Ледяной смех - читать онлайн книгу. Автор: Павел Северный cтр.№ 50

Во дворе комендатуры Муравьев обратил внимание на группу задержанных солдат. За последнее время это было обычным явлением. Ретиво вылавливая дезертиров с фронта, иногда вместе с ними задерживали и солдат, имеющих надобность быть в Омске по тем или иным воинским поручениям.

Солдаты в шеренге производили хорошее впечатление своим подтянутым видом. Голосистый унтер-офицер вел перекличку, вычитывая из списка фамилии:

— Корешков Прохор.

Муравьев, услышав знакомую фамилию, без труда узнал солдата по путешествию на «Товарпаре».

Закончив перекличку, взводный приказал конвоиру отвести задержанных.

— В третьей казарме сдашь их вахмистру Назарчуку.

Когда солдат увели, Муравьев подозвал взводного. Тот, подбежав, козырнул.

— Что прикажете, господин поручик?

— Чего набедокурили?

— Задержаны по сурьезному делу. Пропаганду слушали.

— О чем?

— Один из них больно умный оказался. Как его. — Солдат заглянул в список. — Ага, Прохор Корешков. Растолковывал сиволапым дурням правильность большевистского Декрета о земле. Конечно, вся вина на Корешкове, ну а остальных заграбастали как соучастников такого дела. Слушали, черти, а сами красного бандита не заарестовали.

— Сейчас их куда повели?

— На пробную обработку перед допросом.

— Допрашивать кто будет?

— Капитан Молчалин. К таким делам он приставлен. Смею сказать, что за такую вину Корешкову у капитана ордерок на могилку обеспечен. Занятно глядеть, как капитан людей из жизни изничтожает. Словами их хлещет, а потом человека к стенке. Ежели есть к такому мастерству интерес, полюбопытствуйте, господин поручик.

— Когда допрос?

— Да не ране, как через часок. Смотря как обработка у Назарчука пройдет. Разрешите идти?

— Ступай.

Муравьеву стала ясна участь Прохора Корешкова. Зная по пароходу отношение к солдату адмирала Кокшарова, Муравьев позвонил Кокшарову и попросил разрешения увидеть его немедленно, получив согласие, сел на извозчика и поехал в Ставку.

* * *

В полутемной комнате с окнами, завешенными синей бумагой, с потолка спускалась на шнуре под жестяной тарелкой абажура электрическая лампочка.

На письменном столе, на разостланной газете, лежали: пустая кобура от нагана, казачья нагайка, металлический аршин, а также стоял графин с водой и стакан. За столом на венском стуле сидел худощавый лысый капитан Молчалин. Лицо офицера густо усыпано веснушками. На щеках, слившись, они походили на кружки, которыми клоуны в цирках украшают лица. Над бесцветными тусклыми глазами нет бровей, но зато их окружают синие подглазницы. За ремнем у капитана заткнут наган. Подперев голову руками, он читал протокол, исписанный коряво вахмистром Назарчуком. Иногда Молчалин поднимал глаза на стоявшего перед столом солдата, поименованного Прохором Корешковым. Стоял он в распоясанной гимнастерке, без обмоток, в ботинках без шнурков. Правый глаз Корешкова заплыл от багрового синяка. Распухла разбитая нижняя губа.

Молчалину из протокола ясно, что солдат Корешков арестован на базаре, когда с группой солдат и обывателей вел преступный разговор о правах крестьян на землю. Налицо запрещенная пропаганда большевистской идеи о земле на основании декрета коммунистов, и вел ее солдат сибирской армии омского правительства. Молчалину ясно, что солдат подлежит физическому уничтожению.

Прочитав с трудом протокол, капитан уставился немигающим взглядом на Корешкова. К своему удивлению, он не видел растерянного от ареста человека, знающего о своей участи. Корешков стоял спокойно. У него доброе лицо русского крестьянина, разлученного с трудом пахаря германской войной. И он совсем не похож на красного бандита, поименованного в протоколе вахмистром Назарчуком.

— Родом откудова? — спросил капитан.

— Волжанин.

— Так. Большевичок, волжской масти.

— Солдат российской армии.

— Большевик, поганая шкура. Носишь погоны сибирской армии, а смеешь упоминать вражеское имя.

Капитан замолчал. Прочитав в протоколе имя, которое упоминал Корешков в беседе с солдатами, капитан изо всей силы стукнул кулаком по столу. Увидев, что его гнев не произвел на солдата никакого впечатления, Молчалин вдруг раскатисто засмеялся:

— Хорош! Любо глядеть на красавчика. Отделал тебя Семечкин. Узнаю его мордобойный почерк. Жандармская выучка. Умеет бить!

— Нет!

— Чего нет?

— Бить не умеет. Нет у него для этого надлежащей сноровки. Только калечит лик. На германском, в моем полку, был фельдфебель Чубин, вот он бил со знанием. Знаткости от своего удара на людском лице не оставлял, но душевная чувствительность от полученного удара у битого оставалась в памяти.

— Разговариваешь, сволочь краснопузая. Ленина осмелился солдатам поминать.

— Так ведь в разговоре о земельном декрете нельзя без упоминания его имени обойтись.

— Молчать!

— Даже сам Колчак при надобности поминает Ленина.

— Молчать, а то зашибу как щенка. Где ты слышал, что Колчак поминал о Ленине.

— На смотру, когда на фронте нас навещал. Так и сказал, что Ленин…

— Да замолчи, сволочь.

Капитан, вскочив на ноги, подбежал к Корешкову и ударил его кулаком по лицу. Из нижней губы по подбородку солдата потекла струйка крови. Корешков стер кровь ладонью.

— Вот за вами ловкость битья признаю. Есть навык. Только зря меня саданули. По военному уставу, признанному от царских времен в сибирской армии, меня даже пальцем нельзя трогать, а вы кулаком угостили. Осчастливлен за воинскую храбрость на германской званием полного солдатского кавалера святого Георгия.

— Ты? — испуганно спросил капитан.

— Так точно. Извольте удостовериться.

Корешков вынул из карманчика гимнастерки зазвеневшие золотые и серебряные Георгиевские: кресты.

— Почему прячешь награды, сволочь? Как посмел прятать?

— А ноне напоказ их нельзя носить, потому они святые, солдатской кровью омытые. У вас, господин капитан, поди, тоже награды водятся. Аль за битье людей их пока не дают?

— Разговариваешь! — заорал Молчалин.

— При наличии их на моей груди боле не хлестнете, потому вот вам крест сдачи дам. А кулак у моей, руки крепкий, сохой правил. Сволочью меня величали? А на деле обернулось, что вы ей являетесь.

Дверь в комнату распахнулась, и вошли адмирал Кокшаров и поручик Муравьев.

Капитан, встав по форме, отдав честь, начал рапорт.

— Ваше превосходительство, веду допрос арестованного солдата.

— Пока только незаконно задержанного, — перебил капитана Кокшаров.