Андрей Рублев - читать онлайн книгу. Автор: Павел Северный cтр.№ 55

Олег хранил в памяти все попытки уничтожения власти Дмитрия, вступал против него в тайные сговоры с Ордой, с Литвой, с удельными князьями, с боярами в самой Москве, но удача была не на его стороне. Последний сговор с московскими боярами закончился нападением на Коломну. Олег надеялся поднять смуту в Москве против Дмитрия, но и эта попытка взять власть была неудачной. Даже старший сын Олега пошел против отцовской воли, выглядев себе суженую в семье самого князя Дмитрия. Олег в этом поступке усмотрел худое для себя знамение, резко беседовал с сыном, но натолкнулся на его непреклонное нежелание отказаться от сватовства. Княгиня Ефросиния оказалась на стороне сына.

Князь открыл окно, кинул взгляд на простор реки, на тучи, ползшие по небу, отвернувшись, заметил на аналое из орехового дерева раскрытую книгу в красном сафьяновом переплете. Она называлась «Шестоднев» и представляла собой перевод греческого «Эскамерона», писанного в Царьграде Георгием Писидой. [13] В Москве ее переводчиком был дьяк митрополита Киприяна Дмитрий Зограф, назвавший свой перевод вторым наименованием – «Премудрого Георгия похвала к Богу о сотворении всея твари». Перевод был сделан только в прошлом, 1385 году, а список с него прислан Олегу, как одарение, все тем же дружком, московским боярином. Олег читал «Шестоднев» медленно. Замысловатость слога заставляла прерывать чтение и задумываться, а иные страницы перечитывать, чтобы запомнить написанное. Князь вновь повернулся к окну, долго смотрел, как по Оке под парусами плыли, зарываясь в бурунах, струги. Вновь подумал об отце Сергии, утешая себя тем, что монах вряд ли согласится помочь Москве замириться с Рязанью. Сам митрополит не уважил просьбу Дмитрия и отказался быть миротворцем. Киприан правильно рассудил, зная, что Олег ему не подчинится и перед Церковью гордыню не надломит. Олег вспомнил о боярине Нюхтине, пожалев, что нет возле него верного друга и советника, которого удушили в Орде подосланные ханом злодеи. Пострадал боярин за то, что утаил малую толику золота из рязанской дани Орде. Олег, сокрушаясь, подумал, что Нюхтин обязательно бы разыскал путь к тайне беседы Дмитрия с монахом. У Нюхтина по всей Руси были уши. Без его успокоения и советов князю хлопотно, а порой даже тревожно.

Дверь в опочивальню распахнулась – вошел княжич Родослав и поприветствовал отца, сообщил с порога:

– Игумен Сергий из Троицы в Рязань жалует.

– Чего кричишь? Кто весть о сем подал?

– К нашему епископу монах верший пригнал. Соборный протопоп велел тебе о сем немедля поведать.

Шагнув, князь натолкнулся на столец, ударил колено и отшвырнул его в сторону ногой.

– К кому Сергий жалует, ко мне или к епископу?

– Не знаю.

– Так ступай, выспроси все у протопопа, а не скажет, самого епископа попытай. Дознавшись, ко мне поторопись. Ступай.

Родослав, отвесив поясной поклон, вышел, шумно прикрыв дверь, а князь устало сел на постель и прошептал:

– Весть-то из Москвы оправдалась. Неужли ко мне жалует монах? Отврати, Господи…

Уже три дня, как живет в Рязани, в палатах епископа, московский гость – игумен Сергий из Радонежа. Князь видит его в соборе, когда тот смиренно молится в толпе прихожан. Известно князю, что Сергий бродит по Рязани, пытливо всматриваясь в житье города. И до сей поры ничего не знает Олег о причинах приезда монаха. Олег не любит загадок. Он любит ясность во всем, даже когда она таит для него неприятность.

Князь приказал Родославу узнать, по какой надобности Сергий в Рязани, если не в гостях у князя, но старания Родослава не увенчались успехом. Епископ сам терялся в догадках о том, каковы причины приезда нежданного гостя. Епископу известно, что Сергий из-за пустяков свой монастырь не покидает. А если он появляется в том или ином уделе, то среди духовенства и монашества начинается переполох, потому все они в потемках своего разного житья частенько запутываются в той или иной греховности.

Сегодня утром Олег решил послать Сергию приглашение на трапезу, чтобы, свидевшись с монахом, успокоить свою тревожность. Сказал князь о намерении княгине Ефросинье, а она советовала не делать этого, опасалась, что Сергий, не приняв приглашения, нанесет князю обиду. Решили ждать, когда Сергий сам подаст о себе весть.

Осеннее вёдро внезапно сменилось ненастьем.

После заката ветер расстелил над Рязанью плотную облачность. С ночи заморосил дождь, а на рассвете он разошелся в полную силу.

На шестой день жизни в Рязани отец Сергий после обедни вышел из собора и смешался с толпой, обходя лужи под поклевами дождя, дошел до княжеского терема. Встреченный в сенях князем и княгиней, благословил их, не дав поцеловать руку, прошел с Олегом в думную палату.

Перешагнув порог палаты, Сергий остановился, удивленный ее убранством. Его взгляд не смог разом воспринять ярких красок: ковры висят на стенах, увешанных щитами и мечами, ковры лежат на полу, укрывают пристенные широкие лавки, столы и стольцы – под скатертями и чехлами из аксамита вишневого цвета, печи – в поливных изразцах. Киот из орехового дерева украшен искусной резьбой. От помигивания огоньков в лампадах на золоченых и серебряных окладах икон, на самоцветных камениях и жемчугах вспыхивают блики.

Глядя на убранство палаты, Сергий подумал, что хоть татары нещадно и пустошат Рязанское княжество, но, видимо, недаром на Руси молва идет про князя, скрывшего избыток золота в тайных местах заболоченных заокских лесов, до которых никогда не дотянутся руки Орды.

Подойдя к киоту, Сергий трижды осенил себя крестами, трижды поклонился, повернулся и, отвесив поклон князю, произнес:

– На земле Рязанской, обороняемой твоей десницей, Господь благословил меня свидеться с тобой, княже!

Князь в ответном поклоне коснулся рукой пола, проговорил:

– Да будет мне радость от встречи с тобой, отче!

На серой рясе монаха, опоясанной широким кушаком из фиолетового оксамита, выделялась серебряная цепочка с кипарисовым наперстным крестом, подаренным патриархом Филофеем в год, когда он подал игумену совет завести в монастыре общинножитие.

Олег, глядя на Сергия, не мог отвести глаз от его лица, будто омертвелого от спокойствия и суровости.

Князь молча наблюдал, как Сергий вымерял шагами палату, пытливо осматривал всякую вещь, попадающую ему на глаза, с особенным вниманием всматриваясь в иконы. Неожиданно Сергий остановился у стола, открыв один из ларцов, стоящих на нем, достал из складок рясы свиток с висевшими на шнурах печатями и, положив его в ларец, закрыл крышку.

Гость и хозяин молчали. Будто жалели нарушить тишину палаты, в которой даже тихо сказанное слово звучало как в колоколе. Оба молчали намеренно. Оба выжидали, кто же начнет беседу.