Парижские письма виконта де Лоне - читать онлайн книгу. Автор: Дельфина де Жирарден cтр.№ 83

В этом, впрочем, нет ничего удивительного: ведь фантазия нынче распространила свою власть повсеместно. Как мы уже говорили, она завладела женскими туалетами и сообщила им толику кокетства; ее небрежная прелесть придает очарование красавицам, отличающимся самым суровым нравом. Законы переменились: отныне на прямые линии наложен запрет; прически сделались низки, цветы клонятся долу, перья качаются, серьги свисают, рукава развеваются, а слова крахмалить и аппретировать вышли из употребления начисто.

Утро женщины проводят, возлежа в глубоких креслах или на длинных канапе; выезжая, они возлежат в своих колясках. В повестке дня значится томность. На смену педантским модам пришли моды небрежные. Ибо так велит фантазия.

Фантазия полностью переменила обстановку в домах. Прощай, достопочтенный мраморный стол с классическим фарфоровым подносом: фантазия изгнала тебя из салона. Ступайте, алебастровые вазы с увядшими цветами [404] ; ступайте, вам больше нет места на камине: ваше место занял малиновый бархат. Фантазия ворвалась в дом и начала хозяйничать: перешила занавески, переменила рамы, открыла шкафы и вытащила все сокровища, которые вы по скупости своей прятали в их недрах. Она разбросала эти прелестные вещицы по всей гостиной; вам больше некуда поставить подсвечник, положить книгу, бросить шляпу; вы всего-навсего следуете моде, однако каждый, кто входит в ваш дом, восклицает: «Какая прелесть! Чудо как хорошо!»

Из салона фантазия перешла в буфетную; она переменила форму хрустальных сосудов; по ее воле графины наших отцов уступили место кувшинам наших дедов. Круглые блюда она сделала квадратными, к великому неудовольствию горячих пирогов, которые тщетно стараются покрыть углы этих новомодных тарелок [405] ; она принесла с собой массу английских, русских, итальянских, испанских, венских обыкновений, сообщивших трапезам вид новый и пикантный. К несчастью, из буфетной она проникла на кухню, а это уже непростительно: французская кухня есть почтенное установление, которое следует уважать безоговорочно. В отношении кухни мы полностью разделяем мнения и пристрастия газеты «Конститюсьонель» и ничуть не меньше ее редакторов опасаемся влияния заграницы [406] .

Наконец, фантазия воцарилась также в конюшнях, в седельных мастерских и каретных сараях, причем здесь ее деятельность оказалась особенно успешной: прежде все парижские экипажи были похожи один на другой; все они были одинаковой формы и одинакового цвета, одинаково уродливые, тяжелые и безвкусные. Нынче на смену так называемым семейным громоздким берлинам и массивным ландо, открытый верх которого позволял вам увидеть лишь клочок голубого неба и постоянно грозил захлопнуться над вашей головой, пришли легкие коляски, брички, четырех- и даже шестиколесные кабриолеты. Фантазия украсила цветами налобники ваших лошадей, она набросила им на шею золотые и серебряные цепи, а говоря проще, покрыла кожаную утварь медными бляшками; она научила ваших кучеров быть джентльменами, наконец, она объяснила вашим выездным лакеям, что значит иметь приличный вид — хитрые слова, смысл которых вы сами, кажется, давно забыли.

Фантазия правит бал в музыке. Спросите об этом хотя бы у господина Амедея де Боплана. Есть ли на свете что-нибудь более прелестное, чем его последний романс: Приди ко мне, тебя я умоляю, и есть ли что-нибудь более уморительное, чем эта пародия на все романсы мира, снабженная совершенно небывалым припевом? Раньше многие говорили: Я думала о нем; многие пели: Я думала о вас, многие стенали: Я думал о тебе, но никому еще не пришло в голову спеть: Я думал о себе. Какой прогресс! Новшество, поистине достойное нашего века. Мелодия исполнена меланхолии. Иные звуки невозможно слушать без слез: это песнь душераздирающего эгоизма. Как не посочувствовать печальной и трогательной ноте, венчающей романс: Я думал о… я думал о… я думал о-о-о… себе! Всегда, всегда (темп ускоряется), всегда-всегда-всегда-всегда я ду… (следуют фиоритуры, рулады, каденции — смотря по способностям исполнителя) я ду-у-умал о (небрежно)… себе!.. Мы предсказываем этой шутке огромный успех.

Единственное место, которое фантазия обошла стороной, это театр; туда она проникнуть не дерзнула — или не смогла, и в этом нет ничего удивительного. Понятно, что творцам фантазия ни к чему, они ее опасаются и сторонятся; что же до государственных мужей, они впустили ее в политику с такой доверчивостью лишь потому, что она застала их врасплох. […]

18 мая 1839 г.

После мятежа 12 мая [407] . — Возмущение. — Притча. — Бедная Франция!

О, в какое подлое время мы живем! Горе нам, горе, — зачем Бог привел нас родиться в это время! Несчастная и любимая страна, куда ты движешься и за кем? Неужели тебя, как бедных детей из сказок Перро, злые родители заводят в чащу, чтобы бросить там и погубить? Увы, да, многие безумцы хотят твоей гибели, хотя у каждого для этого свой резон. Одни говорят: посеем недоверие, распространим смуту, учиним резню и разрушим все и вся, а затем воссядем на развалинах, а затем поделим все богатства; нам надоело быть нищими. Мы тоже хотим иметь много золота, ездить на прекрасных лошадях и жить в больших особняках; не хотим работать, хотим царствовать; отнимем состояния у тех, кто ими владеет; да здравствует равенство! — и вот эти люди уже рьяно берутся за дело, и вот уже общество, которое они нынче расшатывают, грозит рухнуть и погрести под обломками весь мир.