Кровавая королева - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Фрейзер Кинг cтр.№ 31

— Он не слишком похож на своего отца, — пробормотал Макбет, — в нем больше черт матери, и да будет он благословен за это.

— Тсс! — прошептала Мэв. — Не следует хвалить красивого ребенка, а то это может вызвать интерес у фей.

Я разглядывала сына и видела, насколько мы с ним похожи, — небеса словно сделали слепок с моего лица, придав ему хрупкость и изящество. Он действительно был красив, и теперь, кроме него, для меня ничего не существовало.

— Ты храбро сражалась, — промолвил Макбет, прикоснувшись к младенцу, а затем пригладил мои влажные волосы и вышел из комнаты.

Катриона дала мне укрепляющий настой тимьяна с медом, и я откинулась назад, глядя, как Элла освящает рождение с помощью зажженной свечи, — она трижды пронесла ее над кроватью, где я лежала со своим сыном. Руки и ноги у меня все еще дрожали, но сердце после долгих тревог и опасений переполняла радость. Мэв, вернувшись к своим обязанностям кормилицы, трижды обнесла ребенка вокруг комнаты, бормоча заклинание, которое должно было защитить его ото всех бед. Затем, невзирая на плач, от которого у меня разрывалось сердце, ока подняла его вверх и пронесла над тлеющими углями и чашей с водой, взывая к Бригиде и прося ее о том, чтобы она всегда и повсюду его защищала.

Развернув ребеночка, она брызнула ему водой на голову и грудь, и он, задохнувшись, начал бить ручками и ножками. И лишь после этого кормилица спела ему самую прекрасную, как считают гэлы, песню:

Одно мановение для тела, одно для речи,

Одно во здравие и еще одно — на удачу,

Мановение для отваги… И девять для благодати.

Несмотря на ее хриплый голос, мелодия звучала восхитительно, а когда к Мэв присоединились Катриона и Элла, мне показалось, что я слышу пение ангелов.

— Лулах — это имя для дойной коровы, — заявила Мэв.

— Да, это необычное имя для мальчика, — согласилась я, — но я встречала его в длинном списке отцовских предков. У Боде был предок Лулах, который прославился своим воинским искусством, поэтому имя кажется мне подходящим.

— Можешь назвать его Гиллекомганом, — пробормотал Макбет. Он смотрел на ребенка, которого я держала на руках, — в то утро я со своими служанками спустилась в зал. Он протянул руку, словно намереваясь прикоснуться к головке младенца, но почему-то передумал.

— Это норвежская традиция называть новорожденных по имени погибшего отца, — ответила я. — А мы не викинги. К тому же это имя будет будить во мне ненужные воспоминания. Он заслуживает того, чтобы носить редкое имя.

— Как у коровы? — не уступала Мэв.

— Скот — наше самое большое богатство, — сказала я. — А этот ребенок является моим достоянием. Он — единственное, что у меня есть, — прошептала я, поглаживая пальцем его подбородок. — Мой Лулах.

— Будучи моим племянником, он принадлежит к клану Лоарна по отцовской линии, — заметил Макбет. — Поэтому он должен носить родовое имя.

— Лулах Мак Гиллекомган, — ответила я. И Макбет кивнул.

Я прижала ребенка к себе и подумала, что когда-нибудь расскажу ему только самое лучшее о его отце — каким он был прекрасным воином и каким даром рассказчика обладал. В стране гэлов эти качества высоко ценятся, и таким образом он останется в памяти Лулаха достойным человеком.

Несмотря на приближение Рождества, особой радости в Элгине не ощущалось, хотя я со своим ближайшим окружением не могли нарадоваться на ребенка, а аромат можжевеловых ветвей и звук молитв скрашивали это время для остальных. Катриона все еще оставалась в Элгине, помогая мне с ребенком и дожидаясь, когда наступит более тихая погода, чтобы вернуться к себе на север в Кинлосси. Испытывая к ней огромную благодарность, я была рада ее обществу и восхищалась ее познаниями и врожденным самообладанием. Она вместе с Мэв помогала мне ухаживать за сыном, и она же подвигла меня на то, чтобы самостоятельно им заниматься, не поручая его заботам Мэв, хотя та и утверждала, что это занятие не пристало высокородным дамам. Но я не хотела никому отдавать своего сына, зная, что в моих руках он будет в безопасности.

Катриона тоже была вдовой и жила с двухлетним ребенком; ее муж, погибший год назад, был морейским таном и приходился родней как Гиллекомгану, так и Макбету. Один из ее братьев погиб вместе с моим первым мужем, поэтому нас связывали с ней общие переживания. Она была умна и наблюдательна, так что зачастую мы с ней беседовали часами, не замечая времени. Я многому научилась у нее и была рада, что она чувствует себя в Элгине как дома. Я предложила ей подыскать жилье поближе к Элгину, но она отказалась.

При жизни Гиллекомгана мы обходились в Элгине без барда, так как хозяин сам обладал талантом рассказчика, теперь же Макбет пригласил к нам своего барда, жителя Морея по имени Дермот Мак Конел, чтобы тот рассказывал нам легенды и играл на арфе. Должность шонахеда при дворе военачальника ценится очень высоко, так как порой они — как мужчины, так и женщины, — получают лучшее место за столом хозяина и участвуют в военных советах, где все прислушиваются к их мнению. Шонахеды у кельтов являются хранителями древней мудрости, сказаний и песен, которые составляют самую суть нашей культуры. Мне нравилось, как Дермот играет на арфе и рассказывает истории, но я все время вспоминала Гиллекомгана, а потому не разговаривала с бардом.

И я очень удивилась, когда вошедший в зал Макбет сообщил мне, что Дермот хочет поговорить с нами обоими, и лишь кивнула головой.

— Завтра крестины, — заметил Макбет, пока мы ждали прихода Дермота. — Интересно, подвергнет ли мать мальчика языческому обряду, которым отмечена сама, после того как он получит божественную защиту?

Вероятно, он успел заметить маленькую синюю спираль на моем плече в день рождения ребенка.

— Может, да, а может, и нет, — пробормотала я, похлопывая по спине спящего у меня на руках сына.

— Это давно запрещено церковью как проявление язычества. Странно, что ты носишь эту печать, хоть изображение и очень красиво.

Я отвела взгляд в сторону, так как не знала, что он на самом деле думает о кельтских обычаях.

— Этот знак я получила от своей матери. Она не видела противоречия между кельтскими обычаями и христианской верой, хотя Римская церковь и считает иначе. У нее был свободолюбивый дух, и она сама все решала.

— Как и ее дочь.

— Думаю, в какой-то мере мне удалось унаследовать жар ее души.

— В какой-то мере! — Он рассмеялся, и звук его смеха показался мне приятным. — Госпожа Грюада, в тебе этого жара больше чем достаточно. А что касается обычаев и знаков, — он кинул взгляд на дверь, у которой стоял один-единственный стражник, — именно по этому поводу бард и хотел поговорить с нами. Дермот Мак Конел ко всему прочему является фатахом — пророком, умеющим читать звезды. В день рождения твоего сына я попросил его посмотреть на небо и составить звездную карту.