Ричард Львиное Сердце: Поющий король - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сегень cтр.№ 70

Когда он очнулся, то увидел себя лежащим в постели. Беренгария держала свою тонкую руку у него на лбу. Увидев ее, он радостно улыбнулся. Неужто ничего не было, ни ссоры, ни ее бегства, ни казни?.. Беренгария не сдержалась и тоже улыбнулась ему, но тотчас нахмурилась:

— Ваше величество, что вы натворили!..

— Любимая, ты не сбежала от меня?

— Я не смогла. Я вернулась. Я отплыла довольно далеко, но потом приказала возвращаться в Иерусалим-сюр-мер.

— Какое счастье! Я люблю тебя, Беранжера!

— Но вы, ваше величество… Вы совершили ужасный поступок.

— Зачем ты называешь меня «величеством» и на «вы»? Говори мне «ты». Ведь я твой Ришар. Только твой. Постой-постой… Я не успел отменить казнь… А она уже началась, когда во мне все вспыхнуло и померкло… — Он резко приподнялся.

— Поздно, Ришар, их всех уже обезглавили.

Вновь в душе стало холодно, а в голове жарко, и померещилось черное солнце, готовое вот-вот лопнуть, брызгая маслянистой кровью. Он упал обратно в постель.

— О Боже!.. Я не хотел. Беранжера, веришь ли ты мне? Я не хотел этого. Какое-то помрачение ума нашло на меня. Потом, когда их начали казнить, я хотел отменить казнь, но почему-то солнце ударило меня, и я лишился чувств.

— Это ужасно, любимый. Что теперь будет?

— Не знаю… Ты думаешь — кара? Прыщи!.. — Он вдруг отчетливо ощутил, как прыщи леонтаксии, львиной ржавчины, стремительно расползаются по всему его телу. — Они уже бегут по мне!

Он стал срывать с себя шемиз и заглядывать, заглядывать в ужасе на свой пах, бока и колени.

— Ничего нет, Ришар, успокойся, — поспешила утешить его королева. — Все чисто. По-прежнему один-единственный прыщик.

— Это заложник! — вскрикнул Ричард. — Они оставили мне заложника. Его надо убить, обезглавить! Дай мне нож, Беранжера!

— Ришар, не надо!

— Нож!

— Нет!

Он сам вскочил, заметался по комнате. На серебряном блюдце лежал возле очищенного лимона небольшой ножичек. Схватив его, король Англии снова задрал на себе шемиз и полоснул лезвием, срезая с живота под пупком единственный настырный прыщ. Кровь брызнула ему в ладонь; зажав рану, Ричард сел на кровать и слабо улыбнулся жене:

— Казнен последний заложник. Дай мне вина, Беранжера.

Как и предсказывал Ричард, со следующего дня жара стала стихать, с запада повеяло свежим морским ветром. Проснувшись утром, Ричард с удивлением обнаружил на своем животе повязки, потом вспомнил все вчерашнее и еще больше удивился — неужто все это и впрямь было?

— У меня такое чувство, Беранжера, — сказал он королеве с несколько странной веселостью, — будто вчерашний день залетел ко мне из чьей-то другой жизни. Может такое быть?

— Какое? — спросила Беренгария.

— Ну, допустим, Нерон или Калигула потеряли один из своих дней, он упал в будущее и достался на долю мне.

— Ах, Ришар! Как ты можешь шутить!

— Мне ничего иного не остается.

— Лучше помолись.

— Не хочется.

— Ришар!

— Когда не хочется молиться, лучше не заставлять себя.

— Ты не прав. Когда не хочется молиться, нужно обратиться к Богу в молитве с просьбой, чтобы он ниспослал желание молиться.

— Лучше я поеду на речку, посмотрю на следы когтей своих. Быть может, тогда мне захочется помолиться.

Выйдя из дворца госпитальеров, в котором он провел эту ночь с Беренгарией, Ричард сел на своего Фовеля и отправился к месту вчерашнего убийства заложников. Его сопровождали оруженосец Люк и Гийом де Летанг, а также Годфруа де Лузиньян, который только что поправился после леонардии и мечтал о любом развлечении, хотя бы даже таком, как зрелище множества обезглавленных трупов.

— Напрасно мы собрались туда, ваше величество, — заметил Люк де Пон.

— Не твое дело, Угудеусь, — усмехнулся Ричард. — Если уж я совершил такое злодеяние, должен же я посмотреть на дело когтей своих.

Они ехали медленно, а когда стали приближаться к реке, Фовель вдруг начал пятиться, как напроказившая кошка, которую тянут за шкирку к месту совершенной ею пакости. Он громко ржал и ни в какую не хотел идти дальше.

— Ну что, друзья мои, — сказал наконец Ричард. — Раз Фовель советует нам не доезжать до того места, нам, пожалуй, следует прислушаться к его мнению, ибо конь мой несказанно умен.

— В отличие от меня, стало быть, — проворчал Люк де Пон обиженно.

Годфруа Лузиньянский все же отправился со своей свитой смотреть на реку, запруженную двумя тысячами обезглавленных тел. Не успел Ричард со своими оруженосцами возвратиться в город, вернулся и Годфруа. Вид у него был бледный.

— Пожалуй, еще никогда мне не доводилось видеть более страшного зрелища, — сказал он. — Советую вам, эн Ришар, все же съездить, полюбопытствовать.

Но Ричард не внял совету Годфруа и постарался больше не думать о реке Бел, заваленной страшными обезглавленными телами. Он начал готовить войска к скорейшему выступлению из Акры. Ветер с запада становился все крепче, от недавнего непереносимого зноя не осталось и следа. Было жарко, но если ты попадал в струю ветра, становилось хорошо, свежо, и хотелось жить, дышать, действовать.

Двадцать второго августа в замке Монкретьен собрался большой военный совет, на котором присутствовали все главные вожди, все военачальники объединенного крестового воинства. Первым делом все высказались о готовности своих войск к выступлению. Никто не возражал против долгожданного похода, все радовались смягчению зноя и свежему ветру. Затем встал вопрос о направлении движения. Тут мнения резко разделились. Великие магистры тамплиеров и госпитальеров склоняли крестоносцев полностью повторить поход Саладина, когда он захватывал Святую Землю несколько лет тому назад, — то есть сначала отвоевать побережье и лишь потом идти на Иерусалим.

— Я полностью поддерживаю эн Гарнье и эн Робера, — сказал король Англии, выслушав де Напа и де Сабле. — Отрезав побережье, мы будем надежнее чувствовать себя со спины, когда двинемся на Иерусалим-сюр-терр.

— Но у Саладина был Хиттин, когда он бросился завоевывать побережье, — возражал Конрад Монферратский.

— А у нас — Сен-Жан-д’Акр, — настаивал Робер де Сабле, переглядываясь со своим сенешалем Жаном де Жизором и Гарнье де Напом. — Разве это не равнозначная победа?

— Почти равнозначная, — кивал Гарнье де Нап.

— Никакого сравнения! — продолжал не соглашаться Конрад. — При Хиттине мы потеряли все, а здесь Саладин не потерял и десятой доли своих сил.

— Зато у нас в руках Маштуб и Каракуш, они останутся в оковах до тех пор, пока мы не отвоюем все Иерусалимское королевство, — сказал Анри де Шампань. — И лишь тогда отдадим их Саладину за большой выкуп или достойно обменяем на кого-нибудь.