Четырнадцатая дочь - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Федорова cтр.№ 103

Таня переступила ногами и споткнулась о длинный подол. Ее вздернули вверх, потащили волоком…

Припомнив все случившееся в деревушке Лисва, она на всякий случай громко сообщила:

– Я невиновна!

В ответ ей прижали локоть так сильно, что на глазах выступили злые слезы. Таня скрежетнула зубами – и от боли, и от бессильной ярости.

– Это ты в штабу расскажешь, нашим командерам! – азартно отозвался мужик слева. – Давай-давай, шевели коленками! А то княжна, видите ли.

– А что это за Тарлатаньский дом? – с интересом спросил другой.

– Деревня, наверное, – равнодушно ответил ему голос со стороны клетки. – Княжна из великой деревни, гы-гы-гы!

Узнай Арлена, что где-то в Анадее живут люди, не ведающие, что такое Тарланьский дом, – ее бы удар хватил. Или родимчик, говоря по-старому.

Ее подвели к клетке. Семейство уже стояло внутри, дети всхлипывали за прутьями решетки. Таня дернулась, попыталась выдрать руки, но чертова синяя дрянь и не думала проявляться. Она ощутила злость, смешанную с ужасом. Дрожащим голосом объявила:

– Эти люди тоже невиновны!

Мужики заржали.

И белые пятна лиц перед Таней вдруг на мгновенье обросли синими тенями. Начинается, поняла она с облегчением.

Ее грубо затолкали в клетку. Внутри стояли муж и жена, к ним жались двое детей и торчал в углу проволочный короб с кошкой. За Таней со скрипом захлопнули дверцу. Скрежетнул замок, и низкая повозка покатилась. Двое крепких ребят толкали клетку, остальные идейные кошкодавы бодро топали впереди.

Ее увозили, а синее диво все не просыпалось, не одаривало ее ничем. Таня уже было начала впадать в отчаяние, но вдруг заметила, что взрослые и дети, стоявшие в клетке, смотрят на нее с ужасом.

– Кто вы? – пролепетала мать семейства. – Может, вам нездоровится?

– Ух ты, светится! – сказал один из тех двоих, что толкали клетку сзади. – Гляньте-ка, почтенный Вага!

Шагавшие перед процессией люди в серых плащах обернулись. Повозка тем временем остановилась.

Таня, скосив глаза, глянула на руки, попутно осмотрев кожу в вырезе платья.

Кисти и декольте сияли слабым синим светом. Примерно такое свечение исходит в темноте от безделушки из пластика с добавлением фосфора. Ну значит, началось, подумала она. Вот только как это проявится теперь? Учитывая, что она сидит в клетке…

Мужички тем временем столпились вокруг. Один пробурчал:

– Может, у ей голубая чума? По цвету подходит.

Борцы с кошками испуганно отступили от клетки.

– Не мели глупостей! – прикрикнул на говорившего тот, которого звали Вагой. – У меня прабабка эту чуму видела и рассказывала, что от нее белые пузыри по всему телу, и все. Потом уж трупы синюшными становятся, даже волосы синеют, оттого и прозвали так. А этой девке до трупа далеко, жива-живехонька, демонская подстилка. Я так думаю, в ней восставший мертвец сидит, вон как в Элиморе. Она же не местная, а из какого-то Тарланьского села. Небось из Элимора.

Таня тем временем развернулась к дверце клетки, пробормотала:

– Как бы нам на двор окошко…

И положила руки на переплетенные прутья. Со жгучим любопытством положила, надо сказать.

Увы, решетка в пластилин от ее прикосновения не обратилась и плавиться не начала. Ощутив приступ паники, Таня толкнула дверь от себя. Та стояла как влитая.

Она со страхом подумала: а может, синий феномен уже исчерпал себя? Или ослаб? И навалилась на дверцу всем телом, подергала. Но дверь, как и клетка, была неподвижна.

– Что это с ней, судороги? – спросил почтенный Вага. Опасливо глянул и отступил назад.

Свет, который излучали Танины руки, вдруг моргнул и исчез. По решетке рванулись тонкие синие линии. Встретились на стыках, вспыхнули, погасли. А Танина кожа вновь засияла фосфорной синевой.

Семеро кошкодавов с изумленными лицами дернулись назад. Встав как раз с той стороны улицы, что вела к окраине города и к их резиденции. Готовились драпать?

Клетка, жалобно скрежетнув, распалась. Четыре решетчатых прямоугольника свесились краями на мостовую, образовав скаты. Упавший сверху потолок успел подхватить отец семейства. Но Тане успело прилететь по темечку краем решетки. Она зашипела, потерла голову тыльной стороной ладони; изрезанные пальцы все еще саднило. Сзади испуганно охнула женщина.

– Умоляю, не сердитесь на него, благородная госпожа! Мой муж сделал это нечаянно, он просто не удержал!

Таня, одной рукой потирая темечко, пробормотала:

– Ничего-ничего. Двигайте отсюда.

Те так ничего и не поняли, стояли как столбы. Таня рявкнула:

– Бегите, спасайтесь! Ну?

Мужчина отшвырнул решетку, семейство спрыгнуло с угла повозки. Кучка борцов-кошкодавов впереди заволновалась, кто-то закричал:

– Они убегают!

Таня решительно повернулась к ним, состроила зверскую рожу. В сочетании с синей светящейся кожей это должно было произвести впечатление. И произвело – борцы с котами застыли неподвижно.

Она величественно подхватила юбки, ступила на настил из бывшей клетки. Идти было больно, шелковые балетки не годились для ходьбы по арматуре.

Идейные кошкодавы наблюдали за ней в некотором оцепенении. Почтенный Вага вскинул руку.

– Изыди, зло! Над нами бессильна магия злодеев из Совета магов, не совладать с нами и тебе!

Она вздернула голову еще выше и пошла прямо на Вагу. Налетевший ночной ветерок взъерошил кое-как причесанные утром каштановые пряди. Таня шагала уже по мостовой, и вытертые до блеска камни мостовой отражали свет, льющийся с кожи. Обалдеть и не встать, жизнь ходячего торшера…

Борцы с котами шагнули назад, на месте остался лишь Вага, крупный мужчина с неприятным квадратным лицом. Таня подошла к нему на расстояние вытянутой руки.

Мгновенье они сверлили друг друга взглядами, а потом Таня нахально улыбнулась, сделала козу и демонстративно потянулась к глазам противника. Который зачарованно глядел на ее светящиеся пальцы.

Когда до глаз оставалось всего ничего, почтенный Вага отшатнулся назад. Таню захлестнула волна радости, потому как шаги спасенного семейства звучали все тише и тише, а эти семеро стояли смирно, как овцы, глядели испуганно и изумленно.

Наверное, именно эта радость испортила все, потому что Таня уже привычно потеряла сознание.

Пирожки с потрохами оставляли на пальцах масляные крошки. Рут вытер пальцы об салфетку, угодливо подсунутую Увиром, сказал:

– Благородная Арлена, почтенный Увир, позвольте вас оставить. Пойду прогуляюсь по городу, послушаю, о чем говорят.