Частная жизнь адмирала Нельсона - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Хибберт cтр.№ 35

На борт «Морского конька» Нельсон поднялся уже не в таком подавленном состоянии, хотя Бетси Фримантл и записывала в дневнике: «Ужасно видеть его без руки». Да и не только пустой рукав, приколотый на груди к кителю, заметно изменил его наружность: правый глаз, поврежденный при Кальви, покрылся молочно-голубой пленкой и неизменно был устремлен в одну точку. Его сухие и вьющиеся волосы почти полностью побелели — вроде бы и в пудре более не нуждались, а щеки глубоко запали: слишком много зубов он потерял. Памятуя об этом, Нельсон при улыбке поджимал губы. Впрочем, улыбался, а тем более смеялся он редко. Ему исполнилось тридцать восемь лет.

Обратный путь Бетси Фримантл не понравился. При первой встрече будущий муж показался ей «добродушным, приветливым, добросердечным, веселым и живым». Теперь он сильно изменился, почти постоянно пребывая в глубокой мрачности. Действительно, на редкость живой и подвижный в недавнем прошлом, он казался сейчас полностью изможденным и чувствовал себя разбитым и угнетенным.

Да и сама Бетси, будучи на последних месяцах беременности, чувствовала себя отвратительно, хотя доктор Эшелби, перешедший вместе с Нельсоном с «Тезея» на «Морской конек», делал все от него зависящее, стараясь облегчить ей болезненное состояние и тошноту по утрам. Она находила его «разумным молодым человеком», хотя и «большим занудой в застолье»: он только и говорит о «медицине, ранах и лихорадке». Замена врача оказалась явно удачной. Прежнего, Флеминга, перевели на другой корабль, под единодушный ропот коллег, коривших его за то, что он не прописал Фримантлу хинин и портвейн для облегчения боли в руке. Сейчас хинин Фримантл принимал, но оказалось, лекарство не действует: рука по-прежнему сильно болела, особенно в лежачем положении и при свежем ветре. Да и Нельсон, на взгляд Бетси, чувствовал себя немногим лучше. «Сильный встречный ветер заметно досаждает адмиралу», — записывает она. Культя толком не заживала, и ночами Нельсон почти не спал, мучаясь от боли. Чем ближе «Морской конек» подходил к английским берегам, тем тягостнее становились мысли Нельсона об ожидающем его приеме.

Я твердо убежден — лишь Божья милость сдерживала мое непомерное тщеславие

Как-то вечером, в начале сентября 1797 года, сидя при заходящем солнце вместе со свекром и золовкой, Сюзанной Болтон, в гостиной батского дома, Фанни Нельсон услышала стук колес приближающегося экипажа. Горацио Нельсон вернулся домой, к семье. Его уже ждали. Некоторое время назад с «Морского конька» пришло письмо. Адрес был написан незнакомой рукой, и Фанни, уверенная, что ничего хорошего ее не ждет, не отважилась надорвать конверт. Она передала его старому настоятелю, тот — дочери. Открыв конверт, Сюзанна сразу увидела — письмо таки написано братом. «Такое на войне случается, — говорил Нельсон, оправдывая неровный почерк, — и мне еще следует благодарить судьбу за благополучный исход, а ты наверняка будешь рада узнать, что спасением жизни я, с Божьей помощью, обязан прежде всего Джошиа… Чувствую себя превосходно, и, наверное, окажусь в Лондоне тогда же, когда ты получишь это письмо. А в Бат поеду сразу, как только получу разрешение адмиралтейства спустить флаг».

Но по прибытии в Бат сразу стало ясно — самочувствие у Нельсона отнюдь не «превосходное». Рана так и не затянулась. Шелковые нити, связывающие артерии в рифовый узел, еще не были убраны из короткой вздувшейся культи. Рана воспалилась и очень болела. Без настойки опиума Нельсон заснуть не мог. и выглядел бледным и изможденным. «Меня донимают врач, хирург и фармацевт, — пишет он через несколько дней после возвращения, — но, по правде говоря, боль не проходит, к тому же и лихорадка разыгралась». «С рукой у него неважно, — констатирует сэр Гилберт Эллиот. — Лигатура [18] сама не вышла, и существует опасение, что она проникла в артерию или даже в сухожилие. Надо ждать, пока она сама не истлеет, а это может быть делом долгим. Если попробовать отрезать (на два дюйма выше раны), можно задеть артерию. Тогда придется делать новую операцию, а это непросто: культя и так довольно короткая… Ему не терпится встать на ноги и снова выйти в море. Левой рукой он пишет уже довольно прилично».

Поначалу повязки менял врач. Но в конце концов Нельсону удалось, хоть и не без труда, убедить жену самой, без профессиональной помощи, ухаживать за раной. Но она занималась этим с огромным трепетом и явно обрадовалась, когда муж согласился перебраться в Лондон, где медики вызывали больше доверия — в Бате привыкли скорее лечить ревматизм, артрит и печень.

В столице Нельсон, сопровождаемый отцом, женой, ее служанкой и верным Томом Алленом, поселился в снятом для них его братом Морисом доме по адресу Бонд-стрит, 141. Начались бесконечные визиты, не всегда приятные. Однажды вечером в дверь забарабанила подвыпившая компания: им, видите ли, не понравилось, что в отличие от других домов здесь не зажгли свет во всех комнатах в честь победы адмирала Дункана при Кампердауне. Гулякам пришлось растолковать — здесь живет адмирал Нельсон, а о событии в доме никто не осведомлен, да и с Тауэра не доносится гром победного салюта; адмирал оправляется после недавнего ранения и, как обычно, лег рано. Компания проследовала дальше, один из закоперщиков бросил на прощание: «Сегодня вы нас больше не увидите».

Нельсон провел несколько утомительных дней. У него состоялась консультация с врачом Королевского госпиталя в Челси Бенджаменом Мосли, знакомым ему по Ямайке. Он выслушал соображения хирурга Уильяма Крукшенка, автора «Анатомии сосудов человеческого тела», не отходившего от Сэмюэля Джонсона во время его последней болезни. Поинтересовался мнением зятя Крукшенка, первого ассистента известного доктора Уильяма Хантера, президента Медицинского общества, а также Томаса Кита, главного хирурга вооруженных сил, чье мнение высоко ставил сам принц Уэльский. Все высказались единодушно: воспалительный процесс как сам по себе начался, так и должен закончиться, а там «время и природа» возьмут свое и исцелят рану. Пока же адмирал Нельсон вполне может участвовать в военной и общественной жизни в той мере, в какой считает нужным.

А нужд, как всегда, насчитывалось немало. Следовало нанести визит в Медицинский зал и проверить зрение на предмет получения пенсии. Вообще-то прием посетителей осуществлялся там в первый и третий четверг каждого месяца в шесть вечера, но Нельсону это было несподручно, и он настоял на переносе визита на более удобное время — утро или середину дня. Нелишним находил Нельсон почти каждое утро наведываться в адмиралтейство — «держать руку на пульсе». Далее — визит в Геральдическую палату по поводу собственного герба. Торжественная церемония в Гилд-холле, где ему вручили знаки отличия почетного гражданина Лондона. Богослужение в соборе Святого Павла в честь побед Англии на море. Визит к герцогу Кларенсу: он просил герцога иметь честь пожать ему руку по возвращении домой. Тот в ответ заверил Нельсона: «Ни одно из мужественных деяний адмирала во славу нашего короля не будет предано забвению».

В конце сентября Нельсон в сопровождении своего брата Уильяма и бывшего первого лейтенанта, а ныне капитана, симпатичного и порывистого Эдварда Берри отправился на первый в осеннем сезоне прйем в Сент-Джеймском дворце. Король, вполне оправившийся после первого приступа пор-фириновой болезни, на некоторое время выведшей его из строя, пребывая в отличном расположении духа. Прицелившись взглядом в пустой рукав Нельсона, он воскликнул в обычной грубоватой и бесцеремонной манере: