Пять граммов бессмертия - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Неминов cтр.№ 89

– Что ты… вы… ты говоришь, м-мальчик? – заикаясь, произнес вконец убитый Грошев. Конечно же, он сразу узнал эти интонации, принадлежавшие только одному человеку на свете, всегда позволявшему себе разговаривать с ним, Валеркой Грошевым, в таком тоне. И именно эти слова произносил, перед тем как дать списать, его сосед и заклятый друг Викеша Осипов – Профессор.

Валерка был сражен наповал! Это было настолько странно и непостижимо, что прежняя реальность происходящего уже стала отходить на второй план, уступая место новой – той, в которой находились только они двое – два друга, ставших врагами. И теперь прошлое вновь вернулось. И не важно, что перед Валеркой сейчас стоял маленький белобрысый мальчуган, главное, что он смотрел на него глазами Профессора, говорил его словами, его интонациями, словно в теле мальчугана поселился сам Викеша, и это он, а не мальчонка, задавал свои вопросы бывшему соседу по парте.

– Так что, Валерка, может, ты хочешь, чтобы я рассказал всем, как ты меня подставил с олимпиадой по химии в восьмом классе? Как выкрал мою работу из учительской, поскольку не хотел моего первенства. А, когда поднялся скандал, и я догадался, кто это сделал, и пригрозил вывести тебя на чистую воду, ты меня умолял этого не делать и пообещал мне за это…

– Хватит, довольно, Викеша! Ну, зачем нам ворошить прошлое? – поспешно прервал его Грошев. Он говорил с мальчиком, обращаясь к нему, как к давнему знакомому, не осознавая, где находится и как это выглядит со стороны. Словно в прострации, он находился в полной власти Саньки, который между тем, как ни в чем не бывало, сложив руки на груди – любимый жест Викентия Сергеевича – стоял напротив своего визави.

– Что ты хочешь от меня? Зачем ты пришел? Ты ведь уже умер!

– А ты не догадываешься? Разве не ты затеял это судилище над моим учеником? Разве не ты, обвинив его в воровстве якобы твоей идеи, собираешься засадить его за решетку как последнего преступника? Тебе было мало тех денег, которые ты незаконно присвоил за фермент, открытый не тобой и даже не в твоем институте! Тебе надо было еще публично унизить хотя бы мою память! Стать, пусть и после моей смерти, первым, а не вечно вторым! Что ты скажешь на это, Валерка? Отвечай!

– Прости, Викеша! Я виноват перед… тобой… во всем! Знаешь, я хочу повиниться перед тобой: это ведь я тогда сказал отцу Нади, что в вашей семье наследственная патология…

– Я это знал, Валерка, от ее матери. Еще раньше мне Андрюха Спесивцев говорил, что видел тебя выходящим из ее квартиры, да я тогда не поверил. Никак не мог я подумать, что ты это сделаешь так подло – за моей спиной! Да, Валерка, ты то еще дерьмо! И всегда им был! Всю свою никчемную жизнь ты продолжаешь делать гадости. Имей в виду, Валерка Грошев, хотя бы и после своей смерти, но я все-таки намерен вывести тебя на чистую воду во всех твоих гнусных делишках и похождениях, начиная с учебы в институте. Пусть все узнают, что ты за фрукт! А свидетелем пойдет тот же Спесивцев. Помнишь, небось, ту нашумевшую историю с пропавшими деньгами из Комитета комсомола мединститута? Андрюха ведь видел тебя тогда…

– Викеша, я ведь извинился! Конечно, я заберу этот треклятый иск! Прости меня, если сможешь. Просто захотелось большего… славы захотелось… – Грошев опустил голову. Он напоминал провинившегося школьника.

Все, кто наблюдал эту сцену, поймали потом себя на мысли, что совершенно забыли в тот момент, с КЕМ разговаривал истец, перед КЕМ извинялся.

– Ладно, Валерка, Бог простит! А извиняться ты должен не передо мной – я-то тебя давно простил, все-таки и сам виноват, что не смог вовремя тебя разглядеть, остановить и уберечь от подлости. Все некогда мне было оглядеться, что вокруг-то делается. Для меня только работа и имела значение. А ведь были еще и люди, которые меня окружали, которым я был небезразличен. Нет, дорогой мой бывший друг, тебе придется просить прощение у Севы Колмогорова и моей дочери, а также у жены моей, Лены. Я все сказал, Валерка, и помни о своих словах и обещаниях! Итак, я жду!

Грошев, как сомнамбула, послушно повернулся к Севе и произнес дрогнувшим голосом:

– Извините меня, Всеволод Николаевич, за все извините! – затем он проделал то же самое в отношении Кати и Елены Дмитриевны, которая, прикрыв рот ладошкой, страдальчески глядела на бывшего грозного обвинителя.

Лицо Грошева было по-детски обиженным, но было видно, что он немного не в себе.

Мальчик довольно хмыкнул, повернулся к секретарю и деловито, тем же «профессорским» тоном, осведомился у нее:

– Надеюсь, вы все зафиксировали в протоколе, милочка? – он приподнял одну бровь.

Та только изумленно кивнула в ответ.

Он посмотрел на продолжавшего стоять, как истукан, Грошева, и осведомился у него уже другим, строгим официальным тоном:

– У вас еще есть ко мне вопросы, уважаемый истец, он же адвокат?

– Нет! – на той же покаянной ноте произнес тот и для убедительности отрицательно покачал головой.

Затем мальчуган обратился к судье:

– Ваша честь, ведите, пожалуйста, заседание, не могу же я это делать за вас. Все должно быть в рамках закона!

Судья послушно, как завороженный, произнес:

– Господин Аронович, у стороны защиты есть еще вопросы к свидетелю… э-э… Колмогорову Александру?

– Никак нет! – почему-то по-военному, но на полном серьезе, ответил тот.

– У стороны обвинения?

– Тоже нет, ваша честь… хотя, погодите, если позволите, я все-таки задам несколько вопросов нашему необычному и, главное, неожиданному свидетелю.

– Да, пожалуйста, но не забывайте, что это… несовершеннолетний… э-э… свидетель.

Прокурор, оправившийся одним из первых, оценил сложившуюся обстановку как стопроцентно проигрышную для себя. Трехлетний(!) пацан буквально разгромил всю его стройную систему обвинения. Прокурор, будучи достаточно грамотным и современным человеком, быстро понял, что все здесь происходящее – из области запредельного и непознанного.

О переселении душ он тоже слышал, но в судебной практике таких случаев еще не было. Он это знал наверняка. И как себя вести в этом смысле, даже не представлял. Но без боя он тоже сдаваться не собирался. Он что-нибудь придумает, и сейчас же! Потом может быть уже поздно. Ситуацию следует переломить, иначе этот мозгляк и нюня Грошев действительно отзовет иск!

Он встал с места и, понимая всю абсурдность происходящего, произнес как можно более мягким тоном:

– Скажи… те, свидетель, от чьего имени вы сейчас только что говорили с истцом Грошевым? Кто сейчас говорил за вас?

– Я сам! – мальчик подошел к бабушке и взял ее за руку.

– То есть от имени заявленного здесь Колмогорова Александра Всеволодовича?

– Ага!

– Но мы же все здесь слышали, как вы говорили от лица покойного профессора Осипова, да и сам истец называл вас Викешей.