Путь слез - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Бейкер cтр.№ 36

– Но это была хорошая загадка, и я даже постараюсь запомнить ее, несмотря на мой преклонный возраст, – засмеялся Петер. – Посмотреть на тебя, так мне лучше было бы сдаться тебе на милость.

– Петер, хватит меня мучить.

– Муж сорвал тот цветок, на котором не было росы.

Карл пожал плечами и неохотно подтвердил верность ответа священника, который умилительно посмеивался.

– Я тебя еще одолею, священник.

Усталая колонна наконец добралась до самого верха длинного крутого восхождения, и крестоносцы, все как один, повалились на твердую землю. Но не успели они сомкнуть глаз, как легкий ветер наполнил их ноздри ужасным, противным зловонием. Петер застонал и умолял Бога о милости, ибо воздух отдавал до отвращения знакомым запахом, и воспоминания, неприятные и жуткие, всеми чувствами всколыхнули его тревожную душу.

Вил приказал своим хныкающим воинам подняться на ноги и повел их за гребень холма, все надеясь, что им удастся спрятаться от тошнотворной вони. Но на спуске воздух был еще больше пропитан отвратительным запахом, и ноющие паломники натянули туники себе на носы. Вилу хотелось как можно скорее миновать ту гниль, которая находилась поблизости, и он ускорил шаг. Вскоре вся колонна неслась со всех ног вниз. Они сделали крутой поворот, где их движение резко оборвалось. Вся группа, как вкопанная, застыла на месте. Многие отвели взгляд в сторону, потому что вид того, что предстало перед взором крестоносцев внушал ужас и отвращение.

На обочине беспорядочной грудой лежали гниющие тела собратьев. Они гнили и трескались под палящим солнцем, а невозмутимые грифы, горланящие у них над головой, жестоко терзали их плоть. Кровавые струи застыли темными демоническими каскадами, охватив паутиной груды разлагающейся на почерневшей траве плоти. Глаза, нетронутые еще птичьими клювами, беспомощно и непонимающе смотрели с крошечных лиц в небеса, словно умоляя об ответе. По ответа так и не было.

Петер напрягся, и, подавив всякое чувство, мрачно двинулся вперед вместе с Соломоном. Он молча остановился в нескольких шагах от груды тел, осматривая каждое в отдельности, желая почтить каждого ребенка хотя бы несколькими секундами. Затем он медленно упал на колени, поднял руки в благословении, которое он, стеная, произнес об умерших. Закончив, он поцеловал крест и поднялся на дрожащие ноги.

Он склонился на посох, забывшись, завороженный монотонным жужжанием полчища мух, которые облепили тела. Наконец он нахмурился и склонился, дабы выявить следы ран или язв. Но его бывалый глаз смог заметить только легкие повреждения на некоторых лицах. Старик пытливо протянул ловкие пальцы, хотя и будучи вполне уверенным в диагнозе, и потрогал тонкие детские конечности и торчащие ребра. Убедившись, что смерть настала вследствие голода и лихорадки, священник обернулся к своему стаду.

– Душа моя плачет во мне, – закричал Петер, и лицо его перекосилось от негодования. – Я жажду суда на тех злобных, бессердечных демонов, которые сгребли этих бедных малышей как какой-то трухлявый сор! Разве могут они сказать, что у них есть сердце, после всего этого? Но мы, мы не пройдем мимо них.

Он притих.

– Их слишком много, чтобы копать могилы, некоторых сразила лихорадка, так что, милые агнцы, мы должны их сжечь.

Последние слова он произнес еле слышно, но спутники вняли его приказу.

Петеру не понравилось, как дети новели себя: как они прилежно занялись делом – решительно, лишь изредка всхлипывая. Сердце его сжалось. «Gott in Himmel, Владыка небесный, – мысленно застонал он. – Неужто они так скоро очерствели душой?»

Его резко окликнул Томас.

– Костер к вашим услугам!

Петер безмолвно посмотрел на мальчика и на детей, мрачно обступивших обложенное ветками место погребения. Не проронив ни слова, он зажег от тлеющих в котле углей тонкий сухой сук и медленно прикоснулся к веткам ежевики, набросанным у его ног. Потом трясущимися руками откинул его и отступил назад, к спутникам. Он смотрел покрасневшими от горя и ненависти глазами, как огонь пробирался по безучастному фитилю и перекидывался с одного тела на другое.

Жар и вонь вскоре отогнали бедных паломников далеко назад, а языки пламени вспыхивали как факелы у адских ворот. Петеру казалось, что сам Люцифер и его демоны смеются над ним из костра, танцуя и ликуя, насмехаясь и бранясь ему в лицо, дико резвясь в празднестве смерти и проклятья.

Вил продолжал безмолвно вести крестоносцев на юг, по долине Рейна Вытянутые липа выдавали внутренние терзания души, и только черствый Томас с наслаждением делился своим омерзительным восторгом. Да и кто бы осмелился опровергнуть бесконечные изъяснения о зрелище, оставленное у себя за спиной? Вконец изведенный и растерянный Карл многие часы давился слезами и пытался найти спасительную лазейку в логике черноволосого противника, но, увы, она была слишком очевидна для всех. Ему нечего было сказать, не было у него ответа и на те сомнения, которые крутились у него в голове, не говоря Уже о яростном богохульстве Томаса. Одна картина неизменно причиняла Карлу невыносимую боль: воспоминание о том, как Крошечные красные кресты съеживаются в пламени горящих крестоносцев. Слух наполнялся отзвуками прошлого – радостные крики в аббатстве: «мы идем к Богу, мы идем к Богу». «И верно, пошли», – подумал он, сжимая материнскую цепочку, но не думал он, что пойдут они таким путем.

Тяжелый взгляд Вила неотрывно устремлялся на горизонт прямо перед ним. Внутри него бушевала ярость, он нисколько не успокоился за прошедшее время. Ему не хотелось ни отрицать ни утверждать свою веру, но виды и запахи предыдущего дня ожесточили его. Молодая душа лишилась основания веры и была в смятении, но, однако ж, тайно силилась сохранить остатки угасавшей с каждым шагом надежды. Он всеми мыслями ушел в воспоминания и шагал более уверенно, ибо нашел внутри подобие мира, спокойствия. Но подобные передышки были недолговременны, ибо не успевал он забыться в размышлениях, как призрак отравленной им матери врывался в его мысли, чтобы обвинить его в преступлении. В такие моменты он радовался, что сорвал с пояса свой крест из яблочного дерева и кинул его на поживу тому чудовищному костру. «Лучше верить в кинжал, чем в тот крест», – подумал он.

После дня пришла ночь, а с наступившим утром крестоносцы вернулись к своим обычным обязанностям. Нескольких мальчиков Вил послал за водой, других – растопить огонь, остальных – попрошайничать с Петером к дому лесника у дороги. Девочки по обыкновению занялись поисками каких-нибудь остатков пищи для завтрака, которые могли случайно заваляться в одеялах и котомках, как из-за деревьев неожиданно выскочил Ион-первый.

– Вил! Вил! Мой брат упал в колодец! Помоги ему, скорее!

Вил, а за ним и все остальные побежали за Ионом-первым к заброшенному, вымощенному камнем колодцу, который кто-то выкопал в самой чаще леса. Крики попавшего в западню раздавались громким жутким эхом по лесу, и вскоре все старательно всматривались в черную пропасть колодца. Вил едва смог различить Иона-третьего, но понял, что мальчик долго не продержится на скользких стенках.