен жениться когда захочет, на ком захочет. Но ах, Регина, того не мог я написать, что она мне напомнила тебя.

Трижды это имя — Сюзанна — всходило над горизонтом его судьбы, две дочки, одна умерла в младенчестве, вторая вот теперь замужем, ну и вот жена. Кто-то все старался что-то ему сказать. И прав был. Он ее выбрал между одиннадцати кандидаток. Одиннадцати! Только потом дошло до него, как это смехотворно. Он уж не всех и помнит. Была вдова Паурич из Кунштадта, все напирала на бедных деток без матери, на эту удочку его ловила, потом были мать и дочь, каждая норовила всучить ему другую, и толстая Мария, вся в кудрях, и эта Хелмардша, с фигурою атлета, и еще та, титулованная, ах, как же ее, сущая Горгона: все с выгодами, домами, богатыми отцами, а он выбрал свою сиротку без гроша, Сюзанну Ройтинген из Эфердинга — и как все возмущались. Даже ее опекунша, баронесса Штархемберг, и та считала, что это слишком для него нелестный брак.