Юность полководца - читать онлайн книгу. Автор: Василий Ян cтр.№ 6

Высокий, очень тощий человек в черной камилавке и длинном выцветшем подряснике вышел из двери, с торжественным видом неся перед собой пустую деревянную кадку. Он шел медленными шагами, высоко поднимая ноги, точно переступал через порог.

Увидев подходившего Александра, тощий человек остановился, удивленно всматриваясь, затем быстро поставил кадку на землю и, словно переломившись, поклонился в пояс. Потом он стал неподвижно, сложив руки на животе.

Александр направился к избе и, нагнувшись, вошел в нее. Это была молельня. Солнечный луч через раскрытую дверь осветил несколько икон, написанных на покоробившихся досках. Перед ними на трех шнурах висела, коптя, глиняная лампадка с конопляным маслом.

Рядом, на аналое, сбитом из грубо обтесанных жердей, лежала большая развернутая книга с пожелтевшими, на углах замусоленными страницами.

Оглянувшись и видя, что никто не следует за ним, княжич, перемогая боль и сдерживая стоны, опустился на колени перед образом и, широко крестясь, трижды поклонился, коснувшись земляного пола, устланного свежими еловыми ветвями. Шепотом он стал молиться:

– Святая Матерь Божья! Земно кланяюсь тебе за то, что, осенив покровом своим, ты уберегла меня от гибели под острыми копытами глупого теляти лосиного! Не оставь меня и дальше милостью своей и защити и от зверя лютого, и от врага неведомого! Обещаю тебе, святая Матерь Божья, сотворять милость без меры тому, кто попросит у меня жалости, правды и защиты…

Александр с трудом встал и, стараясь держаться прямо и гордо, вышел из молельни.

Возле входа Ерема шептался с человеком, несшим кадку. Они замолкли, и неизвестный снова переломился, поклонившись до земли.

– Выслушай меня, княже, мой господине! – жалобным голосом завопил он.

– Кто ты? О чем твоя забота? – Александр засунул руки за ременный пояс и остановился. Он увидел перед собой длинный нос с горбинкой, мохнатые брови, впалые щеки и дрожащие сухие губы.

– Ржа ест железо, а печаль – ум человеку. Печальну человеку засохнут кости. Тем и аз вжадах милосердия твоего…

Александр более внимательно и пытливо взглянул на странного просителя и, стараясь сдержать улыбку, глубже надвинул меховую шапку на правую бровь.

– Помяни мя, в неисправнем вретище [18] лежащего, зимою умирающего и каплями дождевыми, яко стрелами, пронизаема…

– Говори мне вразумительно! – прервал княжич. – Кто ты? Как твое имя? И о чем ты просишь?

– Не слушай ты его, княже, мой господине! – раздался ржавый, хриплый от злости голос пожилого монаха с седой растрепанной бородой. Он быстро подходил со стороны, придерживая рукой большой крест, висящий на груди. – Это суеслов, великий грешник. Всех-то он осуждает! – продолжал монах, задыхаясь от ходьбы. – Он прислан сюда для покаяния и должен в посте и молитвах просить Господа об изгнании из него духа гордыни и грешных помыслов… Остерегайся его, княже, мой господине! – Монах, держа в руке медный крест, выдвигал его, ожидая, что Александр приложится. – Отойди отсюда, нечестивец! – махнул он рукой на просившего бедняка.

Александр, стараясь сохранить достоинство, подобающее сыну знатного князя, не торопясь подошел к монаху и, перекрестясь, поцеловал его медный крест. Затем отступил на шаг и сказал громко и резко:

– Повремени, отец! Не с тобой нынче я речь веду. Скажешь, когда твой черед придет… Ты кто? – обратился он снова к просителю. – Чернец или послушник?

– Даниил, холоп, раб холопа, – скорбное имя, мне от юности дарованное. Аз не в Афинех ростох, ни от философ научихся, но бысть падая, аки пчела по различным цветам и оттуда избирая сладость словесную. Како речеши, княже! Мне ли, недостойному, пострижчися в чернцы? Лучше мне тако в скудости скончати живот свой, нежели, восприимше ангельский образ, Богу солгати! – И он направил указательный палец на монаха.

Старый монах воскликнул:

– Отврати очи твои от него, княже! Обычаем он зловреден. Да разве святой владыка наш допустит его к приятию сана? Ступай, ступай скорее отсюда, мерзкий человек! – с яростью обратился монах к покорно стоявшему просителю, пытаясь его оттолкнуть.

– Погоди, отец! Не сказал ли я, что не с тобою речь веду?.. Чего бы ты хотел, о чем просишь? – спросил Александр.

– Княже, мой господине! – снова нараспев заговорил странный человек. – Орел-птица – царь над всеми птицами, а осетёр – над рыбами, а лев – над зверьми. А твой отец, преславный князь Ярослав Всеволодович, – над русичами. Но златом князь мужей добрых не добудет, а мужми и злато, и сребро, и градов он добудет…

– Постой, велеречивый златоуст! Я обещаю поговорить с батюшкой и просить его призвать тебя к себе.

– Нет, нет, княже, мой господине! Пощади меня! Заклюют меня здесь черные вороны. Лучше бы ми смерть, нежели здесь продолжен живот в нищете. Возьми меня с собою! Молю тебя, сыне великого князя Ярослава!

– Да помолчи, Данииле! Наш княжич возлюбленный тебе же добра желает! – сказал вкрадчивым и ласковым голосом второй чернец, бесшумно подошедший к говорившим.

У Александра загорелись мысли, которые давно беспокоили и одолевали его.

– Какую работу ты мог бы делать в Переяславле? Знаешь ли ты книжную премудрость? Сможешь ли переписывать книги? В монастыре в Переяславле хранятся древние книги. Смог бы ты переписать те, в коих описываются деяния ратных мужей, преславных воителей?

Он ожидал ответа Даниила. Тот, переминаясь с ноги на ногу, заикаясь, проговорил:

– Все гораздо могу. Искусно тебе перепишу, княже, мой господине. И сам я многое знаю. К примеру: прочел я всю книгу «Эллинского и Римского летописца», в коей помещено сказание об Александре, царе Македонском, его же пестун и учитель бе Леонид – полководец и Аристотель – философ премудрый, и како отпущаемый от школьного учения домови. Александр-отрок учаше других отроков да ся биють, разделившиеся на дружины… И сам со другие отроцы творяше брань [19] ту… Это сказание про Александра все для тебя перепишу. Повели, княже, мой господине, да пойду за тобой следом, на хвост коня твоего взирающе. А ежели отринешь мя здесь, то аз, аки пес шелудивый, издохну и замерзну под вретищем…

– Вот окаянный, пристал, аки смола! – шептал старый монах, исподлобья поводя злыми глазами.

Александр сдвинул брови и, сделав не по летам строгое лицо, поднял голову:

– Разрешаю тебе, Даниил-книжник, следовать за мной, не отставая от моего коня, в Переяславль на суд и на последний приговор княжий.

Александр повернулся и медленно направился к берегу, где стояли рядом челны, наполовину вытащенные из воды. Все тело его болело и ныло, в ушах шумело, но он старался, несмотря на это, сохранить гордую, торжественную поступь и прошел к челну, как подобает сыну преславного князя.